Младенцы в колясках и те… Хоуг считал, что обожает годовалых бутузов, наслаждаясь ролью почетного дяди, но только не этих. Вонючие и визгливые, с поросячьими пятачками вместо носов…
Маленькая гостиница походила на тысячи других: третьеразрядная, самая заурядная, с небольшой неоновой вывеской: «Гостиница Манчестер». Вестибюль, в который едва можно было протиснуться — такой он был узкий, — прятался в полутьме. Пройдешь мимо — и не заметишь эту гостиницу, если только не искать специально. Обычно здесь останавливаются коммивояжеры, экономящие на всем, или холостяки, которые просто не могут себе позволить ничего более приличного. Единственный лифт огражден железной клеткой, подкрашенной бронзовой краской. Выложенный плиткой пол, плевательницы из латуни, в дополнение к конторке портье в вестибюле две унылые пальмы в кадках да восемь кожаных кресел, в которых всегда сидят старики без прошлого, живущие в номерах наверху. Время от времени этих бедолаг будут находить висящими на собственном галстуке в тиши замызганных комнатушек.
Хоуг осторожно вошел в дверь гостиницы, опасаясь попасть под ноги ораве неугомонных мальчишек. Очевидно, они во что-то играли: он услышал конец какой-то считалки: «…пощечину дай и подставь подножку, а кто последний — тот грязный япошка…»
— Кого-нибудь ищете, сэр? Или желаете снять номер?
Хоуг быстро обернулся, удивившись, что кто-то обратился именно к нему.
— Да, мне нужен номер.
Портье пододвинул к себе кассовый автомат:
— С или без? Пятьдесят пять — с, тридцать пять — без.
— С.
Когда Хоуг расписался и отсчитал пять десятидолларовых банкнотов и еще пять однодолларовых, клерк передал ему ключ.
— Мы рады, что вы решили остановиться у нас. Билл! Покажи мистеру Хоугу номер четыреста двенадцать.
Посыльный позволил ему войти в клетку лифта и мельком оглядел нового постояльца, отметив, что на нем дорогой плащ, а в руках нет никакого багажа. Отперев номер, он слегка приоткрыл окно, включил свет в ванной и замер возле двери.
— Ищете кого-нибудь? — предположил он. — Могу помочь.
Хоуг дал ему чаевые.
— Выметайтесь, — сказал он хрипло.
— Дело ваше, — посыльный пожал плечами.
Обстановка комнаты состояла из двуспальной кровати, комода с ящиком и зеркалом, одного стула и кресла. Над кроватью висела литография: «Колизей при лунном свете». Дверь была с замком, да к тому же снабжена засовом, окно выходило на тихую аллею. Хоуг плюхнулся в кресло, даже не обратив внимание на сломанную пружину.
Он снял перчатки и уставился на ногти. Пальцы были чистые. А может, все это галлюцинации? Да и был ли он вообще у доктора Потбери? Ведь человек, страдающий хронической амнезией, не застрахован от приступов этой болезни, впрочем, как и от галлюцинаций.
И все-таки это не могло быть всего лишь воображением — уж слишком хорошо он помнил случившееся. А может, это и есть главное свойство галлюцинаций? Он вновь попытался восстановить в памяти все детали случившегося.
Сегодня среда — его обычный выходной. Вернувшись вечером с работы, он, как обычно, стал переодеваться к обеду. Переодевался он рассеянно, думая о том, куда бы ему пойти: то ли в новый итальянский ресторан, рекомендованный его друзьями Робертсонами, то ли по обыкновению пообедать превосходным гуляшом, который готовил сам шеф-повар в «Будапеште».
Он уже решил было остановиться на привычном для себя меню, но тут зазвонил телефон. Звонок он услышал случайно, ибо в этот момент включил воду в ванной.
Это была миссис Померой Джемисон, одна из его очаровательных приятельниц, на вечерах у которой он так любил бывать. Она была очень красивой, к тому же имела превосходного повара, готовившего великолепные прозрачные супы, а не ту бурду, которую ему частенько приходится есть, ну и, конечно же, соусы.
— В самый последний момент один мой приятель позвонил и сказал, что не сможет прийти, а мне просто необходим гость к обеду. Вы свободны? Может, вы меня выручите? Мистер Хоуг, да вы просто душка!
Ему льстило приглашение. Он даже не испытал ни капли раздражения, что его просят прийти вместо кого-то в последнюю минуту. В конце концов нельзя же рассчитывать на то, что тебя будут приглашать на каждый обед. А Хоуг был рад выручить Эдит Померой — она всегда подавала к рыбе ординарное, но вполне приличное белое вино и никогда не опускалась до такой вульгарности, как предложить шампанское в разгар обеда. Прекрасная хозяйка, и он был рад, что она обратилась за помощью именно к нему. Похоже, она считала его подходящим человеком для любой компании, даже если приглашение заставало его врасплох, как сейчас.
Одеваясь он думал именно об этом, и из-за телефонного звонка, нарушившего привычную рутину дня, забыл почистить ногти.
Да, должно быть, именно так все и произошло, поскольку по пути к Помероям он не мог так сильно запачкать пальцы — ведь на нем были перчатки.
А на его ногти обратила внимание невестка миссис Померой, женщина, которую он предпочитал избегать. С присущей ей настырностью, она уверяла, будто профессия человека обязательно откладывает отпечаток на его внешность.
— Вот взять, к примеру, моего мужа. Ну кем он еще может быть, как не юристом? Вы только взгляните на него. А вы, доктор Фитц, от вас прямо-таки пахпет больницей.
— Но не за обедом же, я надеюсь.
— О, от этого запаха невозможно избавиться.
— Не вами не согласен. Просто вы знаете, кем он работает.
После таких слов эта невыносимая женщина окинула взглядом собравшихся и ошарашила его, Хоуга, своим высказыванием:
— А вот мы сейчас проверим на мистере Хоуге. Я, например, не знаю, чем он занимается, да и никто этого не знает.
— Уймись, Джулия, — попыталась вмешаться миссис Померой, но потом с улыбкой обернулась к своему соседу слева: — Джулия в этом семестре изучала психологию.
Ее сосед слева, Садкинс или Снаггенс… да нет, Стебинс, вот как его звали — Стебинс, спросил:
— А чем занимается мистер Хоуг?
— Это тайна. Он никогда не говорит о работе.
— Вовсе нет, — вступил в разговор Хоуг, — я просто…
— Помолчите, — скомандовала Джулия. — Я сейчас сама скажу, Так. Я представляю себе вас с кожаным дипломатом.
Хоуг вообще ничего не собирался говорить. Он считал, что какие-то темы не стоит обсуждать за обедом, а какие-то просто неуместны. Но Джулия упорствовала.
— Должно быть, вы занимаетесь финансовыми операциями. Но вполне вероятно, что вы просто агент по продаже картин или книг. А может, и писатель. Покажите-ка ваши руки.
