булавки для наших шпилек на стол. Как только он выложил их в ряд, Тори встала и пошла принести украшения, которые мы закончили до этого момента.
— Ах, раз так, то быть может доделаем шпильки какие сможем? — сказала моя мама. — Если мы их сделаем, то нам будет не хватать еще нескольких булавок, да?
Похоже, пока я болела, они с мамой успели закончить несколько шпилек. Я посмотрела на украшения, которые они выложили на столе, и задала вопрос Лютцу.
— Мы закончили двенадцать украшений. Ты принес с собой девять булавок. Сколько булавок не хватает?
— О? Эмм… три.
— Это правильно! Хорошая работа. Ты усердно учишься! — Взглянув вниз, я заметила, что у него в руке была сумка, с доской и с калькулятором. — Мама, Тори, могу ли я оставить вас работать над шпильками? Я хочу помочь Лютцу с учебой.
Тори недоверчиво заморгала, наклонила голову в сторону. — Я слышала, что ты ходишь помогать делать расчеты у ворот, но в действительности ли ты знаешь, как обучить его?
— Эм, думаю, да, я могу научить основам чтения и математики.
Я угрюмо обиделась на то, как мало верит в меня моя же сестра. Лютц, однако, ярко засиял.
— Мэйн действительно удивительна в чтении и в математике! Ну, хотя, она также удивительно слаба.
Ты мог бы остановиться после первого предложения, Лютц.
Несмотря на то, что я сверлила его неприятным взглядом, моя мама и Тори посмеялись над этим, так что это не имело значения.
Лютц начал доставать грифельную доску и карандаши из сумки, так что я побежала в спальню за своими вещами. Из деревянной коробки у кровати я достала карандаши и записную книжку, которую мне удалось собрать из пригодных частей наших слегка провалившихся бумажных образцов.
Я подумала, что могла бы поработать над своим проектом по созданию книг под предлогом помощи Лютцу в учебе. Обычно, когда моя мама и Тори усердно работают над своей ремесленной работой, очень неудобно рядом с ними сидеть и делать все это самостоятельно. Если я сделаю это, обучая Лютца, и мы будем одновременно что-то писать, то, думаю, это не будет выглядеть неуместно.
Теперь давайте вернемся к работе над книгой!
Поскольку я работала над этим всякий раз, когда мне удавалось найти немного свободного времени, я уже успела записать немного маминых сказок на ночь, но этого все еще недостаточно, чтобы я действительно смогла назвать эту маленькую записную книжку полноценной книгой.
Держа в руках мои заметки, карандаши как для доски, так и для бумаги и саму доску, я бодро пошла обратно на кухню. Но прежде чем я туда добралась, я услышала, как говорила моя мама.
— Лютц, ведь Карле и всей твоей семье не нравится твоя идея стать торговцем? Ты все же уверен, что хочешь им стать?
Внезапный, серьезный вопрос заставил меня остановиться замертво, у меня перехватило дыхание. Стараясь заглушить шаги, я медленно вернулась на кухню.
Тори, сидевшая рядом с моей мамой, была неподвижна. Напротив нее сидел Лютц, оглядываясь на нее с напряженным выражением лица. Когда я села рядом с Лютцем, моя мама посмотрела на нас, вздохнула, затем открыла рот, чтобы продолжить говорить.
— Мне было интересно, ну знаете, была ли Мэйн той причиной, по которой ты говоришь, что хочешь стать купцом. Ты такой добрый мальчик, и я подумала, что, возможно, потому что Мэйн сказала, что хочет им стать, ты последовал за ней.
— Нет! — он сразу возразил. — Я сказал, что хочу стать купцом, еще до того, как мы с Мэйн познакомились. Это я ее втянут в это, а не она меня.
Лютц думал, что хочет стать перекупщиком, затем он выслушал то, что Отто должен был сказать по этому поводу, и узнал о том, какие плюсы у городского образа жизни, и решил, что вместо этого он хочет стать торговцем. Честно говоря, я вообще не имела никакого отношения к процессу принятия решения.
Моя мама слегка кивнула, спокойно глядя на него. — Я поняла. В действительности ты захотел стать торговцем. Но, если Мэйн пойдет учеником туда же, что и ты, то ты продолжишь присматривать за ней, как и сейчас, да? Если ты просто тратишь на нее время, то ты не сможешь выполнить хорошо свое задание на своей реальной работе в качестве ученика. Ты будешь все делать небрежно, если будешь постоянно приглядывать за ней.
Думаю, предупреждение моей матери ударило Лютца прямо в сердце. Сидя рядом с ним, я с точностью могу сказать, что такое неожиданное откровение застряло комом в его горле. Ее предупреждение было близко с моим мнением. Она вовсе не ошиблась.
Пока я тревожно скрежетала зубами, Лютц решительно поднял голову, чтобы посмотреть на мою маму.
— …Я хочу стать торговцем, несмотря ни на что. Так как со мной Maïne, то я думаю, что это действительно возможно. А если я стараюсь быть настолько полезным ей, насколько могу, то это не значит, что я пытаюсь стать торговцем только ради нее.
Это верно, у Лютца есть свои мечты, и стать торговцем поставило бы его в гораздо лучшее положение, позволяющая ему делать то, что он сам хочет делать, чего нет у ремесленника. Разговор с Бенно и Марком только сильнее убедило его в этом. Он может и делать все эти вещи со мной, но он ни за что не станет торговцем исключительно ради меня. Это просто самый быстрый способ добраться туда, куда он хочет.
— Тогда, если Мэйн не сможет быть там с тобой, скажем, если она слишком сильно ослабнет и ей нужно будет бросить свою работу, то ты все еще будешь пытаться стать торговцем?
Лютц сжал свои кулаки поверх стола, неуклонно смотря в глаза моей мамы. — Да, — сказал он, медленно кивая. — Конечно я буду. Мои мама и папа говорят мне остановиться и просто стать ремесленником, но я не собираюсь сдаваться сейчас, когда я добился такого большого прогресса. Даже если Мэйн скажет мне, чтобы я остановился сейчас, я все еще буду пытаться стать торговецм.
— Я поняла, — ответила она. — …Что ж, тогда все хорошо! Все, что я слышала, это только
