потери. Монахи аббатства Шарру потеряли всю свою казну и большую часть имущества, которое они перевезли в город для безопасности. Погибло около 600 человек, большинство из которых были рабочими и мелкими торговцами. Знатных людей щадили, когда их узнавали, но они были разорены вымогательством выкупа, который требовали их пленители. А когда они возвращались домой, в некоторых случаях через много месяцев, то часто находили свои дома и имущество сожженными, а фермы занятыми нищими и дикими скваттерами[909].
Нетрудно понять, почему такой город, как Пуатье, оказался настолько неподготовленным к этому бедствию. Хотя он был богатым и густонаселенным, с начала XIII века он был политическим захолустьем. Пуатье находился более чем в 100 милях от Бордо. Война шла уже десятый год, то приближаясь, то затихая и отдаляясь от города. Муниципалитет был слаб и не имел реальных полномочий по сбору налогов. Юрисдикция над обороной города была неопределенно разделена между городскими магистратами и тремя церковными собственниками. Во всем этом не было ничего необычного. Пролом, через который англичане вошли в Сен-Жан-д'Анжели, появился из-за давней ссоры между горожанами по поводу того, кто должен платить за его ремонт. Такие же проблемы были характерны для большинства обнесенных стенами городов Франции. Окрестности были так же плохо подготовлены, как и провинциальная столица. В начале войны, десятилетием ранее, было проведено обследование королевских замков в Пуату, но нет никаких свидетельств того, что после этого был проведен какой-либо значительный ремонт. В сентябре 1346 года Филипп VI направил сенешалю Пуату спешные инструкции по ремонту стен трех городов западного Пуату, Ниора, Сен-Мексана и Фонтене-ле-Конте, которые должны были служить убежищем для местного населения. Но это было сделано очень поздно. Его распоряжения, должно быть, пришли примерно в то же время, что и армия графа Ланкастера[910].
Несколько лет спустя безумный ужас и беспомощность маленьких провинциальных городов на пути английских армий были наглядно описаны в показаниях обвинения на суде по делу о государственной измене в Париже. Обвиняемым был епископ Майзе, небольшого рыночного городка на реке Отиз к северо-востоку от Ла-Рошели. В Майзе были слабые стены и не было гарнизона, но он находился в некотором отдалении от маршрута армии Ланкастера и был достаточно хорошо защищен реками и болотами. Когда первые сообщения об английском походе достигли города, горожане и монахи бенедиктинского аббатства начали готовить оружие. Они организовались в дозоры, дежурившие посменно днем и ночью. Но в октябре настроение изменилось. Епископ созвал монахов в монастырь и рассказал им о судьбе Сен-Жан-д'Анжели и Пуатье. Он сказал им, что их город гораздо слабее, чем те места, и что глупо защищать его не имея никаких шансов устоять. Кроме того, сказал он, разве Бог не творит чудеса для англичан? Разве Он не показал всем, что Эдуард III был их законным королем? Разве их собственная церковь не была основана предками Эдуарда III? Разве они не обязаны хранить верность английскому королю? Вместо того чтобы вести бесполезную оборону стен и подвергать себя мести завоевателей, они должны встретить войска Ланкастера в процессии на дороге, в лучших одеяниях и с ключами от города. Затем епископ призвал к себе горожан и обратился к ним с аналогичной речью. Он предложил им собрать средства на покупку подходящего подарка для графа Ланкастера и пообещал, что он лично сделает самый большой взнос. В Майзе были люди, которые уже некоторое время говорили, что Эдуард III будет лучшим господином, чем Филипп VI. Двое из них были посланы на встречу с графом Ланкастером. Они подарили ему ястреба-тетеревятника и двух борзых и пригласили его приехать в Майзе, где его примут, по их словам, с честью и радостью. Ланкастер обещал приехать и дал им значки с его гербом, чтобы они прикрепили их к своей одежде. В городе начали готовиться к встрече. Они сделали знамена с гербами Плантагенетов и Ланкастеров, чтобы выставить их на воротах. Они накрыли золотой тканью гробницу герцога Аквитанского XI века в аббатстве и окружили ее зажженными свечами. В последствии в своих собственных показаниях монахи и горожане утверждали, что они с негодованием отвергли совет епископа и отказались иметь что-либо общее с его планом. Но в этом есть некоторые сомнения. Истина, по-видимому, заключается в том, что они поддерживали его, по крайней мере, молчаливо, до тех пор, пока опасность не миновала, после чего они перешли к злобному и корыстному осуждению прелата. Епископ в конце концов был оправдан. Интересно то, что его защита остановилась далеко не на полном отрицании факта сотрудничества с врагом. По его словам, факты были преувеличены его врагами. Но он не оспаривал, что выступал за заключение договора с англичанами. Его точка зрения заключалась в том, что в условиях осени 1346 года никого нельзя винить за это. Епископ отметил, что в Пуату практически не было организованных французских войск, когда Генри Ланкастер вторгся туда. Не было никакого предупреждения о его приходе. Не было достаточно оружия, чтобы вооружить население. Стены городов, включая Майзе, были неспособны противостоять решительному штурму. Другие города и замки региона заключили мир с англичанами на любых условиях. Что еще они могли сделать?[911]
Когда англичане отступили из Пуатье, примерно 12 октября 1346 года, они двинулись в сторону Сентонжа и Бордо, грабя, громя и сжигая все на своем пути. Сопротивление было разрозненным и нескоординированным. В некоторых местах, например, в Майзе, Мелле и Вивонн, жители сдались на капитуляцию. Некоторые сопротивлялись яростно, как, например, рабочие королевского монетного двора в Монтре-Боннен к западу от Пуатье, многие из которых погибли на стенах во время штурма. Ниор и Сен-Мексан, два из убежищ для населения, назначенных в сентябре, отбили все атаки графа и остались живы[912].
Ланкастер не предпринимал попыток занять Пуату. Он не оставил в провинции ни одного гарнизона, кроме гарнизона в Люзиньяне, где замок был хорошо расположен, а город был небольшим и его было относительно легко удерживать. Здесь под командованием головореза Бертрана де Монферрана и двух его братьев было оставлено сто латников и некоторое количество пехоты и лучников. Они превратили его в центр организованного бандитизма, откуда в течение многих лет терроризировали большую часть западного и центрального Пуату. Подобные гарнизоны были предназначены не столько для контроля над территорией, сколько для создания хаоса и отсутствия чувства безопасности, связывая многократно превосходящие по численности силы противника. Более серьезная попытка постоянной оккупации была предпринята южнее, в Сентонже и Они. В Сен-Жан-д'Анжели был размещен большой гарнизон в 200 латников и 600 пехотинцев. На город были наложены регулярные налоги, гораздо более тяжелые, чем те, которые ранее платились королю Франции. Для управления окрестностями были привлечены гасконские чиновники и судьи
