скрипача («Заиграли интродукцию. Через несколько минут оркестр стал стихать. К последним его звукам прицепились чуть слышно другие…»; (252). Эта лирика в романе сочетается с комическими сценами, изображающими пошлые стороны действительности.
Характерны для Гончарова — романиста и другие подобные же переходы от одной к другой тональности повествования. Юмор в «Обыкновенной истории» направлен преимущественно на Александра Адуева и провинциальную помещичью жизнь. Замечательно в этом отношении изображение Антона Иваныча за завтраком у Анны Павловны, его беседы с Евсеем в день возвращения молодого Адуева в деревню, эпизод расспросов Анной Павловной Евсея о жизни ее сына в Петербурге. Картины уходящего мира всегда проникнуты у Гончарова комизмом, что особенно ярко проявится впоследствии в «Обломове».
Если в изображении старой, уходящей жизни Гончаров широко пользуется комическими, юмористическими характеристиками, то в освещениии Петра Адуева сильна авторская ирония. Правда, ирония Гончарова мягка, добродушна, как снисходителен и его комический юмор. Юмор и ирония, часто сливающиеся в «Обыкновенной истории» в одно целое, смягчены беспристрастным, объективным взглядом автора на изображаемую жизнь. Но это не уничтожает оценки этой жизни, а делает оценку ее художественной, непроизвольно вытекающей из самого развития сюжета. Жизнь, изображаемая Гончаровым, побуждает читателя задуматься над судьбой героев, судить их, сопоставлять, выбирать. Добролюбов отмечал «спокойствие» и «беспристрастность» поэтического миросозерцания Гончарова,[770] причем критик видел в этом не слабость, а силу художника.
На поэтический склад таланта Гончарова обратил внимание Белин ский. Он выделял романиста из среды других писателей 40–х годов. «Из всех нынешних писателей, — говорит Белинский, — он один, только он один приближается к идеалу чистого искусства, тогда как все другие отошли от него на неизмеримое пространство…, у Гончарова нет ничего, кроме таланта; он больше, чем кто‑нибудь теперь, поэт — худжник». «Он поэт, художник — и больше ничего». «В таланте Искандера поэзия — агент второстепенный, а главный — мысль; в таланте Гончарова поэзия — агент первый и единственный».[771] Чистая и высокая поэтичность свойственна всем элементам романа Гончарова, характеризует всю его концепцию.
3
Драматическая история утраты Александром Адуевым романтических иллюзий в любви и дружбе, поэзии и служебной деятельности составляет сердцевину «Обыкновенной истории». Раскрытию этой коллизии служит вся очень строгая в своей целостности, классическая художественная структура романа. «Кто виноват?» явился для Герцена «рамой для разных скицов и кроки»[772] (т. е. для эскизов и набросков). Структура гер- ценовского романа вобрала в себя разнообразные элементы очерка, рассказа и повести, в нем нет центрального, сквозного образа, история которого явилась бы основой единого сюжета, постепенно развивающегося и проходящего через всё произведение. Роман Гончарова построен совершенно иначе. Он отличается не только единством повествования, в котором патетическое сливается с комическим. С этим гармонирует и резко выраженный центростремительный характер всей его структуры. В гон-
Чсцровеком романе решительно всё подчинено одной задаче — разносторонней обрисовке Адуева — младшего, все звенья сюжета повернуты к нему и служат ему. Трагикомическая история этого романтика — мечтателя начинается в Петербурге. Исходная для всего романа ситуация состоит в том, что Александр Адуев, поселившись в столице, столкнулся с дядей — Петром Адуевым, носителем трезвого, буржуазного практицизма. Но прежде чем развернуть эту исходную ситуацию в целостный драматический сюжет, романист дает обстоятельную экспозицию, объясняющую характер героя, его последующую судьбу, вскрывающую социальную, бытовую почву, на которой возрос романтизм Александра.
Попытка объяснить характер человека обстоятельствами, условиями жизни человека, его воспитанием встречалась у Гончарова уже в повести «Счастливая ошибка». В этом собственно и состояла ее антиромантическая тенденция.[773] Романтики обычно противопоставляли возвышенного героя окружающей низменной действительности. Гончаров же прямо, ставит вопрос: «виновата ли Елена» (героиня «Счастливой ошибки») в своем кокетстве, в размолвке с Егором? И далее автор ссылками на обстоятельства жизни Елены объясняет ее поступки. Она была «девушка с душой, образованным умом; сердце ее чисто и благородно». Однаксу светские условия жизни, характер воспитания иногда брали в ней верх над ее прирожденными благородными качествами. «Поведение же, — говорит автор, — вооружавшее против нее Егора Петровича, происходило- из особого рода жизни. На ней лежал отпечаток той школы, в которой она довершила светское воспитание, того круга, в котором жила с малолетства» (VII, 439–440). Здесь есть намек на раскрытие в характере Елены внутренних противоречий, намек, который позднее развернется в осознанный реалистический принцип при изображении Наденьки, а также других героев «Обыкновенной истории».
Сходным образом объясняются характер и поступки Егора Адуева. «Стало быть, — говорит автор, — виноват Егор Петрович? — Пет, и его винить нельзя. Он родился под другой звездой, которая рано оторвала его от света и указала путь в другую область…» (441). Такой подход: к человеческому характеру (здесь Гончаров в известной мере прибли жается к Герцену) — исток будущего реалистического метода Гончарова- в изображении и объяснении жизни Александра Адуева и Ильи Обломова… Вот почему увертюрой к «Обыкновенной истории», так много объясняющей в характере героя, явилась картина помещичьей жизни Адуевых в Грачах, а увертюрой к роману «Обломов» — «Сон Обломова». Гончарова интересует история духовного развития героев в связи с обстоятельствами их воспитания, их общественной средой и природными склонностями. По- роману «Обыкновенная история» можно ясно судить о жизненных обстоятельствах, определивших возникновение адуевщины в ее двух разновидностях. Романтическая и практическая адуевщина вырастают в типические социальные явления русской жизни, становятся для эпохи 40–х годов обобщающими понятиями.
Необходимо указать на новизну экспозиции социальной, именно помещичьей среды, в которой воспитался Адуев, на детализированное изображение социально — бытового, нравственного содержания этой среды, на сознательное стремление художника мотивировать ею характер человека, что определило принципы художественной индивидуализации и типизации. В результате образ Адуева становится воплощенеим не просто мечтательного романтизма и прекраснодушия. Гончаров изображает и оценивает своего героя как носителя общественно — бытового, провинциального помещичье — крепостнического уклада. В своих позднейших комментариях к роману Гончаров связывает умонастроение Александра Адуева с «всероссийским застоем» (VIII, 73), говорит о том, что в лице Адуева- младшего он уличал «старое общество в дремоте»,[774] изобразил «всю праздную, мечтательную и аффектационную сторону старых нравов» (73). Экспозиция, а также и другие введенные в роман мотивы, связанные с этой экспозицией и характеризующие помещичью Россию (воспоминания Петра Адуева о своей давней жизни в деревне, письма Василия Заезжалова, Марии Горбатовой и матери Александра), дают полное основание к столь широким оценкам и автокомментариям, освещающим образ Александра. В нем автор проницательно постиг психологию общественного типа, сложившегося в недрах провинциально — помещичьей России.
«Жизнь от пелен ему (Александру, — H. П.) улыбалась; мать лелеяла и баловала его, как балуют единственное чадо; нянька все пеЛа ему над колыбелью, что он будет ходить в золоте и не знать горя; профессоры твердили, что он пойдет далеко, а по возвращении его домой (из университета— Н. П.) ему улыбнулась дочь соседки». Но мать «не могла дать ему настоящего взгляда на жизнь и не приготовила его на борьбу с тем, что ожидало его и ожидает всякого впереди» (I, 10, 11).
В экспозиции «Обыкновенной истории» воспроизведена во всей полноте помещичья жизнь. Этим экспозиция романа отличается от последующего повествования, где всё как бы вытянуто в одну ниточку. Собственно, характер Александра Адуева вполне обрисован и объяснен уже в экспозиции. Последующее повествование говорит о том, как будет действовать подобный характер, что должно с ним случиться в новой обстановке. По- этому в экспозиции уже намечены истоки всех тех основных ситуаций, развитие которых будет затем прослежено в петербургский период жизни Александра. Здесь и клятва в вечной верности Софье, и клятва в дружбе «до гробовой доски» Поспелову (22). Всё это — любовь и дружба навек, патриархальные родственные отношения и сентиментальные чувствования, мечтания о славе поэта и «колоссальной страсти» (143) — в условиях столичной жизни подвергнется суровому испытанию, пройдет проверку фактами и временем. Следовательно, экспозиция «Обыкновенной истории» состоит из таких основных элементов, которые органически связывают ее с последующим сюжетом, с перипетиями в судьбе Александра. Автор находит, как увидим, такие художественные приемы, которые позволяют ему вновь и вновь напомнить о прошлом Александра. И поэтому рассказанное в экспозиции отзывается эхом на протяжении всего романа.
