только полированные железяки, но и крепкие гибкие шланги. Впрочем, если рядом стоит шинный завод, то шланги высокого давления становятся в принципе доступными. А прецизионное полированное железо… Саша, перечислив Володе сказанные женой слова (означающие, главным образом, параметры потребных станков), от себя дополнил:
– Как я понял, Ксюше больше всего не нравится то, что станки эти будут простаивать минимум девяносто процентов времени. Ну, если ты экскаваторов будешь делать меньше пары сотен в месяц, конечно. Однако я думаю… Предупреждаю, я только подумал, но ничего не считал, так что это всего лишь абстрактная идея. Так вот, на этих станках в свободное от основной работы время ты можешь наладить выпуск уже станков прецизионных. Мне, например, нехватка станков для изготовления форсунок не позволяет увеличить выпуск моторов…
– То есть и свою корысть удовлетворить за мой счет желаешь, – рассмеялся Вова.
– Рязанские трактористы тоже в это упрутся, если уже не уперлись.
– Да я смеюсь. Иди, успокаивай жену: пусть проекты станков готовит. Прецизионных, я-то вообще в станках не разбираюсь.
– Ну ты от скромности… впрочем, скромность тебя и погубит.
– Я на них работать умею, а делать их – это как раз Ксюшина епархия. А станки… ты знаешь, я до сих пор поверить не могу: у нас сейчас есть люди, им станков не хватает! Даже жалко, что у нас звание Героя – высшая награда, Надя большего заслуживает.
– Наверное да, но мы все не сидим сложа ручки.
– Мы – просто впахиваем, а Надя воспитала своих учеников так, что уже ученики учеников изо всех сил стараются приносить пользу.
– Тоже верно. И я вот что подумал: у Кати твоей теперь есть своя Архитектурная академия, у Марины Дмитриевны с Вероникой и Дашей – мединститут. У Ксюши станкостроительный, хоть и маленький пока, у Лемминкэйненовны – энергетический. Даже у Вики музыкальная школа. А мы чем хуже? Давай учредим, Маркус – судостроительный, я – моторостроительный или вообще автотракторный, ты…
– А я – разноинженерный, ага. Но в целом идея правильная: сами мы много не натворим. А вот обучить других творить…
Летом Марина тихонько, в кругу семьи, отметила восьмидесятилетний юбилей. Она еще в самом начале тщательно, чуть ли не до часов, пересчитала дату своего рождения – вероятно думая, что в ее возрасте считать «год туда, год сюда» будет немножко неправильно. Но праздник всех порадовал – в том числе и тем, что за прошедшие годы сама Марина практически не изменилась, по крайней мере внешне. А со здоровьем – она на здоровье особо и не жаловалась, разве что «по мелочи» – поэтому когда Даша подарила ей новые очки, у нее и причин для жалоб, как она сама сказала, больше не осталось.
Очки подарила Даша, а вот стекла к ним изготовила Аня Теплякова. Она еще пару лет назад раскопала на месте будущего Лыткарина песок, годный для выделки оптического стекла, а затем там и стекольный заводик выстроила. Небольшой совсем, в месяц завод выдавал стекла килограммов сто – но стекла именно оптического, и уже в Туле Аня из него стала делать разнообразные линзы. Для микроскопов поначалу, так как медицина требовала эти нехитрые, но сложные в изготовлении агрегаты. Потом пошли линзы, помогающие работать при изготовлении разных прецизионных изделий, ну а затем и до линз для очков дело дошло.
Даша, в бытность свою школьной медсестрой, определять «нужные диоптрии» умела и даже рассказала Ане, какой прибор для этого нужен. И зимой проверила Маринино зрение, подобрав требуемые линзы. А Вовка сделал оправу для очков, легкую, но прочную – из хромванадиевой стали, которую потом обильно позолотил. Правда Аня, эту оправу увидев, сначала выругалась – но все же линзы семидесятимиллиметровые сделала. И в оправу их аккуратно вставила – после чего Вовке пришлось делать ещё две таких же оправы («в запас», как сказала Аня, «а то вдруг правнуки очки разобьют»). И во вторую оправу она вставила линзы из специально для этой цели сваренного стекла с добавкой бромистого серебра…
Кроме членов семьи и Вероники с Дашей на дне рождения Марины была лишь Алёна. Марина её специально пригласила – ведь как бы сама Марина не рассказывала об отсутствии всяких болячек, без таблеток, которые Алёна специально для нее сделала, юбилей мог бы и не случиться. А когда за одним столом собираются опытные специалисты, разговоры у них случаются тоже… специальные. И, на первый взгляд, никому, кроме собравшихся, неинтересные. Вот только Лизе "по должности" было интересно вообще всё…
Осенью двести пятьдесят шестого года закончилось строительство Мстинского каскада ГЭС. И почти на полную мощность заработал Гидростроевский алюминиевый завод, выпускающий по пять тонн металла в час. Кати не удержалась и ехидно прокомментировала «финальный» пуск завода:
– Теперь осталось только дровяную электростанцию в городе поставить чтобы тока для освещения жилья людям хватало.
Ехидство ее было обосновано: завод полностью потреблял все сто десять мегаватт, производимых всеми станциями каскада, причем одна линия электролизеров даже была еще не включена. Столь странная ситуация сложилась из-за «ошибок коммуникации»: весной и в начале лета электростанции могли и сто тридцать мегаватт выдать, а осенью воды в реке стало меньше. Второй причиной стало то, что при постройке всего комплекса не учли довольно высокие потери электричества при передаче по ЛЭП и в трансформаторах. А это уменьшило «полезную мощность» сразу процентов на семь (из которых пять «сжирали» трансформаторы самого алюминиевого завода).
А раньше «попробовать» всю систему не выходило: первые четыре ГЭС исправно обеспечивали энергией три секции электролизеров, и еще оставалось достаточно энергии для нужд оставшегося строительства. Только вот никто не считал это «достаточное количество». И только когда строительство завершилось, выяснилось, что «достаточного количества» для завода недостаточно.
– Мы поступим проще, – ответила Лиза, – временно отключим одну секцию электролизеров и будет всем счастье. А отключим временно хотя бы потому, что не дровяную конечно, но вот угольную ТЭЦ там строить все равно придется: отапливать зимой город котельнями на дровах просто невыгодно.
– Думаешь поставить там ТЭЦ на десять мегаватт?
– Думать тут – это твоя работа. Моя работа – деньги считать. Тут Потех прискакал с идеей поставить еще одну ГЭС, на этот раз мегаватта на четыре с половиной, еще тридцатью километрами ниже по реке. Я, конечно, все тщательно еще посчитаю, но ГЭС мы там строить точно не будем: там одних защитных дамб вдоль берега ставить километров тридцать придется, если не больше, и, думаю, кроме вреда никакой пользы от такой ГЭС мы не получим. А считать буду, чтобы
