— Крокозябры — это животные. Их можно увидеть в нашем зоопарке, — попыталась вклинится в разговор Юлия.
— А вот драконих не замечают.
— Как и прекрасных дриад…
— Как и разговаривающих рыб…
В это время ещё одна эльфийская дева решила разобраться с гномом. Правда, короткое черно-белое полосатое платье и телосложение в сочетании с ушами делало её больше похожей на зебру, но, как бы там ни было, она подошла к коротышке и молча довольно непочтительно попыталась дёрнуть его за бороду. Похоже, что назревала свара.
— Так, дамы! Всё! Брейк! — заорал второй (и последний в этой компании) юноша. — Мы здесь не за этим!
Серафима невольно засмотрелась. Кем же он себя мыслит? Высокий, мускулистый, тело почти без волос, блондин, яркие голубые глаза. Одет только в парусиновые шорты. А до преобразования выглядел обычным парнишкой в рубашке, брюках и ботинках.
— Между прочим, — сказала Юлия, когда установилась относительная тишина, — у нас есть специальная комната отзывов и рецензий. Там можно сразится с воображаемым оппонентом как словесно, так и физически, измочалив его аватарку. Это очень популярное место поиска вдохновения.
Серафима заметила, что серые глаза Юлии мечтательно заблестели при взгляде на голубоглазого парня. «Эх, девочка, девочка, — подумала она. — Вот как тебе сейчас объяснишь, что не всё золото, что блестит? Впрочем, может быть, я ошибаюсь? Может быть, он талантлив. Образ-то у него почти идеальный. Может быть, сейчас на моих глазах складывается новая творческая пара?..».
— Юлия! А вы свободны для союза?
Серафима вздрогнула. Это был ожидаемый, это был желанный вопрос для любой обитательницы их Дома. Лучшим было только прямое предложение: «Будьте моей Музой!», которое каждый порядочный автор обязан сказать перед тем, как подавать заявление в творец-машину. Без согласия Музы просьба автора о союзе могла быть и отклонена. Но этот вопрос симпатяге Юлии был задан отнюдь не парнишкой, на которого она так выразительно смотрела. Это спросила невысокая серьёзная девушка. Она была даже чем-то неуловимо похожа на саму юную Музу — тоже в очках, с короткой стрижкой, в джинсовом костюмчике.
Юлия отвела взгляд от парня и посмотрела на претендентку. Вздохнула.
— Свободна, — тихо ответила она. — Но я ещё юная и неопытная…
— Я сама ещё юная и неопытная, — серьёзно глядя на Музу, сказала девушка и вдруг обаятельно улыбнулась. — Будем вместе набираться опыта. Если вы согласитесь.
Серафиме понравилась эта невысокая авторша. «Вот из таких очень часто получается что-то дельное», — подумала она.
Юлия ничего не ответила.
— Ну что ж, — призывно взглянув на парня ещё раз, громко сказала она, — раз Серафима Андреева уже здесь, то рабочий день начался. Те, кто записан к ней на приём, могут идти к главному зданию, к Приёмной творца. Остальным могу предложить множество различных экскурсий, которые познакомят вас с достопримечательностями светлого Дома изящной словесности.
Парнишка проигнорировал повторный взгляд юной Музы. «Беспозвоночный чурбан!» — почему-то обиделась на него за Юлию Серафима и зашагала дальше по белоснежной тропинке. «Множество различных экскурсий они тут уже организовали! Ишь ты! Шустрые…» — думала она.
Работа, работа… Задолбало уже!
ГЛАВА II. Вторая утренняя встреча
Главное здание светлого Дома изящной словесности, Приёмная творца, было уютным деревянным домиком, утопающим в зелени. В нём было всего три комнаты. В большом зале за огромным столом восседала секретарь и помощница Серафимы — монументальная Аделаида. Её востребованность как Музы была крайне мала несмотря на то, что она очень продуктивно вдохновляла авторов на самые разные приключения. От полётов к далёкой звезде, что длятся века, до кратковременного похода в хижину соседки-ведьмы с самыми непристойными намереньями. Особенность вдохновляющего воздействия Аделаиды была в неистребимом романтическом флёре и в том, что и до приключений, и после, и во время их герои и героини, как главные, так и второстепенные должны были что-то есть, жевать, готовить, запасать корм или кормить ездовых животных. Или хотя бы рыб, птиц, но — кормить. Обязательно чем-то особенным, нестандартным, пусть даже шокирующим. Зомби, например, во вдохновлённых ею романах могли умиляться, скармливая отвратительным червякам собственные внутренности. Вот такой ужас. Сама Аделаида ничего не могла с этим поделать. Зато многие из великих кулинарных книг, где совсем не было приключений, тоже вдохновляла она, очень мало кто мог с ней соперничать в этом деле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рядом с Аделаидой находилось рабочее место охранника Ухрюп-яги. Это был угрюмый Муз с бандитской физиономией, специалист по оружию, единоборствам, ядам и коварным ловушкам. Вот он регулярно исчезал из приёмной, сливаясь в недолгих союзах с одинокими авторшами. Чаще всего почему-то с ними. Серафима подозревала, что ему доступны и другие таланты, но в каталоге Муз у мадмуазель Овечкиной значились лишь те, о которых уже было сказано.
Зачем Приёмной нужна охрана, Серафима никогда не понимала. Никто на них не нападал, решения творца были неоспоримы, если авторы были недовольны вердиктом, то с этим вполне справлялась могучая Аделаида. Да и угроза литературной кары — прокрастинация — успокаивала недовольных лучше любых аргументов.
Вторая комната, кабинет, обиталище Серафимы и творец-машины. Распределение Муз по авторам происходило именно здесь. В третью комнату редко кто заходил, она была как бы запасной. Впрочем, там был гардероб, диванчик, комод, огромный сундук и куча каких-то коробок. Наверное, нужных.
Серафима настроилась на рутинны рабочий день уже у ступенек крыльца.
— А вот вы, Серафима… — вдруг услышала она хриплый голос. — Вот лично вы свободны для союза со мной? Извините.
Серафима замерла. Это что? Этот вопрос обращён к ней? Она резко обернулась. Около угла дома мялся мужчина. Серафима подумала, что он уже не первый раз попадается ей на глаза…
Какой у него образ души?
Захоти увидеть — увидишь!
Чёрт!
Перед ней был самый обычный чёрт — рожки, копыта, хвостик… То есть, конечно, это был человек, но истинный облик его души — чёрт! У Серафимы помутилось в глазах. Время вспыхнуло вдруг электрическим разрядом, вот как молния внутри грозы.
— Фамилия?! — хрипло прокричала, почти прокаркала она.
— Волков, — испуганно ответил бедолага. — Я вас испугал?
— Имя? — почти провыла Серафима.
— Вениамин, можно просто Вит, — быстро ответил допрашиваемый.
Время остановилось. Серафима едва сдержала стон отчаянья. В его именах не было огня! Чёрт, да не тот! Ей нужен другой… чёрт… Которого вот уж чёрте сколько дней где-то у собачьих чертей носят черти! К чёртовой бабушке! Она устало развернулась. Её плечи поникли. Задолбало всё!
— Подождите! — прокричал мужчина, приближаясь. — Вы не ответили на мой вопрос.
Серафима опять обернулась, сказала устало:
— Что вам ещё надо? Вы — не мой автор! Мне очень сложно это объяснить…
И тут она, совсем неожиданно для себя, заплакала. Конечно, не как царевна Несмеяна, наполняя слезами горшки и плошки, а сдержано, с достоинством, осторожно.
— Я не думал, что мой вопрос вас расстроит, — искренне огорчился мужчина с душой чёрта. — Извините. Вот, возьмите платок. Не надо плакать.
Он протянул ей платок. Обычный, клетчатый, вроде как чистый. Ещё в руках у мужчины был букетик жёлтых цветов, похожих на маленькие дикие розочки.
— А это зачем? — спросила Серафима, принимая платок.
Он понял, что она говорит про цветы.
— Это я для вас, — сознался Вениамин. — Но если вы опять будете плакать, то я их унесу.
— Не надо, — Серафима взяла себя в руки. — Ни вы, ни цветы не виноваты. Извините, что я так. Спасибо. Отдайте сюда!
И она отобрала у него букет.
— Давно я не слышала этого вопроса, — Серафима попыталась быть благодарной, но твёрдой. — Давно мне не дарили цветов. Но судьба союза Музы и автора в руках творца, и вот в данном случае он говорит — нет.
