Легче всего разбить чью-то жизнь
Наталья шла по краю проезжей части дороги. Дети семенили рядом, держа ее за руки. Она двигалась автоматически, не замечая ни исполинских деревьев, одетых в мохнатые белые шубы, ни одичавших, лишенных проводов столбов, ни взъерошенного, покрытого колючим инеем кустарника. Ничто не мешало мыслям…
…Ей тогда было лет шесть. Как-то во дворе она увидела выпавшего из гнезда птенца. Он нахохлился и широко раскрыл желтый рот.
Испуганно озираясь по сторонам, птенчик то привставал, расправляя неоперившиеся крылья, то припадал к земле. Двое мальчишек наблюдали за детенышем. Один, что постарше, взял хворостину и стал легонько тыкать в птенца. Тот падал, неуклюже вставал и пятился, еще шире раскрывая рот.
– Смотри-ка, злится! Еще, может, клюнешь? – мальчишка пальцем дотронулся до клюва птенца.
Клювик рефлекторно сомкнулся. Мальчишка одернул палец и прутиком повалил сироту.
– Чего это он такой глупый? Взял бы да улетел, – удивился второй.
– Сам ты глупый! – рассмеялся старший и стеганул младшего прутиком по спине.
– Ты чего дерешься? Я тебе не птенец, – заплакал младший.
Пока мальчики выясняли отношения, детеныш добрался до кустов и оказался рядом со скамейкой, на которой сидела маленькая Наташа.
– Это наш птенец! – сказал старший.
– Пожалуйста, отдайте его мне! Он еще совсем маленький, он сам не выживет, – дрожащим от волнения голосом попросила девочка.
Мальчишка презрительно посмотрел на нее.
– Найди себе такого же и делай с ним, что хочешь. А этот наш. – Он сильно толкнул ее. Она упала на спину, птенец выпал из рук. Хромая и заваливаясь на один бок, он попятился назад.
Наташа вскочила на ноги и с криком «Ему же больно!» набросилась на мальчишек.
– Не лезь в наши дела! – зашипел крепыш и ударил ее кулаком в нос.
Девочка снова упала. Горло сдавило, глаза наполнились слезами. На мгновение ей стало страшно. Не за себя – за птенца. Тогда она впервые в жизни почувствовала, что кому-то нужна, и этот кто-то ждет ее помощи. Ведь только она может его спасти… В ушах шумело, ноги дрожали, и все же она нашла силы подняться и снова ринулась в атаку. Но предательская кровь хлынула из носа, и замолчав, мальчишки уставились на Наташу.
– Ната! Что ты там делаешь? – послышался сзади голос мамы.
Пацаны пустились наутек. Наташа подошла к птенцу и взяла его на руки.
– Мама, птенец упал, возьмем его к себе? – спросила девочка, протягивая ладошку с птицей.
– Да, конечно, – ответила мать и присела рядом с ней на корточки. – А теперь домой, быстро домой, – приказала она, прижимая к носу дочери платок.
Дома Наташа устроила в коробке из-под обуви гнездышко для маленького друга. Накрошила ему хлеба, но птенец не стал клевать.
– Мама, он не ест! Почему? – спросила девочка, поднимая глаза, полные слез.
– Он еще маленький и не умеет есть. Мама-скворчиха кормит его птичьим молоком.
– Так его зовут скворушкой? Здорово! А как нам теперь быть?
– Мы ничего не можем сделать, – промолвила устало мать, но, заметив, что девочка вот-вот заплачет, обняла ее и сказала: – Тебе нельзя волноваться, а то снова пойдет кровь. Нужно принять успокоительное лекарство и полежать.
– А что будет с ним? Не могу я лежать!
– Выпей лекарство, а насчет птенца что-нибудь придумаем. Ты не волнуйся. Тебе нельзя. – Голос матери убаюкивал. Ната закрыла глаза и задремала.
Проснувшись, она первым делом побежала к коробочке. Птенец сидел нахохлившись, глазки у него были закрыты. Ребенок осторожно погладил его, но скворушка был холодный и жесткий. Взяв его в руки, она увидела, что тот мертв, и громко зарыдала. На плач прибежала мать и, поняв все без слов, обняла дочку.
– Не плачь, он бы все равно не выжил. Выпавшие из гнезда птенцы никогда не выживают…
– Почему?
– Так устроена жизнь. Если ты выпал из гнезда – ты пропал…
Вам помогает блюститель порядка? Значит, у вас есть что взять
Наталья вздрогнула от того, что дети дергали ее за рукава. Осмотревшись, она увидела автобус по ту сторону дороги.
Подхватив детей на руки, зашла в салон. Сидячих мест не оказалось, и она с детьми примостилась на ступеньках у передней двери. Теплый воздух от печки дул прямо на них. Стало тепло и комфортно, но вот беда: чем теплее становилось Наталье, тем ощутимее воняло керосином и затхлыми одеждами. Она сама стала испытывать приступ дурноты, а затем начали возмущаться и пассажиры, стоящие рядом.
– Неужели трудно было головы от вшей аптечным средством обработать? Обязательно надо по старинке керосином вымазать! – скороговоркой протараторила пожилая дама.
– Мама, мне плохо!.. – запричитала молоденькая девица с явными признаками беременности.
Сидящая рядом с ней на переднем сиденье дама обратилась к водителю:
– Или ты сейчас остановишься и высадишь этих вонючих бомжей, или мы с дочкой высадим и их, и тебя вместе с ними. Я в своем автобусе не желаю побирушек подвозить!
– Да! Пусть выходят! – зашумели пассажиры.
Парадокс!.. Еще час назад Наталья покупала людей целыми автобусами и смотрела из окон своего кабинета, как они, пугаясь неизвестности, выстраивались в шеренги под присмотром ее опричников. Ее доктора делили их на «годных» и «негодных». «Годные» получали приличное питание и уход. «Негодные» ютились в хибарах, построенных ею, и ради куска хлеба перебирали мусор на свалке. А она брезгливо отворачивала лицо при встрече со своим «товаром», едва учуяв запах пота своих рабов.
И вот теперь ее, как шелудивую кошку, выгнали те, кого она покупала по весу. Теперь она испытывала стыд за свои поступки. Ей хотелось стать на колени и вымаливать прощения у всех, кого она загубила.
Удивительно, но Наталья спокойно отнеслась к тому, что ее с детьми выгнали из автобуса. Ежась от холода, она пониже натянула дырявую шапку, взяла за руки детей и зашагала с ними по дороге в сторону уехавшего автобуса. Наученная несколькими часами бегства, она понимала, что стоять на морозе – означает замерзнуть!
Патрульный уазик с тремя полицейскими возвращался с вызова. Обычное дело, пьяная драка. Драчунов утихомирили. За вызов и дабы не заводить дело, получили мзду. Сытно отобедали и в приподнятом настроении катили в дежурную часть Мурома. Два сержанта сидели хорошо поддатые, а водитель, на удивление, даже не пригубил. Сказывалась его неопытность в проведении таких мероприятий. Он-то и заметил путников. Пожалев малолетних детей, предложил своим напарникам подвезти их.
– На хрена нам эта голь, что с нее возьмешь? – возразил сержант, сидевший на переднем сиденье, оценив затрапезный вид женщины, но все же скомандовал водителю снизить скорость.
Проезжая мимо, сержант разглядел под шапкой милое личико Натальи и приказал водителю остановить УАЗ. Он открыл дверцу и пригласил путников в машину.
– Куда едете, женщина? – поинтересовался водитель.
– К сестре, в Муром.
– А чего воняете керосином? – спросил он же. Во время разговора никто более не вступал в диалог.
– Погорельцы мы. Одела, что осталось.
– А документы есть?
– Нет ничего, все сгорело. Вот только тысяча рублей есть, соседи дали.
– Да вышвырните ее на хрен, – прорычал сидевший рядом старший по званию. – Я сейчас задохнусь!..
Машина остановилась. Наталья, не произнеся ни слова, покинула авто, захлопнув дверцу. «Бобик» укатил прочь. Но, не успев скрыться из виду, развернулся и поехал навстречу троице. У женщины затеплилась мысль, что их все-таки подвезут.
Из автомобиля вывалился пьяный сержант. Постукивая по левой руке резиновой дубинкой, он вразвалку приблизился к Наталье.
– Погорельцы, говоришь? Документов нет… А справочка из сельсовета имеется?
– Какая справочка? – растерянно переспросила женщина.
– Беленькая, с синенькой печатью! И на деток такие же бумажки должны быть…
– Есть! Есть нужные бумаги, как я могла забыть! – и Наталья, достав из внутреннего кармана красную промасленную тряпицу, развернула ее.
Деньги разлетелись лепестками сторублевых банкнот. Дети бросились их подбирать и, собрав все до единой, подали женщине. Она снова обернула купюры в лоскут и протянула сержанту. Он взял деньги, а тряпицу, сплюнув, швырнул себе под ноги. Кровавым пятном она заалела на белом снегу.
– Через два километра будет село. Там из ста домов в двадцати живут, – процедил сквозь зубы «добродетель».
Выплевывая клубы дыма, машина через минуту исчезла.
Мальчик поднял красный лоскут и протянул Наталье.
Пока человек жив, у него есть что забрать
Обнадеженная известием о близости населенного пункта, троица продолжила путь. Село показалось за ближайшим поворотом.
