затянулась, когда его яростный хмурый взгляд не заставил их согласиться с ним.
— Понимаю, что ты говоришь о мерах безопасности вокруг генерал-инквизитора, — наконец сказал Мейгвейр тоном человека, с необычайной тщательностью подбирающего слова. — И с готовностью признаю, что я также не вижу никакого способа, которым убийцы могли бы пройти через них. Но они, очевидно, добрались по крайней мере до полудюжины других слуг инквизиции прямо здесь, в Зионе, и что-то случилось с епископом Уилбиром, Жэспар. Его шхуна взорвалась на виду у всех на набережной, и тот факт, что он возвращался в Зион, был довольно широко известен. И не только это, его эскорт ждал внизу, в доках. — Капитан-генерал покачал головой. — Мы не можем притворяться, что его не было на борту, когда взорвалась эта чертова штука! И это означает, что нам нужно какое-то заявление, какое-то объяснение того, как это могло произойти, если это не был «кулак Бога».
— Очевидно, это был несчастный случай, — отрезал Клинтан, снова наклонившись вперед, чтобы для пущей убедительности хлопнуть мясистой ладонью по столу для совещаний. — Если уж на то пошло, мы даже не знаем наверняка, что это был «кулак Бога», — эти три слова прозвучали как проклятие, — который убил Охиджинса и остальных!
Мейгвейр не смог удержаться от закатывания глаз, а губы Клинтана сжались.
— Хорошо, — проскрежетал он. — Согласен с тобой, что это почти должны были быть чертовы террористы. Но это всего лишь случайность, что эти убийства произошли так близко к взрыву! Я признаю, что это чертовски странное совпадение — и время выбрано паршиво, — но это все, что может быть, черт возьми! Они пытаются сделать так, чтобы то, что было чистой случайностью, выглядело так, как будто все это было частью единой скоординированной операции, потому что это заставит их выглядеть намного более опасными, чем они есть на самом деле. Но этого не могло быть! Они пытаются воспользоваться совершенно отдельным несчастным случаем!
— Несчастный случай? — повторил Мейгвейр, и Клинтан снова хлопнул по столешнице, сильнее.
— Да, черт возьми, несчастный случай! У охраны генерал-инквизитора было с собой собственное оружие, а это значит, что они везли боеприпасы. Кроме того, на самой шхуне были пушки! Для них в погребе должны были быть порох и ядра, не так ли? Очевидно, какая-то искра заставила порох взорваться!
Челюсть Мейгвейра сжалась, а Дючейрн стиснул зубы, вспомнив другой взрыв в месте под названием Саркин, о котором Клинтан — и Уилбир Эдуирдс, если уж на то пошло — категорически отрицали, что он мог быть «совпадением». И на борту той баржи на канале было чертовски много пороха, чтобы объяснить аварию. Тогда как «пушки» на борту крохотной шхуны Эдуирдса состояли в общей сложности из шести «волков»: полуфунтовых поворотных пушек чисто противопехотного назначения, которые фактически представляли собой крупногабаритные гладкоствольные мушкеты. Он понятия не имел, сколько пороха было в ее погребе — он был почти уверен, что Мейгвейр знал, что, вероятно, объясняло недоверие, которое капитан-генерал не мог скрыть от его глаз, — но его определенно было недостаточно, чтобы произвести такой взрыв. Водолазы уже подтвердили, что обломки шхуны были разбросаны на двести ярдов по дну озера, а ее средняя часть просто распалась. Разбитые нос и корма лежали почти в сорока ярдах друг от друга в центре поля обломков, полностью отделенные друг от друга. Никакой запас пороха для полудюжины волков не смог бы этого сделать.
— Подозреваю, что довольно много людей сочтут спонтанный взрыв в погребе шхуны менее правдоподобным, чем успешное убийство, — сказал Мейгвейр через мгновение с тем, что Дючейрн про себя считал безрассудной смелостью. Губы Клинтана дрогнули, но капитан-генерал продолжил, прежде чем он смог заговорить. — Не говорю, что это не могло произойти таким образом, Жэспар. Я просто говорю, что даже если это именно то, что произошло, некоторым людям будет трудно принять это.
— И к чему ты клонишь? — резко спросил Клинтан.
— Хочу сказать, что те, кому трудно это принять, могут начать задаваться вопросом, не пытаемся ли мы продать им фальсифицированную историю прикрытия, потому что боимся признать, что произошло на самом деле. — Мейгвейр твердо встретил взгляд великого инквизитора. — Не говорю, что это так, Жэспар; я говорю, что это то, что могут подумать более… малодушные.
— Инквизиция знает, как бороться с «малодушием»!
— Не сомневаюсь в этом, но решение этого вопроса постфактум не кажется мне лучшим подходом, особенно если мы можем быть более… активными. Я только предполагаю, что в городе уже было много беспокойства, особенно после новостей о заливе Рейгейр. А слухи о других убийцах уже распространились по всему Зиону. Даже если бы террористы не сказали ни слова, любой, кто сопоставит взрыв с очевидными — и одновременными — убийствами, сделает поспешный вывод, что они были скоординированы и являлись частью одной и той же террористической атаки. Думать так в человеческой природе, если только нельзя доказать обратное, Жэспар! Мой вопрос заключается в том, хотим ли мы создать видимость попыток отрицания того, что они, естественно, склонны считать правдой. Половина Зиона стояла на берегу озера, наслаждаясь первой солнечной средой более чем за месяц. Они видели взрыв, и если кто-нибудь здесь, в городе, решит, что Мать-Церковь лжет им о том, что они видели своими глазами, это может подорвать доверие ко всему, что мы им расскажем отсюда. Особенно, если еретики расскажут им другую историю, как это прямо сейчас делают террористы.
Клинтан начал рычать в ответ, но затем, каким-то чудом, остановил себя. Вместо этого он уперся ладонями в край массивного стола, полностью откинувшись на спинку стула, и выражение его лица было таким уродливым, какого Робейр Дючейрн никогда не видел.
— Так что ты предлагаешь нам делать? — спросил он после долгого, тлеющего момента.
— Боюсь, я предполагаю, что позволить террористам приписать себе убийство
