соборе свечку… Вот тогда подумаю.
Смех привлек внимание. Подбился Штейгер к землякам; подошли Харченко с Мухоперцем, морозовцы.
— Еще и Деникин есть, — вставил Харченко, остужая их пыл. — Намахаетесь. Так что не дюже забавляйтесь…
Распахнулась дубовая резная дверь. В проеме — молодцеватый адъютант командующего.
— Прошу, товарищи…
Командарм, поднявшись из-за стола, вышел навстречу. Пожимал руки с легким поклоном, простоватой улыбкой. Русый хохолок на затылке смешно топорщился, как гребень у молодого кочета.
— Горячая рука у тебя, товарищ Думенко. Наверно, сердце холодное…
Взгляды их встретились. Егоров, подмигнув, встряхнул его за плечо.
— Забыл уж я о той встрече…
Долго еще, сидя на мягком барском стуле, Борис кусал губу. Обегал глазами паркетный пол, лепной потолок, но ухом не упускал смысла слов…
Голос у командующего мягкий, без железа. Слов лишних не было, не было и жестов. Гольная суть их ясно раскрывала картину. Борис видел не лист бумаги, исчерченный цветными линиями и кружочками, а живые дивизии, свои и белоказачьи, вставшие противными стенками от Волги к Дону и обратно к Волге. Численный перевес в пехоте — все на нашей стороне. Зато с конницей — беда. С уходом немцев из Донбасса обнажился левый фланг Донской армии. Правое крыло нашего Южного фронта, 8-я и 9-я армии, вынуждено растянуться, занять пустоту. Наметился разрыв между 9-й и 10-й. Приходится разжижать Камышинский участок обороны. В тот разрыв и ударил вчера в ночь генерал Денисов.
Для него все это не составляло секрета — знал из газет, из приказов армии. А вот и новость. Антанта сумела все-таки объединить Донскую и Добровольческую армии под общим командованием. Но Краснов, казачья верхушка на Дону и не думали подчиняться залетной вороне. Они усиленно гнули свое: автономия и полная самостоятельность Войска Донского. Нелады у Деникина и с кубанско-терским белоказачеством…
— Паны дерутся, а у хохлов чубы трясутся, — сказал Харченко.
Боевую задачу Егоров ставил каждой дивизии в отдельности. Освободившиеся начдивы тут же покидали штаб. Колпаков, уходя, шепнул Борису:
— На загладку тебя, чуешь?
Огляделся Егоров. Хлопая указкой по ладони, сказал:
— Один остался. Что ж, придвигайся ближе, товарищ Думенко, разговор у нас будет особый…
Командарм вынул из кармана галифе пачку папирос. Угостил конника, закурил сам. Подождав, пока задымили и члены Военсовета — Сомов, Легран, Ефремов, — продолжал:
— Положение у нас на севере, как ты сам видишь, угрожающее. Денисов свел тут конницу Кравцова и Го-лубинцева. В Дубовке бригада полковника Яковлева. Наши стрелковые части Доно-Ставропольской дивизии отброшены за Волгу. Скатилась туда и конная бригада Булаткина. Одна надежда теперь на твою дивизию…
Борис мял в пальцах неподожженную папиросу, спросил сипло:
— А задача?
— Разгромить противника в Дубовке…
Пододвинул Егоров к столу тяжелый стул, сел. Развернул малую карту.
— Бросить конницу со станции Сарепта по железной дороге на Гумрак. Выгрузиться в Гумраке; через пригороды Орловку, Ерзовку и Пичугу ударить в Дубовку. Разгромить противника и восстановить положение на всем северо-востоке; соединить Камышинский боевой участок с фронтом. Вся задача. Но у нас вопрос… Посоветоваться с тобой нужно. Сводную дивизию всю целиком перебросить мы не можем. Рискованно оголятьлевый фланг. Белое командование воспользуется этим незамедлительно. Что, по-твоему, предпринять?
Борис расстегнул планшет.
— В самом деле, оголять левый фланг рискованно. Позавчера еще подошла свежая сводная группа в несколько полков генерала Толкушкина. Моя разведка захватила офицера. Я отправил его вам.
Начальник штаба армии кивнул согласно.
— Разделить Сводную дивизию… Побригадно. Больше ничего не остается. На север кинуть первую бригаду. Можно ее подкрепить эскадронами особого резервного дивизиона. В Чапурниках оставить вторую бригаду… Свести ее с отдельным кавполком Попова. Тут мое место… На севере ли, на юге остаться?
— Где нужнее, — подсказал Сомов.
— Да. — Егоров склонил голову, выставив петушиный гребешок. — Штаб дивизии разместишь на кратчайшем пути между Южным и Северным участками. Такой путь — Волга. А еще короче — левый ее берег. Вот в заволжских селах и расположиться со штабом и резервом. Протянуть по льду связь.
— Какие предложения по руководству обеих групп? — спросил Ефремов.
Не взглянул Борис в его сторону — ответил Егорову:
— Буденного оставлю в Чапурниках. Сам двинусь на Дубовку.
Командарм пристукнул карандашом.
— А есть ли смысл начальнику дивизии подчинять себе непосредственно бригаду? Ему дай бог управиться с дивизией. Да еще учитывая такой разрыв… Не-ет, товарищ Думенко. Ты облегчаешь себе работу. Такой вариант отпадает.
Он встал, прошел к окну. Не поворачиваясь, проговорил:
— Вверяешь помощнику своему одну бригаду… А кто еще из командиров кроме Буденного более подготовлен к самостоятельным действиям?
Борис, помолчав, внес иное предложение.
— Буденного кину на Дубовку с первой бригадой. С другой вполне справится Тимошенко… Предупреждаю, вторая бригада слабая. В боевом отношении. Особенно полки Стальной дивизии. Я их недавно подчинил. И лишь однажды видал в деле…
После короткого обсуждения
