Больше всего внимания в них уделялось задачам воспитания подрастающего поколения и дискуссиям о характере образования, которое отвечало бы насущным потребностям эпохи; много места занимали такие вопросы, как отношение к труду и государственной службе, семейные отношения, положение женщины. Наиболее яркое отражение эта проблематика нашла в романах и повестях Назира Ахмада (1831–1912). Выразительные картины жизни разных слоев индийского общества дал в своих произведениях и в первую очередь в многотомной «Повести об Азаде» Ратан Натх Саршар (1846–1902).
Однако даже у этих авторов, занимающих исключительное место в литературе урду конца XIX – начала XX века, художественное мастерство оставляет желать лучшего. Интересные и значительные с социальной точки зрения произведения Назира Ахмада проникнуты откровенным дидактизмом, и мораль в них большей частью преподносится непосредственно от имени автора, что вряд ли может теперь привлекать читателей. В романах Саршара, писателя-журналиста, дают себя знать следы поспешной и неравномерной работы над произведениями, печатавшимися частями в журналах еще до того, как они окончательно сложились у автора. Читатель находит в них много ярких, проникнутых истинным юмором сцен из жизни разных слоев населения Лакхнау, но эти блестящие эпизоды тонут в нагромождении второстепенных деталей, а сюжетная линия порой совершенно теряется.
Поэтому легко понять успех повести Русвы «Танцовщица». Освещая примерно тот же круг жизненных явлений, она отличается от современных ей произведений того же жанра увлекательностью сюжета, сравнительной стройностью композиции, отчетливостью выводимых в ней образов. Эта повесть была доброжелательно встречена читателями, увидевшими в ней неприкрашенное отображение действительности и поверившими в реальность описываемых характеров и событий.
Мирза Мухаммед Хади, принявший литературный псевдоним Русва, родился в 1858 году в Лакхнау. Там он получил среднее образование, а затем около двух лет служил на железной дороге в Белуджистане. Неутолимая жажда знаний заставила его вернуться в родной город. По возвращении Русва занялся преподаванием персидского языка в различных колледжах, а свободное время посвящал самостоятельному изучению естественных наук и в первую очередь химии. Вместе с тем его интересовали логика, философия и богословие. Энциклопедичностью и глубиной своих познаний он поражал современников и выгодно выделялся среди других писавших на урду литераторов. Помимо родного языка, Русва знал хинди, санскрит, персидский, арабский, древнееврейский, английский и греческий, что еще больше способствовало расширению его кругозора. За свои труды он был удостоен звания доктора философии. Будучи человеком глубоко религиозным, он тем не менее обладал достаточной широтой взглядов, чтобы терпимо относиться не толь-до к учениям различных сект ислама, но и к другим религиям.
Последние годы жизни Русва провел на Декане в городе Хайдерабаде, где служил в переводческом бюро при местном университете. Он перевел с английского языка на урду целый ряд книг из разных областей знания. Скончался он в 1931 году.
Литература привлекла Русву еще в детском возрасте. Чуть ли не с десяти лет он начал писать стихи – это было в то время, да в немалой мере остается и теперь, одним из самых распространенных увлечений образованных индийцев. Впоследствии литературные интересы Русвы вышли за рамки чисто дилетантских развлечений. Он заслужил репутацию неплохого поэта. Среди его стихотворных произведений выделяются поэма «Надежды и тревоги» и драма в стихах «Лейла и Меджнун». Но основная часть его творческого наследия представлена прозой. Наряду с сочинениями на философские и религиозные темы Русве принадлежит ряд романов и повестей. Лучшими среди них признаются «Отпрыск знатного рода», «Благородный» и «Танцовщица». Первое из этих произведений рассматривается многими критиками как художественная автобиография Русвы, второе посвящено упадку феодальной знати в Лакхнау после восстания 1857 года, но особенно выделяется повесть «Танцовщица» («Умрао-джан Ада»), написанная в девяностых годах прошлого века и впервые опубликованная в 1899 году. Этой повести, признаваемой одним из наиболее удачных прозаических произведений на урду не только конца прошлого, но и начала нынешнего столетия, Русва в значительной мере обязан своей литературной славой. Именно «Танцовщица» выдвинула его в число лучших прозаиков урду.
Свою повесть Русва облек в форму беседы автора с героиней. Повествование ведется здесь от лица Умрао-джан и лишь время от времени прерывается репликами автора, желающего подчеркнуть то или иное обстоятельство. С аналогично построенными произведениями мы изредка встречаемся и в европейских литературах, но для Индии, особенно для старой ее литературы, такой прием более обычен. Крупнейшие памятники древнего индийского эпоса и многочисленные средневековые подражания им построены в виде беседы: легендарный святой или отшельник рассказывает в них прославленному царю или герою о великих деяниях прежних времен. Подобную форму имеют и различные древние сборники сказок, где вопросы слушателя, обращенные к рассказчику, служат связующими звеньями всей цепи повествований. Русва по-новому использовал этот старый композиционный прием, перенеся его в настоящее и изобразив самого себя в роли слушателя. Это помогает ему свободно переходить от рассказа о жизни танцовщицы к оценке описываемых явлений или поступков героини и заострять внимание читателя на важных, по его мнению, вопросах. В то же время такое построение повести призвано создать впечатление достоверности описанных в ней происшествий.
Каждая глава повести представляет законченную жанровую сценку, воспроизводящую тот или иной момент жизни героини. Эти сценки, в большинстве своем очень выпуклые и яркие, сливаются в широкую картину быта мусульман Северной Индии середины прошлого века. Перед глазами читателя проходят различные по своему социальному положению, но одинаково живые персонажи – от скромных слуг до высшей знати. Из общей цепи выпадают только обширное вступление, в котором автор знакомит читателя с Умрао-джан, и заключительная глава, где под видом исповеди героини Русва резюмирует затронутые в повести морально-этические вопросы и высказывает свое отношение к ним.
Вступление приводит читателя на «мушаиру» – встречу поэтов, состязающихся в чтении своих новых стихов. Такие встречи, как камерные, подобные описываемой здесь, так и публичные, устраиваемые перед тысячами слушателей, до сих пор очень популярны в Индии и Пакистане. Автор использовал этот эпизод для того, чтобы отразить поэтические вкусы описываемой им эпохи. Приводимые здесь стихи не имеют прямой связи с содержанием повести и представляют чисто специфический интерес, так как рассчитаны они на знатоков и ценителей поэзии урду. Поэтому часть введения, а также отдельные стихотворные отступления в других главах подверглись при переводе небольшим сокращениям.
По окончании «мушаиры» Умрао-джан приступает к рассказу о своей жизни. Героиня повести – женщина явно незаурядная. Природа наделила ее живым умом и недюжинным талантом. Ей присуще инстинктивное отвращение ко всякой низости и подлости, и она оставляет впечатление человека нравственно здорового. Благодаря этому Умрао-джан заметно выделяется среди своих подруг по профессии. И хотя она, казалось бы, вскоре достигла вершин успеха, ее положение не приносит ей удовлетворения.
Стечением обстоятельств Умрао-джан обречена была стать игрушкой в чужих руках, но постепенно в ней нарастает духовный протест. Этот протест не выливается в открытую форму и не приводит к решительному конфликту – героиня лишь решается исподволь перестроить свою жизнь, причем и тут остается не вполне ясным, что явилось основным стимулом такой перестройки: внутреннее ли убеждение или внешние причины, например, утрата с возрастом прежних поклонников. Как бы то ни было, даже сама по себе попытка разобраться в том, что хорошо и что плохо – критически оценить хотя бы узкую сферу человеческих отношений, – для женщины в ее положении была делом немалым, особенно если учесть условия страны и эпохи.
Действие повести разворачивается в княжестве Ауд, столицей которого был город Лакхнау. Большинство описываемых событий происходит в последний период существования этого княжества, как полусамостоятельного феодального государства, – в сороковых – пятидесятых годах прошлого века. В это время правители княжества, номинально считавшиеся суверенными монархами – шахами, – на деле целиком подчинялись находившемуся в Лакхнау резиденту Ост-Индской компании, с которой Ауд был более полувека связан кабальным договором.
Уповая на поддержку английских штыков (компания взяла на себя обязательство «защищать» Ауд), шахи и их двор погрязли в роскоши и удовольствиях, совершенно не заботясь о положении дел в княжестве. Они швыряли несметные суммы на постройку все новых и новых дворцов, мечетей и усыпальниц, в то время как народ изнывал в глубокой нищете. Крестьяне голодали, деревни пустели, участились грабежи и разбои, творились всяческие беззакония, и кончилось тем, что англичане, обвинив шаха, которого сами же они контролировали, в «дурном управлении», аннексировали княжество. Аннексия Ауда, совершившаяся за год до Национального восстания, сопровождалась расформированием аудской армии и ослаблением позиций крупных землевладельцев, многие из которых были, в свою очередь, экспроприированы. Результатом явилось резкое обострение антианглийских настроений среди влиятельных в Ауде слоев общества. Не удивительно, что вскоре же после первого выступления сипаев в Мируте около Дели Ауд стал одним из основных центров восстания. В самом Лакхнау вооруженная борьба шла около года – с мая 1857 по март 1858 года. Долгое время перевес был на стороне восставших, но их разобщенность, отсутствие ясно выпаженных целей и общих интересов, а также предательство многих крупных феодалов привели к тому, что восстание было жестоко подавлено, а город подвергся повальному грабежу.
