Оказывается, рамы с колесами у самолета называются шасси. Так папа сказал.
От Красноярска мы летели еще шесть часов до Петропавловска-Камчатского. Это главный город Камчатки. Я так устал лететь, что помню только, как мы в гостинице легли спать, а утром на пристани ждали пароход, чтобы плыть в заповедник.
На пароходе было много пассажиров, и я из каюты не выходил, чтобы не потеряться. Папа рано уложил меня спать, а ночью разбудил и велел скорей вставать: пароход прибыл к месту назначения.
Мы вышли на палубу. Видим, до причала недалеко, а наш пароход стоит и к нему не причаливает.
Папа пошел узнать, в чем дело, а меня оставил с вещами.
Пассажиры вокруг волнуются! Одни хотят скорей плыть дальше, а другим надо на берег. И все кричат: «Накат! Плашкоут!»
Я еле дождался папу, чтобы спросить, что это за непонятные слова. Папа сказал, что нас должны на плашкоуте везти к причалу, а накат мешает плашкоуту подойти к пароходу.
Оказалось, плашкоут — это судно с плоским дном. Оно несамоходное — не само ходит. Его тянет на буксире маленький катер. А накат — мелкие волны. На них плашкоут сильно качает, опасно для пассажиров. Надо ждать, когда накат кончится.
До утра стояли. Я совсем замерз, и спать хотелось. Пароход дает гудки, а на причале бегают люди и машут руками.
Наконец капитан приказал поставить на палубе парохода лебедку. Она — как маленький подъемный кран. К стреле, на канатах, за углы подвесили будто крышку от стола. Только это оказалась не крышка, а деревянная рама. Внутри рамы натянута железная сетка, на нее положили вещи.
— Ребенок, — говорят папе, — пусть сядет на вещи, а вы стойте и держитесь за канаты.
Я испугался, а папа говорит;
— Пожалуйста, подождите немножко, я быстро. Он снял с чемодана ремень с ручкой и пристегнул меня этим ремнем — моей спиной к своему животу. Потом встал вместе со мной на раму и руками взялся за канаты — как на качелях.
— Держись, — говорит, — за ручку ремня, расставь ноги, стой твердо и не дергайся.
Я вцепился в ручку и зажмурил глаза; очень было страшно.
Лебедка загудела, стрела понесла нас над водой и опустила на плашкоут. Я чуть-чуть разожмурился и все видел, потому что интересно было еще больше, чем страшно.
Мы сошли с рамы, расстегнули ремень и сняли вещи. Стрела потащила раму за другими пассажирами.
Бабушка в зеленом платке никак не хотела встать на раму. Кричит:
— Ой, боюсь! Ой, боюсь!
Матросы ей говорят:
— Не кричите, бабуся! Ребенок — и тот не боялся. А бабушка все равно боится.
Тогда матросы посадили ее в середину на вещи, а по бокам поставили двух пассажиров. Стрела подняла их и понесла на плашкоут. А бабушка опять кричит:
— Ой, простите меня, люди добрые! Ой, не молчится! Ой, кричится!
Когда все пассажиры перебрались на плашкоут, катер затарахтел и потянул его к причалу. Плашкоут так качало на волнах, что меня затошнило. А пароход дал прощальный гудок и поплыл дальше.
На причале какой-то дяденька все рукой махал папе. Когда плашкоут причалил, папа взял меня под мышки и передал этому дяденьке. Вместе они перетащили вещи на причал, потом хлопнули друг друга но рукам, и папа сказал:
— Ну, Иван, привет! Рад тебя видеть. Познакомься, Андрей: это мой друг, Иван Федосеевич, главный лесничий заповедника.
Иван Федосеевич со мной познакомился за руку и поздравил с благополучным прибытием.
Андрюшин альбом. 2Корпус самолета называется фюзеляжем. В нем размещены экипаж (летчики, штурманы, стюардессы), пассажиры, оборудование и грузы. К фюзеляжу крепятся крылья, двигатели, шасси, хвост. Состоит фюзеляж из каркаса и обшивки.
Крылья создают подъемную силу, с помощью которой самолет летит. А необходимую для полета тягу создает двигатель — «сердце» самолета.
«Ноги» самолета, шасси, служат для взлета и посадки.
Шасси для посадки на землю — это колеса, прикрепленные к мощным стойкам. Если нужно посадить самолет на снег, вместо колес ставят лыжи. А если на воду — то поплавки.
При взлете шасси втягивают в фюзеляж или в крылья, чтобы воздух лучше обтекал самолет, от чего скорость полета увеличивается.
Корпус судна, как и фюзеляж самолета, состоит из ого каркаса. К нему прикрепляется наружная обшивка, а также палуба и переборки.
Над верхней палубой — надстройки: спереди — бак, сзади — ют, в середине — средняя надстройка. Надстройки, не доходящие до борта, называют рубками.
Управляют судном из ходовой рубки. Она находится в верхней части надстройки. Ниже расположены каюты для экипажа и пассажиров, комната отдыха, столовая, камбуз (судовая кухня), лазарет, прачечная, кладовые. Груз размещают в трюмах под палубами. Главные двигатели судна и другие механизмы расположены в отдельном отсеке — машинном отделении. Жидкое топливо и пресная вода хранятся в цистернах, их называют танками.
Если нужно, чтобы судно стояло на месте, на дно моря спускают на тяжелой цепи якорь.
На каждом судне есть спасательные шлюпки и плоты.
В заповеднике
От поселка, где все живут, до нашего дома надо было добираться еще четыре километра.
Иван Федосеевич дал папе свой мотоцикл с коляской, и мы поехали.
Папа за рулем, а я в коляске, с вещами.
Здорово было! Я в красном шлеме и защитных очках.
Мотор как заревет: р-р-р-р-рт-рт-рт-у-у-у! Весело!
Только дорога оказалась какая-то кривая и горбатая. Петляет и петляет. То вверх, то вниз. Так и подпрыгиваешь на сиденье. Клонит то вправо, то влево.
Хорошо, что быстро приехали.
Наш дом стоял у самой дороги. А за ним — еще дома: целая деревня!
Папа сказал, что дома все пустые и разрушаются. Только в некоторых живут, в самых крепких.
Раньше тут был рыбачий поселок. Из бухты катера уходили в океан за рыбой.
А потом рыба от этих берегов почему-то ушла. Рыбаки неподалеку построили новый поселок, а этот забросили.
Дом у нас из досок, засыпной: между двумя деревянными стенками засыпана земля. До самого верха.
Снаружи доски обиты черными листами — толем, чтобы дом не продувало ветром.
Мне дом сразу понравился. Внутри одна большая комната, одни окна выходят на океан, другие — на лес. А в двух стенках окон нет.
Папа сказал, там, где океан, — восток. На востоке встает солнце и начинается утро.
Там, где лес, — юг. С юга приходит тепло. А стенки без окон смотрят на север и запад. С севера и запада дуют долгие холодные ветры и через окна могут выдуть из дома тепло.
Дверь из комнаты построена в западной стенке.
За дверью сени — как большая прихожая. В сенях лежат дрова и разные вещи, которые в комнате мешают.
А дверь из сеней на улицу выходит в сторону севера.
Из уличной двери сразу виден вулкан Большой Семячик. А когда погода ясная, за ним вырастает Кроноцкая сопка. Она — как белый парус, и тоже вулкан.
Я видел по телевизору, как извергаются вулканы. В небо огонь столбом, дым — как черный гриб, все вокруг горит, шипит, грохочет, камни летят. Страшно!
Папа сказал, что Кроноцкая сопка давно молчит, а Семячик — потухший вулкан. Можно не бояться, извержения не предвидится: вулканологи научились заранее узнавать, что вулкан просыпается, и всех предупреждают.
Я спросил, почему кругом весна и зелень, а вулканы в снегу.
Оказывается, чем выше, тем холоднее. А вулканы очень высокие, вот снег на их вершинах и не тает даже летом.
Но самое главное, конечно, океан! Мы с папой вышли на высокий берег, а он, берег этот, длинный-длинный.
Направо голову повернешь — берег, океан и небо.
Налево повернешь — берег, океан и небо.
А впереди берега нет, океан сливается с небом.
Волны — не то что на море: выше меня!
Одна разбивается о берег, а другая скорей ее догоняет.
За ней еще волна, еще... Без передышки! А рев от волн — себя не слышу, когда разговариваю с папой.
Папа сказал, океан не всегда так ревет.
Сейчас прилив, волны большие и сильно бьют о берег, оттого такой шум.
Это прибой.
А будет отлив, и все затихнет: волны отольются от берега и обнажат прибойную полосу.
— И по ней можно будет ходить? — спросил я.
— Какой разговор! — сказал папа. — Обязательно походим!
Андрюшин альбом. 3Ученые предполагают, что земное ядро состоит из расплавленного железа, а мантия — твердая, кристаллическая, раскаленная.
Древние римляне видели, как извергается гора Везувий. Они решили, что под землей живет бог огня Вулкан. Когда он разгневан, все кругом сотрясается и в воздух вылетают раскаленные камни, огонь и дым. С тех нор огнедышащие горы называют вулканами.
