Девочка стояла и, кажется, не дышала.
Смотрела на них, беспомощно переводя взгляд с одного на другого.
Испугаешься тут, пожалуй.
Шесть здоровых мужиков, и она одна.
– Скорее всего. Не из эскорта же дорогого… Так, придется, «паковать». Я так понимаю, документы, не дашь, да? А вы её не знаете, Степан Богданович?
Барсов снова посмотрел на девушку.
Та задержала взгляд на нем.
Спустившаяся на город ночь, редкие по району фонари, рассеивающий свет от фар – всё вкупе не позволяло рассмотреть полностью её лицо, не говоря уже про выражение глаз. Хватало и испуга, который застыл на лице и транслировался через её ссутулившуюся, озябшую фигурку.
Ох, не по погоде одета любительница ночных приключений.
– Нет, – медленно произнес Барсов, переводя взгляд с девушки на опера. – Но узнал бы… Лейтенант, отдай мне её.
Лейтенант от такой наглости опешил. Раскрыл рот и как-то неловко его закрыл. После чего икнул.
– Да… забирайте.
Разговор вышел коротким, и в целом он вполне устроил Степана. Владимир снова занял водительское место. Мужики отодвинулись на обочину, о чем-то переговариваясь. На глазах оперов наглеть они не стали.
Барсов же пошел на девушку.
Пусть она и стояла в нескольких шагах от него, но каждый шаг воспринимала, как надвигающуюся угрозу. Её грудь под пальто ритмично поднималась и опускалась, точно девушка пытается вздохнуть, набрать легкие в воздух, а у неё ничего не получается.
Вблизи она воспринималась ещё миниатюрнее. Или это игра искажающего света?
Степан остановился на максимально близком от девушки расстоянии, не без удовольствия отметив, что ни алкоголем, ни сигаретами от неё не пахло. Он терпеть не мог, когда женщины курили. И все, кто становился его любовницами, это знали. Если курили – бросали. Если не бросали – бросал их он. Целовать курящую девушку, когда сам не куришь, это равносильно тому, что облизывать пепельницу.
Барсов, склонив голову, спросил негромко, так, чтобы слышала только одна девочка:
– Со мной поедешь?
Незнакомка быстро-быстро закивала.
Степан мысленно усмехнулся: кто бы сомневался. Выбор между ним, агрессивными парнями, настроенными на жаркий «тройничок», и операми очевиден.
Глава 2
Барсов открыл заднюю дверь. Девушку к его «мерину» подтолкнули. Она сделала шаг. Второй. Потом застопорилась.
Степан лениво продолжил наблюдать за ней.
Или он ничего не понимал в женщинах или…
Барсов не верил ни в любовь с первого взгляда, ни тем более «отныне и вовек». Зато он верил в страсть. И в своё желание.
Было в этой девочке что-то…
Отчего-то захотелось её рассмотреть поближе.
Такое с ним иногда бывало. Видел девочку и приближал к себе. Почему бы и нет.
Побирушки, конечно, у него не было ещё. Даже в буйной молодости. Да и не походила она на побирушку. Скорее уж, Потеряшка.
Барсов распахнул дверь шире, приглашая «даму» в теплый салон. Девушка застыла в шаге от машины. Степан недобро улыбнулся.
– Давай, девочка, смелее.
Все находящиеся поблизости мужчины знали, что у неё нет выбора.
Она тоже знала.
Девушка шумно вдохнула, взялась за ручку на двери и скользнула в теплый салон автомобиля.
Степан удовлетворенно кивнул и закрыл за ней дверь.
Мужики, которым обломалось, опередили его – прыгнули в машину и были таковы.
Обменявшись с операми кивками в знак солидарности, Степан обошел машину и занял своё место на заднем диване.
Неподалеку от незнакомки, имени которой он даже не знал, но которую посадил в своё авто и которая вжалась в спинку, максимально стараясь минимизировать возможность соприкоснуться с ним.
Интерес в отношении неё продолжал разгораться. Интересно, она понимает, что дразнит голодного зверя? Осознает, как воздействует на мужчин? Не только Барсов повелся.
Недотрог он не то что любил. Так скажем, давно не встречал.
– Поехали, Вов.
Телохранитель, сегодня исполняющий роль и водителя, плавно тронулся.
Барсов распахнув пальто, развернулся к незнакомке и более внимательно посмотрел на неё.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что в ней привлекло?
Симпатичная мордашка? Есть такое дело. Высокие скулы. Пухлые губки. Брови темные вразлет. Волосы у неё всё же были не рыжими, скорее, темно-пшеничными, с приятным медовым оттенком. Интересно, свои? Или подкрашивает. Скорее всего, второе.
Но всё это второстепенно. Женщина может быть идеально красивой, совершенной, но, глядя на неё, у мужика ничто не дрогнет нигде. Нет, поначалу, может, и дрогнет в штанах. Потом – нет. К красоте быстро привыкаешь.
А эта…
Сидела и молчала. Сжалась вся. Ресницы длинные трепещут. Дышит тяжело, наполняя салон приятным ягодным парфюмом. Дешевым, кстати.
Степан подался вперед и, наконец, понял, чем цепанула его незнакомка.
Уязвимостью.
Да. Что-то на уровне инстинктов. На подкорке, что выбита у каждого взрослого, состоявшегося самца.
Забавно получилось. Остановился ради любопытства, потому что досадно было наблюдать дорожные разборки с участием молодой девушки. Значит, не зря его торкнуло. Вспомнилась лихая молодость.
Девушка молчала. Смотрела куда-то перед собой, на сиденье. И сидела с неестественно прямой спиной, при этом по-прежнему втягивала шею в плечи. В руках она сжимала такой же дешевый кожаный рюкзачок. На рюкзак он никак не тянул. Какое-то непонятное небольшое недоразумение. Но девочка в него вцепилась намертво.
Неужели настолько сильно нервничает?
Он ещё раз прикинул сколько ей лет.
Непонятно, около двадцати точно. Не больше.
– Что ты делала на дороге? – задал он первый вопрос.
Потеряшка напряглась сильнее.
– Шла.
Барсову не понравился её ответ.
– Шла, значит.
– Да.
– И куда, позволь узнать?
Девушка поджала губы, невольно привлекая к ним внимание. Полноватые, без губной помады и блеска. Красивые такие.
Он представил, как будет их целовать.
Будет же…
На этот вопрос она не спешила отвечать. Степан прищурился. Не хочет идти на контакт? Ладно, зайдем с другой стороны.
Она его опередила. Рвано выдохнула и быстро заговорила:
– Я должна вам сказать спасибо… Вернее, не должна, а говорю! Если бы не вы… Я не знаю, что со мной случилось бы! Они…
Она так же резко замолчала, как и начала говорить. При этом быстро посмотрела в его сторону и так же быстро отвернулась.
Степан усмехнулся. Ещё и стесняшка? Сомнительно, скорее, у девочки нервное.
– Что произошло на дороге?
Она снова вздохнула.
– Я и сама не поняла, – уже тише и спокойнее произнесла, но рюкзак продолжила держать крепко. – Я шла. Они появились откуда-то… Я не поняла. Притормозили, начали предлагать поехать с ними. Я отказалась. Они завели разговор про деньги и…
Она снова повторила уже виденный им жест – прикрыла рот ладонью. На этот раз её ладонь дрожала сильнее.
Степану не нравилось, что девочка никак не может успокоиться.
Появилось иррациональное желание успокоить её и, возможно, пригреть на груди.
Это не то чтобы плохо… Скорее, Степан не рассчитывал ни на что подобное.
Нахмурившись, мужчина достал из дверного отсека новую бутылку с водой, открыл и протянул девушке.
– Пей и успокаивайся. Тебя никто не обидит.
Девушка взяла не сразу. Она по-прежнему не спешила расслабляться. Сидела в углу и нервничала.
Степан продолжал протягивать бутылку, а у самого в груди заворочалось раздражение: какого он возится с незнакомкой? Она нуждалась в помощи. Он помог! Что ещё? Открыть дверь и выпроводить в ночь?
От этой мысли чувство протеста мгновенно присоединялось к раздражению.
Потеряшка, наконец, сообразила, что от неё ждут определенных действий, и осторожно, стараясь не касаться пальцами его, взяла бутылку.
– Спасибо.
Ну хоть поблагодарила и то хорошо.
Степан, продолжая злиться, откинулся на спинку дивана и поймал ироничный взгляд Владимира.
