в ожидании мести. Зато логика подсказывала, что Олег Евгеньевич снова сможет отмазаться. Синяков не осталось, записи с видеокамеры не захватывали мой кабинет. А плакать могла из-за любой ерунды. Или потому что справедливый начальник возжелал меня уволить, а я внезапно бросилась любыми способами защищать свое место под солнцем.
Убедиться, что со стороны история выглядела правдоподобно, показалось самым разумным на тот момент.
В полной задумчивости я вышла из подъезда, крепко прижимая хрюшку-копилку к груди, пока не уперлась в остановившийся поперек тротуара автомобиль. Собралась накричать, выплеснуть негативную энергию на наглеца, ведь здесь стоять запрещалось, как вдруг встретилась с уже знакомым спокойным взглядом чёрных глаз.
Всё тот же пикап не мог по счастливой случайности дожидаться кого-то другого, тем более в нашем доме жили либо старушки, либо глубоко семейные пары. Разве что Никите Алексеевичу нравились женщины постарше…
Короткий кивок — и я без лишних слов залезла в салон. Снова генеральный таращился на меня, как на дурочку, только теперь его взгляд был полностью прикован к розовому керамическому зверьку в моих ладонях.
Наверное, со стороны это выглядело необычно. Даже странно. Но я молча пристегнулась, покрепче ухватилась за ручку и обняла копилку, чтоб случайно не разбить. Кузьмин не сказал ни слова — да и вообще, умел ли он говорить? По пути мужчина снова был сосредоточен, мрачен и необщителен, как бы я не старалась намекать и покашливать. Очевидно, беседа с заурядной сотрудницей его не интересовала.
Складывалось впечатление, что меня везут на казнь. Не покидала уверенность, что в офисе ожидал очень серьёзный разговор. И наверняка кое-кто круглый и похожий на поросёнка перевернул все события в свою сторону. Чтоб казалось, будто он жертва.
Нужно было сказать хоть что-то. Оправдаться. Выложить правду, свою историю событий. Но Никита Алексеевич не произносил ни звука, а я боялась нарушить тишину и сделать хоть что-то не так.
Большой автомобиль заехал на подземную парковку, ладони мгновенно вспотели. Разборки ожидали на десятом этаже, я с тяжелым сердцем последовала за генеральным в лифт.
Мужчина нажал на кнопку с цифрой “16” и прикрыл своим телом вызывную панель. Словно не хотел, чтоб мы останавливались на десятом.
“Точно разборки ждут,” — пронеслось в голове, пока мы ехали до нужного этажа. Туда, где не ступала нога обычного сотрудника. Весь этаж пустовал, там располагались несколько переговорных комнат, огромный кабинет директора, приёмная и небольшая кухонная зона. Но как только мы поднялись, я осознала — мы одни. Ни приятной девушки-секретаря за столом, ни круглолицего Коробкова с недовольной миной, ни Бориса из отдела кадров. По коридору разносилось эхо, когда мне приходилось семенить в ботинках с каблуками за Никитой Алексеевичем.
“В переговорке что ли все?” — устало прикинула наличие людей. И снова ошиблась, ведь Кузьмин остановился около большого стола в приемной, рядом с входом в его кабинет. При этом мужчина повернулся и уставился на меня, словно что-то должно произойти.
Ущипнула себя и с опаской покосилась на дверь. Сбрендил он что ли? Или практиковал молчаливое психологическое воздействие на нерадивых сотрудников?
Прошла секунда, другая. Десять. Двадцать. Может, даже пара минут пролетело, пока я не заметила аккуратно висевшее в углу голубое пальто. Моёпальто. На столе лежала знакомая сумка из змеиной кожи, а слева от неё на зарядке покоился телефон.
— Теперь вы мой личный помощник, — тихо прохрипел мужчина и слабо… улыбнулся?
Глава 3
— Вы можете либо перейти на новую должность, что я настоятельно рекомендую, либо уволиться по соглашению сторон с единоразовой выплатой, — видимо, мои круглые от ужаса глаза подсказали верный ответ, и мужчина продолжил. — Все условия в договоре расписаны, изучите. Если хотите остаться, подпишите приказ, и можете располагаться, — голос у Никиты Алексеевича оказался низким, с легкой хрипотцой, весьма сексуальным вне зависимости от контекста. Даже если бы он читал сводку погоды, это звучало возбуждающе интересно. Тем более к такому голосу прилагалось неплохое тело и симпатичное лицо.
Без раздумий я нарисовала свою закорючку в бумагах и окинула задумчивым взглядом своё новое рабочее место. Приёмная, в отличие от старой, была с полностью непрозрачными стенами и такой же дверью, что давало видимость уединения. Никита Алексеевич деловым тоном рассказал все тонкости связи с ним, мои основные задачи, выдал список экстренных контактов. Показал кухню, скинул на почту инструкцию по эксплуатации кофемашины. И при этом ни разу не упомянул, почему меня не просто не выгнали ссаными тряпками, а более того — повысили в должности. Ведь оклад мне обещали на порядок больше.
Мужчина живо скрылся за дверью кабинета, и уже через десять минут телефон начал звонить не переставая. Для внутренней связи на столе стоял спикерфон, через который можно было общаться с Кузьминым. Только оказалось, что шеф предпочитает переписку. И я со скоростью пулемета печатала важную информацию, изредка переводила важные звонки на генерального и пыталась разобраться в бумагах. Ближе к обеду я спокойно выдохнула, так как Никита Алексеевич обязался сам отвечать на звонки ближайший час. Вместо похода в столовую я выбрала кафетерий с парой булочек и кабинет подруги Иры Самойловой — местного главного архитектора. Девушка спокойно жевала крендельки и заплетала длинные русые волосы в толстую косу, поглядывая при этом в монитор. Рядом на столе стоял стакан с какао.
Когда я ворвалась в кабинет, Ира обеспокоенно вскочила с места и бросила все свои занятия:
— Нашлась, пропажа! — рявкнула она и пригладила задравшуюся уже слишком высоко короткую серую юбку в складку. При своих пышных формах она обожала одеваться максимально открыто и экстравагантно. Правда, в стенах компании приходилось сдерживаться. — Ты где была? Всё утро звоню!
— Точно, — прошептала расстроенно, — забыла телефон проверить. Зачем искала?
Мне хотелось верить, что Коробков не разнёс по офису слухи о том, что произошло.
— Как это зачем? — девушка округлила свои необычайно голубые глаза и пухлые губы. — Тебя же уволили вместе с начальником! Я уже и Наде, и Сашке позвонила. Они в расстроенных чувствах собрались залечивать твои боевые раны.
Настал мой черед удивляться и вскидывать брови от непонимания происходящего.
Олега Евгеньевича уволили. И, судя по слухам, меня тоже, хотя каким-то чудесным образом я оказалась на месте секретаря генерального директора. Тот факт, что борова убрали из компании, приятно грел душу и заставлял улыбаться. Справедливость восторжествовала. Он заслужил это.
— Не понимаю, — пробормотала себе под нос. — Кто тебе рассказал?
— Борюсик, — недоверчиво покосилась на меня девушка. — Он не мог соврать, видел лично приказ от вчерашнего числа на Коробкова.
Гаджет подруги ожил
