— В самом деле, ребята, сбавьте обороты, — сказал он светским тоном, будто речь шла о мелкой склоке из-за неправильно оформленных документов. — Не будем апеллировать к авторитету, тем более, я полагаю, в нашем распоряжении есть более корректные аргументы… Да, Оксана, заходи, пожалуйста.
В распахнутых настежь дверях нарисовалась Тимофеева. Вид у неё был крайне самодовольный, хоть и слегка взъерошенный. За ней следом, поддерживая под локоть интеллигентного старичка, шла Ира; на лице у секретарши была написана мрачная решимость. На Викентьева она смотрела как на личного врага.
— Добрый день, коллеги, — звонко произнесла Оксана. — Полагаю, мы вовремя. Евгений Валерьевич, пожалуйста, отпустите из помещения всех, чей уровень допуска ниже второго… Во избежание.
Викентьев оглянулся на подчинённых и нехотя их отослал. Верховский пристально разглядывал запонки, словно на них записаны были мировые судьбы. С натужным скрипом закрылись двери; шеф небрежным щелчком пальцев заключил зал в кольцо чар тишины.
— Отлично, — Тимофеева послала безопаснику милейшую улыбку. — Ярик, прости, пожалуйста, за вторжение в личное пространство, но это ради твоего же блага. Николай Геннадьевич, прошу, по возможности коротко и по делу.
Старичок боязливо осмотрелся, задержав взгляд на Зарецком. Мишка обернулся к коллеге; на бледном бесстрастном лице не читались ни тревога, ни облегчение, ни радость узнавания. Эти двое вряд ли когда-нибудь виделись — или, по крайней мере, помнили друг друга. Кого это притащила Ксюша? Где она его откопала? Что за коробку дед судорожно тискает в руках? Оксанка победно улыбается, значит, уверена в успехе… Иру-то она зачем в это впутала…
Николай Геннадьевич откашлялся и заговорил, пугаясь звука собственного голоса. Мишка готов был поверить в любую чушь, лишь бы она помогла послать Викентьева с его придумками куда подальше, но то, что рассказывал старик, попахивало абсурдом. Поначалу. Если хоть на миг допустить, что дед не сочиняет, то слова его слишком гладко накладываются на то, что Мишка уже выяснил раньше. Кроме, пожалуй, осторожных ремарок насчёт характера Зарецкого. Сколько Старов был знаком с коллегой, он не мог себе представить человека хладнокровнее и рассудительнее. Но ведь люди меняются… Покойный Митар был неправ… Он вообще был неправ, бедняга, кругом и сплошь…
Викентьева стало почти жалко. Мишка едва ли не воочию видел, как уплывает из-под подполковничьего носа заветная звёздочка. Когда Николай Геннадьевич смолк, безопасник открыл было рот, но тут же бестолково его захлопнул. Потом собрался с мыслями, зыркнул на вежливо улыбающегося Верховского и сипло каркнул:
— Зарецкий, это правда?
Все взгляды, как по команде, обратились к Ярославу. Николай Геннадьевич волен нести любую ерунду, он-то не связан следственной присягой…
Глядя исключительно на безопасника, Зарецкий медленно кивнул.
— Да. От первого до последнего слова.
Оксана медово улыбнулась.
— Я бы квалифицировала всё это по пункту семнадцать статьи три Магсвода, — заявила она. — Непреодолимые обстоятельства налицо. У вас другое мнение, Евгений Валерьевич?
— Здесь… здесь должно быть записано то же самое, — подал голос Николай Геннадьевич, протягивая Викентьеву свою коробку. — Если удастся извлечь… Лидия говорила, чтобы открыть футляр, понадобится только ноготь и немного смекалки. Может быть, барышни помогут…
— Дайте мне посмотреть, пожалуйста, — Верховский вежливо, но решительно изъял коробку у старичка, прошёлся пальцами по резной крышке. Наверное, ощупывал цепочки защитных чар. У Мишки не было сил напрягать зрение. — О, так намного лучше… Да, действительно, здесь небольшая рукопись. Евгений Валерьевич, полагаю, вы возьмёте это на экспертизу?
— Да… Да, разумеется, — проронил Викентьев, принимая у Верховского раскрытую коробку.
— Но сейчас, опираясь на действие следственной присяги, обвинения всё же снимете?
— Да… Похоже на то…
— И сама следственная присяга, как и прочее, более не требуется?
— Да… Не требуется…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Приступайте, пожалуйста.
Викентьев двинулся к сцене, как к эшафоту. Мишка запоздало посторонился, давая ему дорогу. Безопасник возвращал взятые клятвы долго, как будто нехотя; с ума сойти, сколько всего он потребовал в обмен на отсрочку казни… Едва закончив, Викентьев торопливо вернулся ко входу; среди контролёров ему явно было неуютно.
— Я могу получить в своё распоряжение моих сотрудников? — осведомился шеф, снисходительно улыбаясь безопаснику. — Всех моих сотрудников, без исключения.
Уставший соглашаться Викентьев только понуро кивнул. Верховский щёлкнул пальцами, снимая чары тишины, и красноречиво отступил в сторону, освобождая ему путь к дверям. Следом за Викентьевым вышел и с почестями отпущенный на волю Николай Геннадьевич; шеф выпроводил его уважительно, но напористо, препоручив заботам снующих туда-сюда безопасников. Ксюша, всё ещё триумфально улыбаясь, протиснулась мимо бестолково застывших коллег и подошла к Зарецкому.
— Я тебе задолжала либо благодарность, либо пощёчину, — сообщила она, скрестив руки на груди.
— И то, и другое, — Ярослав слабо улыбнулся. — Я тебе должен несколько больше.
— Это вот ей, — Тимофеева махнула в сторону мнущейся у дверей Иры. — Но разбираться предлагаю где-нибудь в более приятном месте. По-моему, есть повод отметить, а, ребят?
— Есть, — Макс рассеянно взлохматил взмокшие вихры. — Ну, как минимум, торчать тут нам незачем… Безопасники сами улики опишут, и вообще… Александр Михайлович, можно?
— Можно, — кивнул Верховский и бросил взгляд на часы. — Если вы не против, у меня есть на примете одно заведение. Мы как раз поместимся в две машины…
— Минутку, ребят, — Ярослав шагнул к распростёртому на полу телу Митара. — Хочу сам… Отойдите, пожалуйста…
Бледно-золотая искра, сорвавшись с его ладони, запуталась в светлых волосах, полыхнула ослепительным пламенем. Запахло жжёным пластиком; Зарецкий взмахнул рукой, усмиряя рвущиеся к потолку языки. Призрачный огонь исчез, оставив на полу пятно копоти и мелкий серый пепел. Смертоносный амулет бесследно истаял в свирепом жаре. Мишка положил ладонь другу на плечо; Зарецкий обернулся, благодарно кивнул.
— Всё, — тихо сказал он, отбросив со лба тёмные пряди. — Теперь точно всё.
LXVIII. Путеводные звёзды
Белозубый официант Лёня водрузил перед Мишей тяжёлое блюдо с закусками и проворно убрал из-под стола пустые бутылки. Изрядно захмелевший Чернов начальственным тоном потребовал ещё виски и графин красного вина — «для дам и для слабых духом», как прокомментировал Макс. Это значило — для Иры и для Андрея, который сперва долго отнекивался, а потом по персональному распоряжению начальника всё-таки согласился на что-нибудь не слишком дающее в голову. Ксюша наравне с коллегами пила крепкое. Ехать домой она была намерена на такси, о чём громогласно и объявила перед тем, как схватиться за бокал.
— Двенадцатый час, — заплетающимся языком сообщил Макс, отправляя в рот кусок сыра. — Ё-моё… Такое чувство, что гирю от ноги отвязали и в руки дали. Вроде офигенно всё, а вроде и не очень… Народу вон сколько положили…
— Редко такие дела чисто закрываются, — спокойно сказал Верховский. — Привыкай, Максим. Не в архиве работаем.
— Ага, — Некрасов согласно дёрнул головой и поднял бокал. — За нашу важную и нужную службу! Александр Михалыч, и за вас лично…
Ира тоже потянулась ко всем. Она не могла толком понять, пьяна она или нет; в голове царил сумбур, воевать с которым не хватало ни сил, ни желания. На втором этаже, кроме их компании, никого не было; Ира подозревала, что кто-то для пущей надёжности окутал их стол чарами тишины. Контролёры говорили обо всём подряд, не страшась выдать какую-нибудь служебную тайну. Ксюша в красках расписала сегодняшние метания, не скупясь на похвалы и подначки в Ирин адрес. Миша и Костя спорили о каких-то подробностях штурма «Восхода». Макс острил и нёс ничего не значащую чушь, Верховский изредка разбавлял всё это комментариями, и даже Андрей многословно делился впечатлениями. Ярослав по большей части молчал, изредка отвечая на подколки в свою сторону. Ира избегала встречаться с ним взглядом. Здесь было слишком людно и шумно, а в голове всё равно не наскреблось бы и десятка связных слов.
