вопил, что такой тембр, уже сам по себе, будет наводить ужас на моих собеседников, если голос полностью не восстановится.
Мой ангалин тоже несколько дней после бешеной гонки только ел и спал. Команда была настолько рада ему, что мужики специально по несколько раз на дню ловили рыбу и подносили свежатинку своему любимчику, как только он просыпался. Макс царственно принимал угощение и опять засыпал.
Следующую остановку Ают собирался сделать уже в Гейзе, но не высаживать нас, как мы изначально планировали, а доставить до мыса Веры – это бы очень сэкономило время. В первый же вечер, когда я, наконец, вышла на палубу, то прямиком потопала к капитану. Он стоял у руля, держа курс на туманные острова на горизонте. Заметив, как я поднимаюсь, он зафиксировал руль и протянул руку. Сначала он долго рассматривал меня, а потом улыбнулся и отвёл глаза.
– Я совсем чудовище, да? – голос хрипел и срывался в сип.
– Ужас! – смеясь, Ают прикрыл уши ладонями. – Лучше молчи!
Меня тоже пробило на хохот:
– Уже не прекрасная богиня?!
Улыбка слетела с его лица и, сделав шаг навстречу, он уставился прямо в глаза:
– Великая… Великая, могущественная и прекрасная богиня! Вот какая ты, Кари! Я ожидал чего угодно: ураганов, цунами, радужных мостов в небесах, но только не того, что ты пересечёшь море на спине ангалина. И даже не представляю, как это возможно, тем более для женщины… – он ненадолго замолчал, сжимая мои ладони. – И твой голос… Этот крик, зов… Он пронзил насквозь! Не знаю, как объяснить… Ты так позвала Дайка, что мы все почувствовали твою любовь к нему.
Обняв капитана, я прохрипела:
– Спасибо, Ают… Спасибо. Ты всё сделал правильно, я никогда этого не забуду.
Позади послышалось покашливание и я обернулась. Мои парни стояли на верхней палубе.
– Дайк, они обнимаютс-с-ся… – шипение Макса вызвало невольную улыбку.
– Ну хоть не целуются, – подойдя ближе, Дайк обнял за плечи. – Там кое-кто в трюме желает высказать тебе свою бесконечную благодарность.
Унюхав противный запашок гниющего тела, я вспомнила о Скорбном Берке. Он обосновался в трюме неподалёку от наших лошадок. Тучка, завидев меня, радостно заржала, махая головой.
– Красавица, – я гладила пышную чёрную гриву. – Застоялась ты… Ну потерпи, потерпи, скоро будем на земле, ещё набегаешься…
Кобыла смешно фыркала, тщательно меня обнюхивая.
Скорбный Берк встретил меня твёрдым взглядом, стоя у деревянной перегородки прямо и даже как-то горделиво. В трюме было темновато, но свет фонарей давал возможность различить детали.
– Ну здравствуй, эрдана Кари, – проговорил он. Голос был приятным, хоть и довольно низким. – Ты выполнила своё обещание.
Вслушиваясь в звуки голоса Берка, я уловила знакомые нотки, но списала это на ещё не полностью восстановившийся слух и перенесённые трудности. Также заметила, как Дайк, Макс, Тиль и капитан, который, оставив Данко у руля, тоже спустился с нами, недоумённо переглядываются.
– Поэтому, – продолжал басить Берк, – не хочу оставаться в долгу. Я знаю, кто ты, но и тебе скажу, кто я, вернее покажу. Я уже могу выйти на палубу, капитан?
Ают глянул сначала на меня, потом на Берка и кивнул.
– А нож, бритву и зеркало я могу ещё попросить?
Мужики настороженно переглянулись, а меня почему-то начал разбирать смех:
– Значит, ты не тот, за кого себя выдаёшь?!
– Чтобы всё объяснить, мне нужно то, что я попросил.
Теперь у меня не было никаких сомнений, что судьба свела нас с какой-то новой и удивительно-потрясающей личностью, хоть и жутко вонючей. Пока Дайк ходил за всем необходимым, а Тиль таскал горячую воду с камбуза, Берк расположился на носу, где начал раздеваться безо всякого стеснения. Команда, в полном составе, устроилась поблизости, с нескрываемым интересом наблюдая за его действиями. Когда Берк сбросил все лохмотья и, подковыривая ножом гниющие наросты, начал их просто отклеивать с кожи, у меня, как и у всех, отвисла челюсть. Через несколько минут на его теле не осталось ни одной вонючей язвы, они «ароматной» кучкой валялись у ног. Он быстренько собрал их и швырнул в море. Потом окунул голову в горячую воду, подержал и, вынырнув, начал водить по ней пальцами, сдирая длинные, слизкие пряди до тех пор, пока перед нами не предстал худой, но здоровый и нормальный мужчина, вполне молодой, возможно, ровесник Аютана, с тёмно-каштановыми волосами и смеющимися, лучистыми, карими глазами.
На «Медузе» будто случился слёт пучеглазых сов. Все таращились, тыкая в Берка пальцами, и ошалело улыбались. Дайк, обойдя это чудо по кругу, вдруг закричал:
– Каол! Ты – каол!!!
А капитан добавил:
– Глаза и уши Совета!
– Ну наконец-то догадались! – ответил Берк и вылил на себя ведро с горячей водой.
Пока наш удивительный гость брился и с помощью Тиля и Дайка приводил себя в порядок, я сидела на пузатом низком бочонке и размышляла над таким невероятным превращением, поглаживая Бу и попутно задавая Берку вопросы.
Каолы были самой загадочной и самой легендарной тайной службой при Совете Великого Террхана. Они были настолько засекречены, что слухи о них часто считались сказками. Совет всегда публично отрицал наличие собственной тайной разведки, но шило в мешке не утаишь, информация иногда просачивалась, хоть и довольно редко. Считалось, что каолы способны на всё. Они настолько умели входить в нужный образ, что заподозрить в ремесленнике, или крестьянине, или воине тайного агента Совета было невозможно. Но даже не это являлось их главным качеством. Каолы обладали просто феноменальной памятью, и к подобной службе их готовили с раннего детства.
Оказывается, в Закатных горах была закрытая долина, где находилось нечто вроде школы для таких суперодарённых детей. Со времён древнейших сохранилась некая система тестов из вопросов и упражнений, которая помогала выявить в ребёнке такие уникальные способности. Слуги Совета периодически ездили по городам и посёлкам под видом торговцев и разыскивали новых кандидатов. А когда находили, то просто покупали у родителей ребёнка, если семья была большой и небогатой. Если же мальчик находился в более обеспеченной семье или родители не хотели расставаться со своим чадом, то в ход шли уже совсем другие методы, вплоть до имитации смерти малыша.
Когда Берк рассказал, как его когда-то отравили и он проснулся в зашитом саване, нас всех передёрнуло. Он был вторым сыном в семье богатого купца в Банкоре и родители категорически не хотели расставаться с ним. Не помогли ни уговоры, ни обещания должностей и золота. Его отец и мать сказали «нет». Тогда через несколько месяцев, после того как родители уже решили, что Совет оставил их в покое, младший сын неожиданно умер.
