Дальше жизнь потекла как в тумане. Спустя несколько дней к посольству подошла толпа разъярённых людей и что-то кричали, бросая камни в окна. Я отдал приказ и солдаты просто расстреляли толпу. Только потом до меня дошли слухи, что люди кричали о том, что я-убийца. Но кто им поверил, слухи были пресечены на корню и всё затихло. А потом началось самое страшное. Призрак девушки начал преследовать меня повсюду. Я постоянно видел её, окровавленную, поддерживающую руками свой живот. Она приходила во снах, на яву, то молчала, то кричала, насылая проклятья на мою голову. Меня обуял страх, доводивший до безумия, от меня стали шарахаться подчинённые. Силы медленно покидали меня, я перестал походить на человека и уже сам готовился к смерти. Грязный и заросший волосами, словно звериной шерстью, я бродил по городу в надежде, может кто-нибудь прекратит моё существование. Но всё было тщетно, убить меня было некому, ибо толпа, расстрелянная солдатами, была всей роднёй убитой мною пары. А больше никто не хотел брать грех на душу. Казалось, что даже сама смерть отвернулась от меня.
В одном из очередных походов на поиски смерти я очнулся от чьего-то прикосновения. Неясный силуэт, закутанный в яркокрасную ткань, ни лица, ни пола я не разобрал. Он очень плавно двигался чуть впереди меня, казалось, плыл по воздуху. Он будто звал меня за собой и я, как безропотная овца, пошёл следом, стараясь неупустить из виду красную, развевающуюся ткань. Но силуэт пропал, словно растворился в воздухе на пороге какой-то ветхой лачуги. Внутренним чутьём я почувствовал, что за дверями этого странного жилища я найду то, что искал и смело шагнул за порог.
Зловонье ударило в нос, едва я распахнул скрипучую дверцу. Полумрак и ощущение тревоги вернуло меня реальность, но отступать я был ненамерен. Когда глаза чуть привыкли к темноте, я увидел хозяйку этого дома, больше похожего на склеп. Старуха представляла комическое и одновременно жуткое зрелище. Руки, скрещенные на животе, были худы и прозрачны, скручены, будто корабельные канаты. Торчащие из-под засаленной косынки пучки нечесаных, давно немытых волос, больше похожих на паклю, обрамляли её сморщенное лицо. На ней было надето невероятное количество холмотьев, совершенно не подходящих друг другу: кофты, юбки, платья, всё вместе, будто она была готова броситься в бегство в любую минуту. Дырявая шаль дополняла ансамбль.
Удивляли только её глаза: узкие щелочки сначала, но при моём появлении, вылезшие на мгновенье из орбит и снова превратившиеся в маленькие буравчики, прожигающие насквозь. От её взгляда бросало то в холод, то в жар. Эти два, быстро сменяющихся чувства, вводили в состояние почти обморока. Внутри меня мгновенно возникла уверенность, что это жуткое существо женского пола избавит меня от мучений или так или иначе. Я едва открыл рот, как старуха расхохоталась скрипучим, похожим на кваканье, смехом.
— Ты долго искал дорогу ко мне, — вытирая тыльной стороной ладони глаза, почти прошипела старуха, — но стоящая за тобой чище и благороднее, чем ты. Она уже успокоилась и довольна своей работой. Ты сам почти мёртв.
— Я умер душой, но не телом, так умертви его!
Я почти прокричал свои слова, но старая ведьма так посмотрела на меня что продолжение просто застряло комом в моей глотке.
— Твоя дряхлая оболочка никому не нужна, ты ещё не искупил свой грех и будешь до конца своих никчёмных дней нести его на своём горбу.
— Но ведь ты можешь, я чувствую, ты можешь избавить меня от этой муки! Я заплачу, я заплачу тебе так много, сколько ты и не видела в жизни!
— Да, денежки никогда не бывают лишними, — усмехнулась старуха, — но ты думаешь, что оставив этот мир, ты станешь легче облака и избавишься от кары? Глупец! Твоя смерть станет только началом ещё больших мучений, она не избавит тебя. — Мне плевать, лишь бы сейчас всё кончилось, умоляю, помоги.
Я упал на колени и уцепился руками в драный подол дурно пахнущей юбки старухи. А это гадкое создание, дико хохоча, отрывала мои руки своими корявыми пальцами и топала грязными босыми ногами.
— Иш ты как заговорил! Где были твои мозги, когда ты измывался над девушкой?! Ты достоин своих мучений, как ни один из смертных. Погубленные тобой требуют отмщения!
Её смех, словно плети, полосовал меня. Сжимаясь от этих невидимых, но ощутимых, ударов, я упал на пол, съёжился, как младенец в утробе. Но тут, словно какая-то сила, дремавшая до сих пор, распрямила меня и поставила на ноги.
— Ах ты мерзкая, старая ведьма, я достаточно наслушался твоих нравоучений и насмешек. Сам умру, но и тебе не будет места на этом свете.
Я вцепился в горло ведьмы и почувствовал, как хрустнули её позвонки. А потом всё исчезло. Меня будто закрутило каким-то вихрем, унося в темноту. Вспышки света мелькали перед глазами, стало дико страшно и холодно. И больше я ничего не помню.
Очнулся я и долго не мог понять, на каком свете нахожусь. По мне что-то лазало, раздавались какие-то странные звуки. Я боялся открыть глаза и только сильнее смеживал веки, надеясь, что скоро всё кончится и наступит покой. Но ничего не менялось слишком долго, как мне показалось и я решился. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащем на земле, под деревьями, обвитыми лианами. Это был лес этого континента. «Значит, я жив» промелькнуло в голове и я поднялся во весь рост. Куда идти, в каком направлении, я не знал, но делать что-то надо было и я сначала пошёл, потом, побежал, продираясь сквозь заросли. Машинально отодвигая ветки, бьющие по моим щекам, я двигался вперёд по какому-то наитию. Но никакого намёка на свет сквозь густопереплетённые ветки не было, навалилось отчаяние и страх. Я рухнул на землю.
Сколько прошло времени, сказать трудно, может часы, может дни, но видимо мои ангелы не оставили меня. Родилось отчаянное желание жить, видеть белый свет и я рванул на сумашедшую дистанцию под названием «жизнь». Я полз на четвереньках, отдохнув, поднимался на ноги и снова шёл, шёл вперёд. Меня не мучали ни голод, ни жажда, словно физиологические потребности остались там, где я пришёл в себя. Копаясь в памяти, я пытался предположить, как оказался в столь плачевном состоянии, но память не открывала мне эту тайну. Я только твёрдо знал, как меня зовут и где моя родина. Неистово хотелось жить и увидеть людей. И я выбрался! Выбрался на знакомую дорогу, по которой мой отряд пришёл в наш форт. Окраина городка встретила меня тишиной и безлюдностью. Высокие стены нашей крепости, за которыми я мог найти спасение и приют, возвышавшиеся над жалкими хижинами, были уже близко и я прибавил шаг, хотя силы были на исходе.
Постовой встретил меня крестясь, выпучив от удивления глаза, но внутрь пропустил. Все, кто попадался мне на пути не скрывали своих эмоций, почти страха. Я шёл по дорожке к зданию, опустив лицо, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Дойдя до своей комнаты, я толкнул дверь и сразу бросился к зеркалу. На меня, моими глазами смотрело чудовище. Заросший, грязный, с расцарапанной кожей, невероятно истощённый, в лохмотьях, я представлял жуткое зрелище.
В дверь тихо постучали и в комнату вошёл мой адъютант.
— Хвала небесам, вы живы, — после длительного молчания, сказал он, — мы искали вас две недели и уже потеряли надежду. Что с вами произошло?
Но что я мог ему ответить, ведь я сам ничего не знал! Я дал ему распоряжение приготовить принадлежности для умывания и позвать цирюльника. Щетина моём лице была настолько грубой, что больше походила на шерсть животного.
Когда после усилий мастера стрижки я приобрёл человеческий облик, навалилась такая усталость, что не было желания шевелиться. Я отправил подчинённых и, как подкошенный, упал на кровать. Спасительный сон пришёл сразу, я провалился в забытьё.
Моё пробуждение было радостным и безмятежным. Я вернулся в обычную жизнь. Бродя по коридорам, я прекрасно ориентировался. Но вот что странно, я помнил приезд, словно это было только вчера и… всё. Словно небыло этих нескольких месяцев, не было моего преступления, не было скитания по джунглям. Я познавал жизнь в форте заново.
А через три месяца нас сменили. Пришёл новый отряд и мы вернулись на родину. Вот тут всё началось заново. Вернулась память, которая теперь стала ещё искусней на кошмары. Вернулись мои видения, но теперь в них, кроме девушки, её мужа и призраков сотен человек, была ещё и старуха. Сначала от этих кошмаров меня спасало вино. Пьяный угар выключал моё сознание, но это счастье длилось недолго. Чем больше я вливал в себя горячительного зелья, тем мучительнее становились мои видения. Пересказывать их я не буду, вам это ни к чему, да и всё довольно неприглядно.
Когда вино перестало быть мои помощником, в одном из видений старуха, с видом самого лучшего друга, сообщила, что в моём походном сундуке, в чулане, есть чудная травка, способная унести меня в мир прекрасных грёз, где нет места страху и отчаянию. Перерыв весь чулан, я сам нашёл то, о чём она говорила и не обманула. Но и это продлилось недолго, уже и волшебная трава перестала быть моим спасением. Тогда я соеденил всё вместе и вино и курительную смесь. В очередном, пьяно-наркотическом угаре, я поведал моему брату о том, что случилось в далёкой стране. А потом смерть вычеркнула меня из списка живущих.
