Кризис западной демократии нарастает на фоне славословия американских политиков по поводу такого устройства общества, в особенности его заокеанского образца. С одной стороны, в конституции все большего числа стран закладываются демократические принципы, а с другой – в государствах, давно практикующих демократию, содержание этого понятия, а именно: народовластие, т.е. власть народа и для народа, выхолащивается. Выборы, как главный признак наличия демократии, теряют смысл, ибо с по-мощью больших денег и возможностей телевидения, приемов так называемых «политтехнологов», «административного ресурса» властей и других средств обработки общественного мнения удается манипулировать поведением избирателей. Кроме того, избиратель все более ощущает свое бессилие влиять на политику и формирование власти. Сталкиваясь с аморальностью и беспринципностью многих политических деятелей, он сторонится политики, считая ее грязным делом, становится безучастным к гражданским делам. Да и сами выборы все больше походят на театрализованное шоу, чем на политический акт. С экранов телевизоров, эстрадных подмостков, со страниц газет и журналов людей убеждают голосовать за телегеничных кандидатов, нередко превращая в политическую фигуру сомнительную, но примелькавшуюся на экранах личность, главное достоинство которой в готовности после избрания отстаивать интересы тех, кто ее финансировал и «раскручивал».
Уже есть примеры передачи верховной власти прямым или назначенным наследникам, что, по меткому определению одного из политологов, превращает демократический режим в «выборную монархию». Более наглядной демонстрации кризисного состояния современной демократии трудно и придумать. Прав К.Н. Брутенц, автор обстоятельной книги «Закат американской гегемонии», когда пишет: «Кризисные явления в современной демократии, заявляемой как стандарт для всего мира, столь глубоки и существенны, если не разрушительны, что уже не кажется еретической мысль об актуальности поисков иной, альтернативной ее формы – свободной от издержек и слабостей нынешней, возвращенной к ее подлинному смыслу и к эгалитарности граждан, отвечающей современным социально-экономическим и коммуникационным условиям». Конечно, далеко не все политики и политологи готовы признать справедливость этого вывода. Вопрос не ставится так, что народовластие, понимаемое в строгом смысле этого слова, сегодня стало непрактичным и нереалистичным и поэтому нам остается довольствоваться существующими его формами. Напротив, предстоит отыскивать пути и способы преодоления того, что сегодня даже в развитых странах искажает смысл демократии.
Реализация ее принципов на практике требует определенных реформ демократических механизмов. Действенная, а не выхолощенная демократия способна дать многое для создания наиболее благоприятных условий экономического и социального развития. Прежде всего, обеспечить представительство и защиту интересов основных слоев, классов и групп населения, способствовать нахождению консенсуса по жизненно важным вопросам, консолидации общества и гармонизации различающихся подходов в политике. При правильном и честном применении демократических процедур становится возможной селекция на руководящие посты наиболее компетентных и пользующихся доверием общественности граждан, контроль за их деятельностью, отчетность и ответственность народных избранников перед избирателями. Такие процедуры – фундамент общественного согласия, доверия народа к власти. Это тот социальный капитал, который необходим для устойчивости и успешного развития экономической системы. Можно сказать, что проблема совершенствования демократии привлекает внимание во многих странах мира, она волнует и все наше общество. Об этом, в частности, свидетельствует проведенный в сентябре 2010 г. в Ярославле Мировой политический форум.
К сожалению, наша новейшая история изобилует примерами раскола в общественном сознании. Съезд народных депутатов Советского Союза, собравшийся в 1989 г., выпукло обозначил идейный водораздел. Философы называют его антиномией. Одни депутаты, представлявшие меньшинство съезда, были искренне убеждены в необходимости знать полную правду о прошлом и настоящем, требовали окончательного разрыва со сталинизмом во всех его проявлениях. Они считали необходимым проведение реформы отношений собственности, введение настоящего народовластия, добивались торжества социальной справедливости и национальных прав. По мнению другой части съезда, допустимы и даже более предпочтительны полумеры, лишь частичные либерализация и гласность. Им казалось, что лучше не ворошить прошлого, не поднимать вопроса об ответственности за длительный застой и подавление десятилетиями живой мысли, за преступления той поры. Были и такие, кто был готов оправдать применение грубой военной силы против тех, кто отстаивает иные политические лозунги, выходит на митинги и демонстрации.
Тем не менее перестройка и участие широких народных масс в подавлении августовского путча 1991 г. придали сильный импульс демократизации российского общества и породили надежду на окончательное преодоление тоталитарного прошлого. К сожалению, распад Советского Союза, слом прежнего государственного устройства и хаотичный характер становления новой государственности в России, наконец, шоковый переход к ультралиберальному рынку повернули развитие вспять. Произошло обеднение основной массы населения и чудовищное имущественное расслоение общества. Свертывание производства, остановка и закрытие заводов, галопирующая инфляция вызвали разочарование людей в выбранном курсе реформ. Произошел раскол в общественном сознании по отношению к шоковой терапии и перспективам дальнейшей демократизации.
Российский Съезд народных депутатов и Верховный Совет, избранные на основе относительно свободного волеизъявления, без широкого использования современных политтехнологий, предлагали скорректировать принятый курс реформирования. Президент всячески противился этому. Отставка исполняющего обязанности главы правительства Е.Т. Гайдара и замена его на B.C. Черномырдина не разрядили обстановку. На встречах экспертов и общественных деятелей к середине 1993 г. наметилось согласие о путях улучшения положения в стране. Однако президент и правительство проигнорировали представленные им компромиссные предложения. Противостояние продолжалось, нарастало напряжение в обществе, накалялись страсти. Б.Н. Ельцин и его окружение предпочли силовые методы решения общественных противоречий. Критики разрушительного курса реформирования были объявлены «красно-коричневыми», с которыми невозможен компромисс. Кульминацией стал осенью 1993 г. расстрел из танков Белого дома. В нем находилась часть членов Верховного Совета, полных решимости защитить законно избранный парламент. Дым из окон верхних этажей горящего здания, неизвестные снайперы в округе, стреляющие с крыш домов по людям, штурм спецназовцами парламента, сражение в Останкино у телецентра – все это позорное действо, увиденное миллионами потрясенных телезрителей, затоптало пробивающиеся ростки российской демократии, надолго похоронило в массовом сознании веру в возможность построения правового государства.
Известно к чему привели инсценированный фашистами поджог рейхстага в Германии, захват военными президентской резиденции в Чили. Скатывание к авторитарной форме правления, прикрываемой демократическими декорациями, стало естественным результатом конституционного переворота в России. Чтобы возродить веру людей в идеалы демократии, в возможность влиять на формирование власти, пробудить в элите общества гражданскую ответственность за судьбы страны, потребуется не одно десятилетие. То же можно сказать о надеждах на установление правового государства, в котором торжествует диктатура закона, а не сила денег.
В современном обществе силой, тем более военной, массированной пропагандой и демагогией не обратить несогласных в свою веру. На мой взгляд, путь к консолидации ведет через разрешение глубоких противоречий общественного бытия, которые столь по-разному воспринимает массовое сознание. Общество при Ельцине и его наследниках все очевиднее раскалывалось, и это, со своей стороны, стопорило назревшие преобразования. Выход из клинча возможен двоякий: либо одна из противостоящих сторон берет верх и силой навязывает свою волю, либо удается прийти к приемлемым компромиссам, необходимой степени согласия относительно того, что и как надо делать. В.В. Путин в конце своего президентства, а затем президент Д.А. Медведев склонны встать на второй путь.
К сожалению, нередко вместо выяснения причин, раскалывающих общество, и поиска путей к согласию превалируют попытки дать отпор критикам, отодвинуть их в сторону, не допустить к участию в принятии решений. Их стараются не подпускать к телевизионному экрану и влиятельной прессе. До сей поры живучи представления о диалектике общественного развития как единстве и борьбе противоположностей, заканчивающейся отрицанием отрицания. Убежденность в бескомпромиссности борьбы, видимо, крепко засела в сознании людей, сформировавшемся под влиянием марксизма-ленинизма. Если появляются силы, противостоящие политике властей, то задача последних – разгромить их как можно скорее. Удобная сталинская диалектика. А между тем в сегодняшнем мире достаточно примеров синтеза, взаимного оплодотворения различающихся начал, достигаемого в результате компромиссов, или, как теперь часто говорят, – конвергенции, а не отрицания одного другим. Можно называть это решением противоречий политическими средствами, или сознательным добровольным согласием, или как-нибудь по-другому; важно, что прогресс сегодня становится возможным именно на такой основе, создаваемой введением демократии.
