Важную роль в борьбе с коррупцией и злоупотреблениями играла введенная при Августе новая система сбора налогов и податей. Отныне сбор прямых налогов был отобран у римских публиканов и поручен местной городской знати: магистратам и декурионам провинциальных городов. С ее помощью представители римской власти стали регулярно проводить в провинциальных городах ценз. На основе его данных определялась общая сумма прямых налогов, которую ежегодно должны были собирать и вносить в римскую казну городские власти. Размеры норм налогообложения устанавливались с расчетом получения максимума возможного, не разоряя при этом налогоплательщиков. Они настолько хорошо отвечали своему предназначению, что попытки отдельных преемников Августа увеличить или уменьшить их терпели крах. Рано или поздно приходилось возвращаться к тому, что было введено Августом.
Теперь отвечавшие за сбор налогов магистраты и декурионы в случае налоговых недоимок обязаны были возмещать разницу из собственных средств. Правда, в эпоху «августова мира» это случалось не часто. Зато они стали играть более активную роль не только в управлении своими городскими общинами, но и в провинциальном управлении в целом. К тому же они получили новые обширные полномочия и могли использовать их в своих интересах, перекладывая основное бремя по выплате налогов на сельский и городской плебс. С другой стороны, в отличие от стремившихся к быстрому обогащению римских публиканов, они не могли позволить себе разорять и продавать в рабство местных налогоплательщиков. Ведь в этом случае им самим пришлось бы выплачивать все прямые налоги. Таким образом, между центральной властью и местными городскими элитами устанавливается взаимоприемлемый баланс интересов и на этой основе налаживается взаимовыгодное сотрудничество.
Разумеется, оно было возможно лишь в урбанизированных районах, где ведущую роль играли городские гражданские общины. Поэтому центральная власть всячески способствовала распространению и укреплению городов античного типа. Принцепсы неоднократно заявляли, что считают своим долгом содействовать основанию новых городов и процветанию старых. Успешная урбанизация римской державы в I–II вв. н. э. и расцвет в ней городской жизни свидетельствуют о том, что эти заявления не были пустым звуком.
В первое время после установления принципата меры по борьбе с коррупцией не всегда оказывались действенными. Многие наместники и прокураторы по-прежнему рассматривали провинции как свою законную добычу и готовы были делиться награбленным с судьями-сенаторами и даже с самим принцепсом. Провинциалам не всегда удавалось заставить римские власти откликаться на свои жалобы. Вымогательства и коррупция представителей римской власти в провинциях, хотя и не достигали таких масштабов, как раньше, но все еще продолжали оставаться серьезной проблемой. Про одного из назначенных Августом наместников говорили, что он прибыл бедным человеком в богатую провинцию, а уехал богатым человеком из бедной провинции.
Однако ситуация постепенно меняется в связи с изменением положения самих провинций. В них все больше и больше получают распространение города и культура античного типа, латинский язык на Западе и греческий — на Востоке римского мира. С переходом к империи начинается широкое распространение римского гражданства за пределами Италии. Цезарь, а затем Август и его преемники начинают выводить в провинции колонии римских граждан из вышедших в отставку ветеранов, безземельных плебеев из самого Рима и муниципиев, из получивших гражданские права отпущенников. В числе первых таких колоний были восстановленные заново Карфаген и Коринф. Они очень быстро стали многолюдными процветающими городами, столицами провинций. Одновременно начинается широкая раздача римского гражданства провинциалам и предоставление статуса муниципия провинциальным городам в наиболее романизированных провинциях.
Хотя такая политика не пользовалась особой популярностью у жителей Рима и Италии, она активно, хотя и не столь открыто и поспешно, как при Цезаре, проводилась в жизнь Августом и его преемниками. Рядовые провинциалы могли приобрести римское гражданство для себя и членов своей семьи в награду за службу во вспомогательных частях римской армии. С середины I в. н. э. в наиболее романизованных западных провинциях многие города получают статус колонии, который предоставляет римское гражданство всем местным гражданам, или латинского муниципия. В муниципии римским гражданством наделяли всех местных граждан, имевших ранг городского сенатора (декуриона) или занимавших пост городского магистрата. В восточных грекоязычных провинциях было меньше колоний и муниципиев. Но многие богатые и влиятельные граждане местных городов вместе со своими семьями получали римское гражданство от наместников провинций и принцепсов.
Во II в. н. э., считающемся «золотым веком» Римской империи, в провинциях, по всей видимости, проживало больше римских граждан, чем в Италии. Примерно, половина римских сенаторов и почти все императоры этого времени были по своему происхождению провинциалами. С середины II в. н. э. наряду со старым делением на римских граждан и «чужеземцев» (перегринов) появляется новое — на «почтенных» и «низших». К «почтенным», которые стали главной опорой власти, принадлежали, в первую очередь, римские сенаторы и всадники. Возглавлявшие местное самоуправление в Италии и провинциях декурионы также считались «почтенными», независимо от того, были или не были они римскими гражданами. Все остальные свободные (римляне называли их плебеями), независимо от гражданства, относились к «низшим» сословиям.
«Почтенные» отныне обладали всеми теми привилегиями, которые некогда были у римских граждан. Их нельзя было судить за тяжкие преступления никому, кроме принцепса, нельзя подвергать пыткам и телесным наказаниям, приговаривать к смерти или к каторжным работам. Римские граждане, принадлежавшие к «низшим», потеряли свои былые судебные привилегии, хотя формально их никто не отменял. Они во многом походили теперь на рядовых провинциалов.
Когда по указу императора Каракаллы в 212 г. н. э. все свободные подданные империи получили римское гражданство, это не вызвало сколько-нибудь заметного отклика ни в провинциях, ни в Италии. Статус римского гражданина к тому времени сильно обесценился.
Поскольку в эпоху Позднего принципата легионы и значительная часть центральной элиты рекрутируются из провинциалов, а местная городская знать постепенно наделяется римским гражданством и множеством привилегий, представителям центральной власти как в Риме, так и в самих провинциях приходится считаться с интересами провинциалов гораздо больше, чем раньше. Теперь простор для злоупотреблений и вымогательств оставался лишь в тех провинциях, где по тем или иным причинам античная городская община не получила сколько-нибудь широкого распространения, а представители местных элит — доступа к римскому гражданству и центральной власти. Именно в таких провинциях, как, например, Иудея, Египет и Британия, в эпоху «золотого века» все еще случались крупные восстания против римской власти. Однако у той находилось достаточно сил для успешной борьбы с ними, поскольку основная масса населения жила в гражданских городских общинах.
Разумеется, это не означало, что большинство жителей римской державы стали горожанами. Хотя количество городов сильно выросло в эпоху принципата и достигло 2 тыс., большинство свободных жителей гражданских городских общин (около 80 %) относились к крестьянам-собственникам, многие из которых едва сводили концы с концами, или к арендаторам земли (колонам) в крупных поместьях, многие из которых не имели своего инвентаря и не вылезали из долгов. К ним были близки по своему положению сельские рабы, которых начинают «сажать на землю» на манер колонов и даже называют квазиколонами. «Августов мир» держался на плечах этих людей, и именно они были самыми пассивными и вместе с тем самыми упорными его врагами.
Выдающийся римский врач Гален в своем трактате, написанном в середине II в. н. э. в эпоху расцвета «августова мира», рассказывая о самых распространенных болезнях и лекарствах против них, упомянул, что крестьяне чаще всего страдают от желудочных болезней и отравлений. Ведь почти весь выращенный ими хлеб они свозят в города в уплату налогов и аренды земли. Поэтому к весне, они, как правило, сами остаются без хлеба, начинают есть траву и все что ни попадя, а в результате болеют и даже иногда умирают. Это свидетельство объясняет, почему жизнь за пределами городских стен и гаваней была столь неспокойной; почему на прекрасных римских дорогах не было прохода от бандитов, а в морях, охраняемых римскими флотилиями, разбойничали пираты; почему не только на границах, но и во внутренних областях размещалось так много военных постов и число их постоянно росло; почему богатые землевладельцы нередко имели собственную стражу и частные тюрьмы, которые никогда не пустовали.
