немалым обаянием. "Мы были самыми лучшими", - заметил Холл. "Все нам завидовали".
Холл идеально подходил для банковских отношений 1950-х годов. Он развлекал клиентов, стреляя в диких индеек в Южной Каролине или занимаясь рыбалкой недалеко от своего дома в Вудс-Холе, штат Массачусетс. (В свои семьдесят три года он все еще был достаточно силен, чтобы поднять гарпуном 552-фунтовую рыбу-меч). Будучи чемпионом по гольфу и теннису среди любителей, он привлекал руководителей корпораций, которые хотели проверить свою игру. Холл выполнял для клиентов элитные задания и вел себя как член их семьи. Когда председатель совета директоров General Motors был расстроен планами своей дочери выйти замуж за пакистанца, дядя Перри взялся вразумить девушку. Он спросил, будут ли ее дети поступать в правильные школы, иметь правильных друзей и т.д. Ее удалось убедить. Подобные услуги сделали General Motors неприкасаемым клиентом Morgan Stanley в 1950-х годах.
Холл восхищался Томом Ламонтом и его проказливым нравом. Однажды на ночной вечеринке в парке Грэмерси Холл разлучился с женой. Бродя по улицам, он наткнулся в дверном проеме на Марлен Дитрих и Сальвадора Дали. Холл сказал актрисе, что боготворил ее еще со времен "Голубого ангела". Затем появилась его жена Алиса, и Холл сделал вид, что не знает ее. "Привет, блондинка, - обратился он к ней. "Хочешь попробовать эту кровать?" Элис присела и сделала вид, что проверяет кровать. "Очень даже ничего", - ответила она. Позже Дитрих загнал Холла в угол. "Вы знали эту женщину?" "Я никогда в жизни ее не видел", - ответил Холл. "Вы самый свежий человек, которого я когда-либо встречал", - сказал Дитрих и ушел. Холл дорожил этим анекдотом больше, чем самыми крупными андеррайтингами General Motors или U.S. Steel.
Люди в Morgan Stanley были очень умными - как и в старом доме Морганов, в компании поощрялся интеллект, - но инвестиционно-банковская деятельность не требовала огромной финансовой изобретательности. Инфляция была низкой, валюты - стабильными, а работа с ценными бумагами - относительно простой, если у вас были правильные клиенты. Спреды андеррайтинга в промышленных выпусках были очень высокими. Холл сразу же сказал своим молодым рекрутам из Принстона и других школ Лиги плюща, что они должны обхаживать своих клиентов и изучать их потребности. "Меня интересует человек, который может привлечь бизнес", - сказал он. Остальное предоставьте студентам бизнес-школ". Как только вы заключите сделку, надевайте шляпу и идите домой". Поскольку эмиссия ценных бумаг была достаточно стандартной, у компаний не было стимула искать инвестиционные банки; астрофизики еще не появились на Уолл-стрит. То, что Morgan Stanley предлагал дополнительную, неопределенную таинственность, было для большинства клиентов достаточным стимулом для сохранения лояльности.
После "новой сделки" стало жизненно важным подготовить хороший проспект ценных бумаг и соблюсти требования нового законодательства. Инвестиционные банкиры должны были проявлять "должную осмотрительность" и свидетельствовать о достоверности документов о размещении ценных бумаг. Уолл-стрит опасалась юридической ответственности, которая наступала в связи с принятием законов о ценных бумагах. Здесь секретным оружием компании стал нецензурный и непочтительный Аллен Норти Джонс, возглавлявший отдел облигаций J. P. Morgan. Выпускник Тринити-колледжа, Джонс любил подтрунивать над своими партнерами и в разговоре с Холлом не преминул поворчать на "этих проклятых тупых принстонских ублюдков". Сын обедневшего епископального священника, лысый, с лунообразным лицом и выпуклыми глазами, Джонс расхаживал по офису в красных подтяжках и курил трубку.
Ему нравилось шокировать людей. Однажды, когда партнеры проводили собеседование с новым сотрудником, он крикнул нервному молодому человеку: "Вы избалованы?". Когда собеседник ответил, что ему повезло в жизни и он действительно избалован, Джонс вскочил, рявкнул "Наймите его и пришлите ко мне" и вышел. Новым сотрудникам он прививал скрупулезное внимание к деталям. Он бросал новичку на колени толстый проспект и говорил, что в нем есть одна ошибка, и у молодого человека было время до следующего утра, чтобы найти ее. Он хотел, чтобы Morgan Stanley выпускала лучшие проспекты эмиссии, а корпорации рассчитывали на то, что фирма оградит их от юридических проблем. Это привело к такому маниакальному перфекционизму в Morgan Stanley, что магистры Гарвардского университета вычитывали каждый проспект, подаваемый в Комиссию по ценным бумагам и биржам. Если старая Уолл-стрит была закрытым клубом, то она имела возможность проявлять особую осторожность при ведении бизнеса.
Норти Джонс подготовил не одно поколение партнеров Morgan Stanley. Если стажер хотел изучить железнодорожные финансы, Джонс засиживался с ним до поздней ночи, изучая карты железнодорожных путей и раскрывая секретные бизнес-стратегии компании. Его самоотдача была полной, почти монашеской. Будучи вечным холостяком, в одну из суббот он взглянул на часы и вскочил на ноги. "У меня через полчаса встреча", - сказал он. Встреча была назначена на его свадьбу. Джонс, как никто другой, старался обеспечить репутацию Morgan Stanley.
Влияние Гарри С. Моргана, младшего сына Джека, было более неочевидным. Вероятно, он оставался в Morgan Stanley из чувства семейного долга и на самом деле больше времени проводил на яхте, чем занимался выпуском ценных бумаг. Он работал под обрамленным сертификатом акций U.S. Steel 1901 года выпуска, выпущенным Пьерпонтом. Гарри имел классическое резюме Моргана - коммодор Нью-Йоркского яхт-клуба, попечитель Метрополитен-музея, директор General Electric, смотритель Гарварда. Его поместье на северном побережье в Итонс-Неке, недалеко от Хантингтона, включало усадьбу, коттеджи для дворецкого, шофера и садовника, плавательный бассейн и гараж на восемь машин. Временами грубоватый, он в то же время был доброжелательным и джентльменским и пользовался популярностью в фирме - с оговорками.
Как и его отец, Гарри с опаской относился к публике и был очень замкнутым. В 1960-х гг. Принстон выступил с предложением разместить у себя бумаги Моргана и послал нескольких выдающихся ученых, чтобы пролоббировать его за обедом. Когда они закончили свое выступление, Гарри удивленно сказал: "Мне жаль говорить вам, джентльмены, но документов Моргана не существует". Лица упали. Артур Линк, известный исследователь творчества Вудро Вильсона, заикаясь, сказал: "Но документы Моргана должны быть". Гарри сказал, что отец предупреждал его о необходимости разбросать или уничтожить любые бумаги, чтобы они не попали в руки правительства и не стали снова преследовать семью Морганов, как это сделали Пуджо и Пекора. На самом деле бумаги были, и это была богатая коллекция, которую Гарри в конце концов оставил в Библиотеке Пьерпонта Моргана.
Перри Холл с некоторым пренебрежением относился к Гарри Моргану, который, по его мнению, иногда мешал ему. "Остальные партнеры ревновали и раздражались из-за постоянного присутствия пожилого человека, который, по их мнению, ничего не вносил, но при этом держал бразды правления в своих руках",
