Именно таким был экипаж на крейсерской подводной лодке Северного флота «К-3», вступивший в невиданный в мировой практике поединок с противолодочными кораблями и победивший их. Произошло это в 1942 году. Днем подводная лодка вышла в торпедную атаку по конвою и потопила транспорт, охраняемый тремя сторожевиками. Фашисты забросали лодку глубинными бомбами и повредили топливную цистерну. Соляр всплывал на поверхность, выдавая местоположение лодки. Бомбы падали буквально рядом, выводили из строя лодочные механизмы. Тогда находившийся на борту командир дивизиона капитан второго ранга М. Гаджиев посмотрел на капитана третьего ранга Малафеева и сказал:
— Ну что, командир, всплывем?
Малафеев понял замысел комдива, согласился с ним и приказал готовиться к всплытию, чтобы вступить в артиллерийский бой со сторожевиками, использовав всю мощь своих пушек. Такого боя история военно-морского искусства еще не знала.
Цели, видимые в перископ, командир распределил по пушкам еще под водой, а управляющие огнем здесь же дали необходимые команды на прицел и целик. Весь расчет строился на внезапности нападения. Артиллеристы в строго определенном порядке повисли на трапе вслед за командиром корабля и своими управляющими огнем. Мотористы приготовились немедленно по всплытии дать ход дизелями. Все было готово к бою.
— Продуть главный балласт! Оба дизеля малый вперед!
На глазах ошеломленного врага подводный крейсер всплыл и, дав ход, немедленно открыл огонь изо всех орудий. Фашистские артиллеристы, не готовившиеся к такому обороту дела, не успели даже занять своих мест у автоматических орудий. Подводники стреляли метко и с полной скорострельностью. Один сторожевик, пораженный точными попаданиями стомиллиметровок, тонул. На втором снаряд угодил в глубинный боезапас, и сторожевик разлетелся в щепки. Комендоры-подводники перенесли огонь на третий корабль охранения, который задымил и, дав полный ход, скрылся за ближайший остров.
Чтобы выиграть этот невиданный бой одного против трех, потребовалось всего несколько минут и полсотни снарядов.
Может возникнуть вопрос: значит, и подвиг длился всего пять минут?
Попробуем ответить, начав издалека.
Как-то один меценат купил за большие деньги картину знаменитого художника. Позже, узнав, что тот написал ее всего за сутки, богач подал в суд, надеясь вернуть хотя бы часть своих денег. «Нельзя же так дорого расценивать рабочий день», — рассуждал он. Во время процесса судья спросил художника:
— Правда ли, что вы над своей картиной работали всего один день?
— Нет, ваша честь, это не совсем точно. Я над ней работал всю жизнь и один день!
Художник рассказал суду, как долго он учился своему мастерству, почему заинтересовался темой картины. Сколько лет потратил на розыски и изучение относящейся к ней литературы. Как выезжал на натуру и делал зарисовки.
А когда подготовка была закончена и замысел вполне созрел, он сел за полотно и действительно за сутки написал проданную истцу картину.
Меценат был удовлетворен ответом и сам отказался от своего иска.
То же следует сказать и о подводниках североморской «Катюши». Бой длился всего пять минут. За это время экипаж успел совершить подвиг. Но каждый моряк в отдельности и все они вместе долго и упорно готовились к нему. Воспитывал их весь уклад нашей советской жизни: семья, школа, пионерская, комсомольская, партийная организации. Воспитывали также учебный отряд подводного плавания, командиры, учебные и боевые походы, а также книги, радио, газеты, журналы, живые примеры героев-фронтовиков.
Не отставали от военных моряков в доблести и мужестве и моряки советского торгового флота — люди мирных профессий.
Это произошло в ночь на 17 мая 1942 года у побережья Австралии. Пароход «Уэлен» Дальневосточного пароходства, взяв в Новой Зеландии и Австралии груз свинца и шерсти, вышел во Владивосток. В тридцати милях от берега вдруг раздался орудийный выстрел, второй, третий. Снаряд разорвался на мостике судна. Вахтенный третий помощник капитана А. А. Арестов и капитан Н. Н. Малахов были ранены. Штурмана унесли в лазарет, а капитан отказался уйти с мостика и так удачно маневрировал, что атаковавшая его субмарина решила, что пароход смертельно поврежден, и прекратила огонь. Но через сорок минут она возобновила артобстрел.
На «Уэлене» были ручной и крупнокалиберный пулеметы. Кроме того, в Австралии на него поставили трехдюймовую пушку, правда не морскую, а горную. Все три огневые точки парохода отбивали атаку. Советские моряки помнили, что их груз ждет фронт: свинец нужен был для пуль, шерсть — для шинелей и валенок бойцам. И вот «Уэлен» меткими попаданиями снарядов отправил субмарину на дно. А пароход до конца войны сумел сделать еще четырнадцать океанских рейсов, доставив сто тысяч тонн грузов, необходимых фронту. Это тоже был подвиг.
Многие ребята мечтают о море. Встречаясь со школьниками столицы и других городов, с дружиной «Штормовая» Всесоюзного пионерского лагеря «Орленок», с членами многочисленных клубов юных моряков, я видел их живейший интерес к флотским делам, желание выработать в себе качества, необходимые моряку. Об этом же свидетельствует и моя переписка с будущими покорителями морей и океанов.
Но мне хотелось бы предупредить будущих моряков: избранная ими профессия требует от человека полной отдачи. Не увлечения, а любви и верности без оглядки на берег. И еще: если собираешься стать моряком, то стремись быть моряком обязательно хорошим. Если нет стремления к знаниям и нет преданного отношения к делу, то лучше оставаться на берегу. Море хлюпиков не любит.
Профессия наша интересная и, по-моему, самая романтическая. Романтику эту нужно научиться видеть в труде, в постоянной борьбе со стихией, в преодолении трудностей, в благородстве выполняемой цели, в возможности многое увидеть своими глазами, многому и постоянно учиться.
Если любовь к морю живет в вашей душе, мои юные друзья, боритесь за свою мечту, крепните душой и телом, овладевайте морскими и военными знаниями, неустанно учитесь.
Счастливого вам плавания и доброго попутного ветра!
Е. Цыганко
МОРЕ
Море —не бликов танцующих россыпив бухте уютной, в игривых лучах.Море —воитель, сминающий грозами,если отвагой ты узок в плечах!Даже и в штиль затаенное, властное —грезит о шторме оно, о борьбе…Счет предъявлять ему — дело напрасное!Счет предъявлятьнужнотолько себе!
ПЛЕЩЕТ МОРСКАЯ ВОЛНА
В. Тыцких
ТРЕВОГА
В старом пруду с загустевшей осокой — тревога.В сердце, что с прошлой войны одиноко, — тревога.В доме, где малый ребенок заплакал, — тревога.В трепетном шелке гвардейского флага — тревога.В травах, покошенных танковым траком, — тревога.В сверхкрутизне корабельного трапа — тревога.
Неповторимо прекрасна по жизни дорога,Но — повсеместно, всечасно — тревога, тревога!
Если о ней позабудешь хотя б на мгновенье,Все остальное уже потеряет значенье.
О. Глушкин
ВРЕМЯ ПОИСКА НЕ ОГРАНИЧЕНО
Повесть
I
Этой ночью луна умерила свой свет, и на промысле опять появилась сардина. Суда кошелькового лова жадно ринулись в заметы, голоса капитанов в эфире стали резкими, на мачтах судов замелькали оранжевые огоньки. Надо было не упустить долгожданный момент, успеть вовремя выйти на косяк, успеть обметать его. После долгих томительных дней проловов, после безрезультатных поисков предчувствие удачи будоражило людей.
Последние дни капитан «Диомеда» Петр Петрович Малов почти не смыкал глаз. Он напряженно всматривался в ползущую под самописцем ленту эхолота, слушал переговоры в эфире, часто изменял взятый курс и мерил рубку широкими шагами. Здесь, в тропиках, океан не успевал остывать за ночь, и воздух был душным и серым. На новом судне Малов вышел впервые, до этого плавал на стареньком траулере, а тут наконец добился, получил на верфи сейнер из новостроя, с механизированной системой для выборки кошелька, с приборами, которые писали не только крупные косяки, но и мелкие стайки. Хотя и было много претендентов с высшим образованием на этот сейнер, но все-таки доверили приемку ему, человеку с опытом. И действительно, свое он отработал — пятнадцать лет безвылазно. Каюта на СРТ крохотная, не развернуться, с водой экономия — ни умыться, ни белье вовремя сменить. Здесь же апартаменты: баня досками дубовыми выстлана, пар сухой. И конечно, дело не только в комфорте, а в том, что возможности есть взять любой улов. Теперь надо закрепиться на этом судне, оправдать доверие, доказать, что недаром дали ему мощный сейнер. Но не получалось: сначала невод не могли настроить, а когда приладились и взяли пару хороших уловов, обстановка изменилась. И вот сегодня «наука» — так называли они поисковые суда — обещает рыбу, но здесь и без «науки» ясно: луна на ущербе; и рыбные записи эхолот начал чертить сразу после захода солнца…
