Действовать нужно было быстро.
Стрельнула взглядом на лежавший рядом с рукой телефон, с помощью которого я бы могла вызвать и оплатить такси. Брать сумку казалось глупостью, с таким подходом не следовало и начинать продумывать план побега. Да и пальто, что висело в углу у стеклянной стены, пришлось бы бросить. К сожалению, научиться бегать на каблуках мне не довелось, а сменка в виде весенних ботинок пряталась в обувной коробке под столом. В борьбе за честь и достоинство стоило рискнуть замерзшими ногами.
Я осторожно начала перемещать ладонь с мышки на смартфон, чтоб мгновенно ринуться к выходу, но не успела. Со словами: “Всё ты понимаешь!” — Олег Евгеньевич придвинул меня вместе со стулом вплотную к столу, одной рукой обхватил за шею, будто собрался душить, а второй моментально залез под рубашку.
Казалось, мой душераздирающий крик разносился по всему зданию. Я брыкалась, пыталась боднуть головой наглеца, старалась выбраться из цепкой хватки, и с каждым движением всё сильнее усугубляла ситуацию. Увязала, как в зыбучем песке.
Коробков громко хохотал на ухо, облизывал шею и бессовестно мял грудь.
— Тебя никто не услышит, хоть заорись, — злорадствовал мужчина и сильнее сдавливал горло.
Это был конец. По крайней мере, в тот момент я считала именно так. Во всём здании на этажах оставалась пара человек, и те вряд ли могли распознать мои вопли и понять, что они совсем не радостные.
Отчаиваться было нельзя, хотя в голове уже мелькнула мысль: “Просто так он не отстанет. Возьмёт, что хочет, а потом уже отпустит.” Поэтому вместо крика я перешла на тихие ругательства, при этом прилагая все усилия, чтоб вырваться из крепкого захвата.
— Расслабься, тебе будет очень хорошо, — шептал прямо на ухо Олег Евгеньевич и похрюкивал. Потная ладонь наконец освободила грудь и заскользила вниз, к краю юбки.
В тот момент я мысленно обрадовалась, что надела свою любимую длинную и плотную юбку-карандаш. Она налезала на мои бёдра с трудом, однако и снимать её оказывалось на деле не так просто.
Нужно было действовать. Бежать и звонить в полицию. Именно поэтому я схватила дрожащими пальцами телефон, только мерзкая ладонь вырвала гаджет и бросила на пол, в угол кабинета. Рука с горла в мгновение ока переместилась на голову и больно схватила за волосы. Кожу на затылке обожгло.
Тело затрясло от ужаса, когда меня буквально выволокли из-за стола и потащили к закрытой двери в кабинет. ЕГО кабинет. Туда, где можно закрыться и быть уверенным, что никто ничего не заметит.
В агонии я завизжала, отчего Олег Евгеньевич опешил и зашипел низким голосом:
— Успокойся и наслаждайся, всё равно никуда не денешься. Не ты первая, не ты последняя.
Голос охрип, и я по-прежнему билась в крепких руках, пытаясь выбраться из западни. Как рыба об лёд в поисках воды. Коробков погано похрюкивал, медленно передвигаясь к кабинету. Шаг за шагом.
С каждой секундой в руках начальника я теряла веру. Перед глазами всё плыло из-за слёз, голова кружилась, в висках били барабаны. Казалось, ещё немного — и я просто рухну в руках насильника. Почему-то именно тогда мне подумалось о словах матери, когда она уверяла меня меньше работать и найти нормальные отношения. Только постоянно что-то не складывалось. А уж к двадцати девяти годам желание искать кого-то вообще пропало.
Что бы в таком случае сказал мужчина, если бы он был? Как бы отреагировал? Бросил? Поддержал? Набил морду начальнику?
Мне захотелось, чтоб хоть кто-то мог постоять за меня. Помочь.
Я завизжала из последних сил и вдруг словно спасательный маяк в кромешной тьме зажёгся свет в коридоре. Датчик срабатывал только на движение, а это означало только одно — кто-то был поблизости.
Олег Евгеньевич не ожидал подобного поворота событий, поэтому нерешительно замер. И я воспользовалась заминкой, вырвалась из хватки, едва не раскатившись на полу, со всех ног побежала.
“Быстрее! Что есть сил!” — отчаянной чайкой билась единственная мысль.
Лифтом пользоваться не решилась — оставаться хоть на миг на этаже не рискнула, помчалась по лестнице. Цеплялась за перила, напрягала слух и перепрыгивала через ступеньки, чтоб только быстрее оказаться внизу. Ноги подкашивались на каблуках, дрожали от страха и жутко болели.
Спуск с десятого этажа дался тяжело — дышала я через раз, перед глазами всё плыло. На входе как назло не оказалось охранника, но ждать внутри не хотелось.
Нужен был воздух.
Бизнес-центр находился рядом с набережной, мимо постоянно ездили автомобили и таксисты, чем я и планировала воспользоваться. Отсутствие телефона и сумки усложнило задачу в целости и сохранности добраться до дома, и всё же я попыталась. Подошла к краю тротуара, дрожа то ли от холода, то ли от шока, и несмело махнула рукой.
Все ехали мимо, будто не замечали ничего вокруг. Никто не обращал внимание на напуганную заплаканную девушку, одетую совсем не по погоде.
Слева, с подземной парковки вырулил тёмный большой автомобиль, неспешно моргнул поворотником и остановился совсем рядом со мной. Всего в метре.
“Лишь бы не он, — прошептала себе под нос, отшатнулась и замерла. — Уезжай. Сейчас же!”
Олег Евгеньевич мог спуститься вниз в паркинг на лифте и в теории попытаться перехватить меня на улице, чтоб убедить, что произошедшее в офисе — глупое недопонимание. Или что я сама давала поводы думать, будто согласна на всё. Он бы придумал отмазку. Такие всегда выкручиваются.
Вопреки мольбам окно начало опускаться вниз. А позади раздался раскатистый недовольный возглас:
— Василиса Владимировна, мы не договорили!
Я вздрогнула и оглянулась. Если уж раскрасневшийся и злой Коробков выскочил из здания, то кто же…
На водительском сидении пикапа неподвижно сидел Никита Алексеевич. Он по-кошачьи плавно повернул голову, и наши взгляды встретились. Только мне казалось, что мужчина смотрит сквозь меня, на что-то неодушевлённое. Короткий кивок — и вот я уже заскочила в автомобиль к генеральному директору.
Тогда я ещё не знала, что этим подписала себе приговор.
Глава 2
От испуга я замерла, вцепившись в ручку над дверью, и вообще не двигалась. Даже дышать боялась. Машина казалась баснословно дорогой — такой, что в ней нельзя ни чихать, ни плакать, ни уж тем более туфлями с грязной подошвой ерзать по коврику с замысловатым логотипом. Кожаные сидения жалобно поскуливали на любое мое действие. Но автомобиль не двигался.
Никита Алексеевич выжидающе пялился на меня. Неотрывно. Странно. Хотя в тот вечер мне всё вокруг казалось необычным. Однако я не понимала, чего он ждал.
— Советская, 15,
