Я просто не знаю как.
Не могу больше стоять и падаю на пол. Я пытаюсь позвать на помощь, но вместо этого вырывается еще больше рвоты.
Продолжай моргать. Продолжай моргать. Продолжай моргать.
Мама падает на пол, голая и окровавленная.
— Ты знала, что этот день настанет, mia bella. Вы со своим глупым мужем думали, что сможете спрятаться от меня. Надо было видеть выражение его лица, когда я его убил.
Мама кричит громко и сильно.
— Возьмите меня, оставьте детей!
— Нет, mia bella.
— Да пошёл ты, предатель.
Громкий выстрел, исходящий из пистолета мужчины, вызывает еще большую агонию, распространяющуюся по всей моей голове.
Продолжай моргать. Продолжай моргать. Продолжай моргать.
Мама теперь обмякла, неподвижно лежа в красной луже.
Глаза у него дикие, кожа бледная.
— Мне жаль, что все так закончилось, mia bella.
Мужчина сбегает по ступенькам и останавливается.
— Вы в порядке, босс? Надо выбраться отсюда. Его люди скоро будут здесь!
Мужчина, не в силах больше стоять прямо, медленно шепчет:
— Дети…
— Нам нужно выбраться отсюда, сэр, пока вы сами не погибли.
Роза снова начинает суетиться рядом со мной, и я тут же закрываю ей рот рукой, чтобы успокоить. Надеюсь, они не услышат.
Мужчина немного колеблется.
— Сэр? — спрашивает мужчина.
— Сожгите это место. Сожгите все.
— Хорошо, синьор.
Бросив последний взгляд вокруг, оба мужчины уходят. Я молчу, как мышь, кажется, целую вечность. Но как бы я ни устал, я должен идти к маме. Я ей нужен!
Я ползу и спотыкаюсь на пути к ней, с надеждой, что теперь все будет хорошо.
— Мама? — не получив ответа, я спрашиваю громче. — Мама? — изо всех сил я трясу ее, но все равно ничего.
Из последних сил я тащу ее к печи вместе с сестренкой на случай, если эти злые люди вернутся.
Она такая холодная.
Она просто спит, потому что ей больно. Иногда, когда мне больно, я тоже люблю вздремнуть. Мама всегда спит рядом со мной. Теперь моя очередь, после этого она будет чувствовать себя намного лучше. И я тоже.
Мои глаза больше не могут оставаться открытыми, боль в моем теле становится слишком сильной, и теперь, когда мы снова в ее объятиях, мы чувствуем себя в безопасности. Поэтому я прижимаюсь к Розе и засыпаю рядом с мамой.
~
Я просыпаюсь, хрипя и едва дыша. Мое тело болит с каждым вдохом, но, по крайней мере, боль в голове ослабла. В воздухе так много дыма, что трудно даже видеть что-то перед собой…
Мама сильно пострадала, поэтому так долго спит. Я хватаюсь за Розу, которая кашляет рядом со мной, снова пытаюсь разбудить маму, но она не встает.
Затем я замечаю огонь.
Я зову маму и папу, но меня как будто никто не слышит. Пламя подбирается все ближе и ближе, нам нужно выбраться отсюда, но я не знаю как.
Я оглядываю комнату и замечаю туннель, по которому папа ходит на задний двор. Я все еще устал, мое маленькое тело так слабо и истощено, что мне требуется вся сила, чтобы встать и подняться по лестнице туннеля. Я изо всех сил толкаю запертую дверь, но она не двигается. Паника начинает охватывать меня, когда я вижу, что рушится потолок с другой стороны комнаты.
Со страхом, терзающим мое тело, я нащупываю дверь. Мои глаза внезапно замечают маленькую защелку сбоку, поэтому я быстро открываю ее, толкаю, и она распахивается, открывая холодное ночное небо.
Мои кости словно резиновые, и я едва могу заставить ноги двигаться, но мне удается спуститься обратно по лестнице. Теперь комната полностью охвачена пламенем, за исключением маленького уголка, где находятся мама и младшая сестра.
Дым стал намного гуще, и с большим трудом мне удается вытащить Розу из горящего подвала. Я борюсь с болью в теле, чтобы вернуться вниз и забрать маму, спускаюсь по ступенькам лестницы и чуть не получаю удар от падающей горящей балки. Мой путь к маме перекрыт, а огонь поднимается все выше и выше.
— Мама! — кричу я. — Мама, пожалуйста, проснись! — горло горит.
Я снова пытаюсь подойти к ней, но огонь стал таким большим, что я даже не могу ее разглядеть.
— Мама! — я кричу еще раз.
Странное чувство усталости охватывает меня, хотя я только что спал. Все становится слишком плохо, и младшая сестра нуждается во мне. Слеза скатывается по моей щеке, когда я понимаю, что должен оставить маму. Я прощаюсь с ней в последний раз, обещая скоро увидеться, когда все придет в норму. Я поднимаюсь по лестнице, ведущей на задний двор. На улице все еще темно и холодно, поэтому я нахожу пустой сарай, где мы с Розой можем остаться.
Несмотря на то, что я слаб от усталости, все равно не сплю, потому что боюсь, что те люди могут вернуться.
Не знаю, сколько мы здесь пробыли, но я так проголодался, что даже пошевелиться не могу. Я все равно крепче прижимаюсь к сестренке, но она начинает холодеть, совсем как мама.
Чем голоднее я становлюсь, тем больше устаю, я дышу немного резче и не могу больше держать глаза открытыми.
~
— Porca miseria*! Я нашел их! — кричит мужчина, будя меня.
Свет его фонарика обжигает мне глаза, поэтому я крепко зажмуриваю их.
Тишину нарушает второй голос:
— Они живы?
— Я не очень уверен насчет малышки, но мальчик жив.
Прищурившись, я вижу двух мужчин, нависших над нами. Человек без фонарика выглядит грустным.
— Бедные дети, три дня прятались в свинарнике. Мы должны были приехать раньше.
— Мы уже здесь. Это важно. Они были хорошо спрятаны. Прекратите поиски, давайте покончим с этим, — мужчина сгребает мое больное тело в свои объятия. — Хватай малышку, она еще выглядит живой.
— Ма…ма… — мой голос хриплый, я отчаянно нуждаюсь в воде.
Мои глаза стекленеют, видя сожженный дом, в котором хранилось все, что я любил.
caro mio — «дорогой мой»
mi amore — «любовь моя»
mio figlio, per favore — «сыночек, пожалуйста»
mia bella — «красавица»
porca miseria — «черт возьми»
====== Глава 2 ======
Карсону шесть лет
Нью-Йорк
Я с криком вскакиваю с кровати. Весь в поту плачу. Каждую ночь один и тот же кошмар.
— Только не это! — кричит один из мальчиков, с которым я живу в приюте.
Я не обращаю на него внимания и лежу без сна до раннего утра, когда всем пора просыпаться.
За завтраком злая тётка, которая здесь работает, говорит, что сегодня ко мне должен прийти мужчина. Я не люблю незнакомцев и не хочу с ними разговаривать. Сначала злая тётка думала, это из-за того, что я не говорю по-английски, но я говорю. Это был второй язык, которому мама научила меня. Она всегда заставляла меня читать и учиться. Языки, математика и естественные науки давались мне легко. В школе учителя называют меня умным, потому что я знаю больше, чем обычный второклассник. Они хотели отдать меня в четвертый класс, но передумали, потому что сказали, что я «немой». У меня нет друзей, все смеются надо мной, потому что мне снится кошмар и я писаюсь в постель. Мой единственный друг – младшая сестра, и я почти никогда ее не вижу.
После того как нас забрали, мы долго лежали в больнице. Доктор сделал нам с Розой много уколов и сказал, что это чудо, что мы не умерли. Я не знаю, что значит «мертвый», но однажды мама сказала мне, что когда хороший человек умирает, он вечно спит на небесах. Надеюсь, мама и папа на небесах.
Мужчина сказал, что отправит нас в место под названием Америка, что он знает кого-то, кто нам поможет. Мне не нравится Америка, и я не хочу, чтобы кто-то помогал нам. Я просто хочу поехать туда, где мама и папа.
— Иди сюда, немой, — мои кулаки сжимаются от этого прозвища, поэтому я игнорирую его и продолжаю играть со своей башней из конструктора. — Я знаю, ты слышишь меня, пацан, — от этого прозвища я съеживаюсь.
Злая тётка стоит у двери, сложив руки на пухлом животе. Она откашливается, и я неохотно следую за ней в коридор.
