Существуют и немалые расхождения в идеологии и политике формирования общественных отношений. В зависимости от того, как складываются упомянутые взаимосвязи, меняется характер общественного устройства, различаются его модели. Нелишне поэтому задуматься над тем, какая из моделей наиболее подходит в качестве цели постсоциалистической трансформации.
Выбор стратегии развития для стран, переходящих к иному общественному устройству, сводится либо к воспроизведению с теми или иными поправками уже апробированного опыта стран Запада, либо попытке найти свой путь, учитывая особенности своего исторического опыта и принимая во внимание то, что вызревает из кризисного состояния современного капитализма, но еще не стало там определяющим. Второй путь не лишен риска, но зато обещает в случае успеха стратегический прорыв в социально-экономическом развитии. К сожалению, политики часто предпочитают проторенные дороги.
В этой связи уместен вопрос: все ли из прошлого постсоциалистических стран подлежит разрушению? Все ли нуждается в замене на западные либеральные модели? Это не надуманные вопросы. Они злободневны, ибо многие люди в постсоциалистических странах приходят к пониманию того, что не следует пренебрегать рядом преимуществ прошлого строя. Кстати, еще 50 лет тому назад один из известных американских историков и дипломатов Дж.Ф. Кеннан пророчески писал: «Некоторые черты советской системы заслуживают того, чтобы они пережили ее». Добавим к этому, что и в Европе возникла социальная модель капитализма – «государства благосостояния», которая сильно отличается от неолиберальной англосаксонской, положенной в основу рыночных реформ в большинстве постсоциалистических стран. Современный капитализм извлек уроки из истории и вынужден во имя социального мира и консолидации общества придавать экономическому развитию все большую социальную ориентацию, включать государство в перераспределение ВВП. Этому способствовало и влияние Советского Союза и его достижений в социальной сфере. Кроме того, сегодня этого требует накопление человеческого и социального капитала, что выражается в повышении уровня знаний, культуры, здоровья населения, а также доверия людей к социально-экономическому строю, к власти, наконец, в духовном и моральном состоянии общества.
Словом, есть основания утверждать, что социальная ориентация развития, возрастающая роль государства в перераспределении валового внутреннего продукта, предоставление населению социальных гарантий во имя консолидации общества и социальной справедливости – все это остается факторами успешного подъема экономики и ее конкурентоспособности.
Такие «государства благосостояния», как Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, продемонстрировали на протяжении ряда последних десятилетий динамичный рост экономики и народного благосостояния. По многим важным социально-экономическим параметрам они превосходили другие европейские государства и США. Английский журнал «Экономист», посвятивший в своем сентябрьском номере 2006 г. специальную статью шведской модели общественного устройства, отмечает ее достоинства, но не считает единственной, заслуживающей подражания. И тем не менее социальная ориентация экономического развития становится для многих стран актуальной задачей.
Содержание понятия «социальное государство» не разъяснено ни в Конституции Российской Федерации, ни в других официальных документах или речах. Это позволяет трактовать его различным образом соответственно пониманию того или иного автора. Либо вообще не вспоминать о нем. Можно лишь догадываться о том, что имели в виду составители Конституции, включив в текст эту расплывчатую формулу. Присутствовало ли у них желание сохранить преемственность с социалистическим прошлым, или они руководствовались намерением подсластить предстоящую реставрацию капитализма?
Опыт европейских «государств благосостояния» позволяет выделить ряд характерных для них общих черт:
– наличие крупного среднего класса с относительно высоким уровнем жизни;
– отсутствие крайней дифференциации доходов различных слоев населения;
– государственные социальные гарантии населению (бесплатные медицинская помощь, образование, предоставление нуждающимся социального жилья, достойные пенсии и др.);
– значительная роль государства в перераспределении доходов, практика государственно-частного партнерства, участие социал-демократов в политике;
– эффективные формы демократического устройства и гражданского общества.
О роли государства в перераспределении национального дохода и осуществлении социальных функций косвенно свидетельствует доля собираемых им налогов в ВВП. По данным британского журнала «Экономист», в 2004 г. в Швеции она составляла 50 %, в Дании – 49, в Бельгии – 45, в Норвегии – 44, в Финляндии и Франции – 43, в Австрии – 42 %. Примеры успешного функционирования этой модели в Европе могут и нам подсказать многое. Построение в России социального государства в гораздо большей степени отвечает психологии людей и историческому опыту социалистической эпохи, ее сильным сторонам.
Выбор модели социального государства мог бы означать для России следующее:
1) сохранение социальных завоеваний прошлого и важной регулирующей роли государства в восполнении провалов рыночной экономики;
2) недопущение беспрецедентной пропасти между бедными и богатыми, отсутствие массовой нищеты, большой безработицы, достойный уровень средней заработной платы;
3) равные возможности для всех вне зависимости от уровня благосостояния, религии, национальности, места жительства для реализации своих способностей, получения образования и обеспечения своим трудом достойного уровня жизни;
4) активная роль государства в обеспечении интересов всего общества, в формировании социально справедливой политики доходов, в предоставлении основных социальных гарантий всему населению, в развитии науки, культуры, здравоохранения, просвещения, охране окружающей среды, поддержке инноваций и технического прогресса, борьбе с преступностью и в поддержании необходимого морального климата в стране;
5) обеспечение демократических процедур принятия важнейших государственных решений, честного информирования общества о положении дел в стране, поддержка институтов гражданского общества, независимость СМИ и демократический контроль за их деятельностью.
Понятно, что ко всему этому путь пролегает через ряд этапов. Важно, однако, видеть перспективу. Некритичное заимствование западных моделей политического и экономического устройства, игнорирование собственного исторического опыта привели к серьезным осложнениям в постсоциалистической трансформации. Засилие неолиберальной идеологии и политики, усиленно рекламируемой Западом, помешало увидеть возможности других моделей и решений, в частности китайского опыта преобразований. Не позволило разглядеть ориентиры будущего развития мировой цивилизации. Характерным примером неудачного заимствования чужих моделей может служить переустройство по либеральным рецептам венгерского сельского хозяйства. Эта процветающая в социалистическом прошлом в Венгрии отрасль пришла в упадок в результате разрушения ее кооперативных форм.
Можно привести и другие примеры, подтверждающие, сколь неразумно следовать либеральным догматам вопреки здравому смыслу и собственному историческому опыту. Политическую и экономическую системы тогда можно считать адекватными, когда они обеспечивают устойчивое и динамичное социально-экономическое развитие страны, подъем благосостояния и культуры всех слоев общества.
В модели такого общественного устройства многое зависит от нахождения правильного соотношения между государственным регулированием и рыночным саморегулированием. Наивно полагать, что нынешний капитализм заслуживает безоговорочного подражания и Россия должна придерживаться догоняющего варианта развития. Последний наиболее разрушительный за всю послевоенную историю капитализма кризис, несомненно, поставил на повестку дня реформирование буржуазного общества, придание его эволюции социальной направленности и усиление регулирующих функций государства. Одна из важных функций государства будет заключаться в обеспечении гармонии частных и общественных интересов, интересов труда и капитала и недопущении подчинения экономической политики корыстным побуждениям тех или иных слоев общества. Поэтому постсоциалистическая трансформация не может не учитывать этого в определении стратегических ориентиров проводимых преобразований. Надо искать ориентиры в том, что несет с собой будущее мировой экономики, что серьезно рассматривается сегодня в качестве направлений ее реформирования.
«Новая и новейшая история», М., 2011 г., № 1, с. 3–12.
А СУДЬИ КТО? (О рейтингах России в мире)
