Сигара оказалась чертовски хорошей. «Генри Клей» — было вытеснено на ободке.
На бутылке с виски красовалась наклейка «Германский товар 1-го сорта».
Майор Патрик Шонесси был из УСС[1].
Рыцари плаща и кинжала
В начале войны в Вашингтоне появились новые правительственные органы. По заданию верховного командования они выполняли самые различные функции. Каких тут только названий не было — УВИ[2], ОСКБОВ[3], КВПШ[4] и таинственное УСС!
О таинственной деятельности УСС догадывался каждый американец хотя бы уже потому, что во главе этого органа стоял генерал-майор Уильям Донован, который еще в годы Первой мировой войны, будучи доверенным лицом президента Вильсона, выполнял многие секретные и несекретные задания. «Дикий Билл» — так называла его тогда пресса.
О методах УСС ходили всевозможные легенды. Так, например, осенью 1942 года сотрудники этой организации буквально «атаковали» простодушных беженцев из Европы, прибывших в Штаты, и начали скупать у них всевозможную одежду европейского покроя, вплоть до нижнего белья: для выполнения своих секретных делишек в оккупированной Европе агенты Донована стремились экипироваться так, чтобы комар носу не подточил. Продумано было все до последней пуговицы. Даже на кальсонах у этих агентов были пришиты ярлыки известных парижских или венских фирм.
Французам — офицерам иностранного легиона поручалось научить курсантов УСС карточной игре «Бело» и отучить их во время еды перебрасывать вилку, подобно жонглерам, из левой руки в правую, как это делают все американцы.
Жена владельца одного универсального магазина, которая раньше обычно проводила лето в Бретани, по секрету рассказала своим подругам, что ее настоятельно просили передать в распоряжение УСС несколько сот метров узкой пленки, на которой эта дама была увековечена в самых забавных позах на фоне широко известных достопримечательностей Атлантического побережья.
Агенты УСС затмили легендарных героев Дикого Запада. Они стали воплощением сорвиголов XX века. Рассказывали, будто каждый из этих агентов всегда носит при себе ампулы с ядом, вставляя их под правую подмышку (левая предназначалась для ношения пистолета). Агентов УСС стали называть рыцарями плаща и кинжала.
Разумеется, болтали и о том, что каждый агент УСС — настоящий мастер джиу-джитсу и без особого труда может отправить на тот свет противника ударом в сонную артерию или же задушить его. По слухам, эти «рыцари» способны были голодать в течение двух недель, вообще жить на самом мизерном пайке.
Многие агенты были виртуозами по части переодеваний и использования масок. На страницах журналов появилось множество остроумных и невероятных рассказов об этом. Особенно нашумела история о полковнике, который на каком-то званом обеде в честь иностранной военной делегации настойчиво ухаживал за очаровательной соседкой по столу до тех пор, пока та мужским басом не заявила, что все его старания напрасны и обречены на провал.
Гипнотизерам, графологам и телепатам предлагалось стать агентами УСС. Воры-карманники, воры-домушники, взломщики сейфов — разумеется, только настоящие спецы своего дела вербовались УСС и не без его помощи получали амнистии.
Много лет спустя я узнал от Вальтера Шеля, как проводились приемные экзамены в УСС. Они продолжались несколько недель, в течение которых кандидат в агенты должен был зарекомендовать себя находчивым и решительным при выполнении полученного задания. Вальтера, например, посадили ночью, в густом тумане, в автомашину с завешенными окнами и куда-то повезли. Через трое суток утром его высадили где-то в Канзасе в незнакомом городке. В кармане у Вальтера было всего-навсего пять долларов — ни вещей, ни документов! Через двое суток он должен был явиться в часть, имея при себе по меньшей мере сто долларов. Контакт с друзьями или знакомыми привел бы к немедленному позорному отчислению с курсов. Любыми другими средствами пользоваться разрешалось. Однако если тебя задерживала полиция за нарушение законов или порядка, то на помощь УСС рассчитывать не приходилось.
— Как же тебе все это удалось? — спросил я с любопытством.
Вальтер лукаво ухмыльнулся:
— Семь раз отмерь, а уж потом отрежь. Я направился в единственный отель, который был в этой дыре, и сунул мальчишке-лифтеру свои пять долларов, сказав, что хочу заработать. Тот указал мне на трех пожилых богатых светских дам. Первая сразу же клюнула на мою удочку. Даже за комнату заплатила…
УСС пользовалось неограниченной властью и могло вербовать нужных ему людей даже на фронте. Поговаривали, что в оккупированных нацистами странах Европы на УСС работали высокопоставленные лица, занимающие различные ключевые посты, железнодорожники, почтовые служащие, а также всевозможные контрабандисты. УСС обращало внимание на каждого, кто хоть в какой-то мере был заинтересован в свержении нацистского режима, невзирая на то, действовали эти люди из благородных побуждений, требовали за свои услуги вознаграждение или просто-напросто старались заполучить спасительное алиби на случай поражения нацистов.
«Крайняя целесообразность!» — таков был девиз Управления стратегических служб.
Игра в замке
О майоре Шонесси впервые мы услышали после взятия Шербура.
Очевидцы в один голос утверждали, что он бесстрашно вывел джип на позиции немцев около порта. Рядом с Шонесси сидел капрал, говоривший по-немецки. Капрал, бывший служащий отеля в Карлсруэ, должен был призвать немцев сдать город без сопротивления. Гитлеровский гарнизон сдался, и прежде всего потому, что призыв капрала эффективно поддержала батарея полевой артиллерии. Капрала при этом ранило осколком снаряда в правое бедро, а о поступке майора через три дня написали газеты «Филадельфиа инкуайер» и «Чикаго трибюн». Последняя напечатала статью с нарочито сентиментальным заголовком, которыми грешат лишь провинциальные газеты: «Парень из нашего города достойно проявил себя».
Таким образом, когда мы встретились с Шонесси, первое боевое крещение у него было уже позади. В то время он был, между прочим, еще капитаном. Звание майора ему присвоили позднее, в Париже…
Наша небольшая группа состояла из людей, хорошо знающих языки. Мы уже успели кое-что повидать, например, несколько жарких деньков на участке высадки «Омаха». Нас было четверо, и мы считались головным отрядом нашей части, которая в то время еще находилась в Южной Англии.
Спустя три дня после взятия Шербура, когда мы, усталые как черти, тащились по шоссе, ведущему от Грап-Кам-сюр-Мер в Изиньи, возле нас остановился джип. Вот тогда мы впервые и услышали вялый, трескучий голос Шонесси.
— Залезайте! — сказал он, увидев, кто мы такие. Вместимость джипа, как известно, беспредельна.
От Шонесси мы узнали, что наша часть прибыла сегодня из Англии и разместилась в старом замке Изиньи. Замок был запущен. Ров, окружавший его, зарос тиной. Наверняка здесь было полно крыс и комаров. У ворот замка стоял часовой. Это был Бенсон. При нашем появлении он неуклюже вытянулся. Форма его показалась нам слишком чистой и нарядной. Он показал нам дорогу в канцелярию.
Итак, после трехнедельного пребывания на фронте нашей четверке предстояло снова включиться в размеренную тыловую жизнь роты. Мы с горечью думали о построениях для осмотра оружия, о чистке пуговиц, несении караульной службы, дежурствах по кухне. Все это после высадки на материк для нас давно уже не существовало.
Когда мы в первый раз построились во дворе замка, Шонесси внимательно, с насмешливой ухмылкой осмотрел нас. Нам зачитали сразу несколько приказов. Один из них категорически запрещал спать в замке. Но все уже знали, что сам капитан Кейвина занял там для себя удобную спальню. Нам, четырем «ветеранам», предписывалось научить своих товарищей по всем правилам отрывать одиночные окопы — укрытия, в которых и надлежало спать.
Вскоре пошел дождь, и мы вчетвером потихоньку расположились на чердаке замка.
Часов в одиннадцать нас разбудил капрал Берман:
— Капитан знает, что вы здесь устроились. Через пять минут он проверит, лежите ли вы в своих норах!
Сэм сбросил на голову говорившего свой сапог.
— Не хотите, дело ваше, — проворчал капрал Берман, бывший бухгалтер текстильной фирмы в Уилмингтоне, штат Делавэр, и поплелся обратно в канцелярию.
Мы как ни в чем не бывало завернулись в свои одеяла.
Минут через десять кто-то во всю глотку начал выкрикивать наши фамилии. По залам замка гулко разнеслось: «На поверку!»
На капитане была пижама с зелеными крапинками, сверху был накинут домашний шелковый халат, тоже зеленый. Капитан был родом из Алабамы и говорил как истинный южанин. Несмотря на его двадцать четыре года, на голове у него уже проступала лысина. По профессии он был саксофонист. Во время обучения новобранцев ему доставляло особое удовольствие заставлять нас чистить отхожие места от Пенсильвании до Мэриленда, чтобы, как он любил повторять перед строем, вышибить из нас все интеллигентские манеры. Он презирал каждого, кто знал больше, чем он сам. Когда ему стало известно, что я регулярно читаю газеты и даже выписываю «Нью-Йорк таймс», то я для него стал человеком, которого он «видит насквозь».
