– Знай, что я наслаждаюсь твоими страданиями и сделаю все, чтобы те, кого ты любишь, оказались тут же, рядом, – прошипел человек-волк прежде, чем лесничий успел уволочь его к железному креслу.
Рядом уже калились на горящих углях стальные прутья, готовые пронзить ему глаза. Но, как и велел Тартарсус, палач чуть-чуть подождал, позволив узнику полюбоваться пыткой старой Карги.
Лесничий в зеленой куртке, вспотевший от жара огня, стоял над вспоротым телом, равнодушно взирая на свою жертву.
– Старуха, твое время истекло. Ступай! Иди! Тебя ждет блаженство! Тебя ждет новая жизнь.
Перед глазами висело алое марево. Морригвэн оцепенело глядела на расплывчатую фигуру рядом с собой, силясь воссоединиться с той бесплотной частицей души, что покинула тело. Приходилось отделяться от боли, невыносимой боли. Но она должна ее вынести. Должна вернуться. Те, кого оставила Морригвэн на земле, слишком молоды, слишком невинны, слишком безрассудны. Без ее помощи им не справиться.
Она уже не сдерживала криков. Сколько она кричала. Дни? Недели? Месяцы? Все превратилось в одну сплошную цепь боли.
Старуха холодно поглядела в желтые глаза своего мучителя.
– Жалкий глупец! – На губах ее пузырилась кровавая пена. – Я должна видеть Высокий Круг. Должна говорить с Нуйн. Она по крайней мере должна понять: необходимо найти новую Деву. Пути…
Голова качнулась в сторону, фраза закончилась пронзительным визгом, когда лесничий ощупал ее тело, выискивая еще не истерзанный пыткой участок. Острый кончик вертела, вроде тех, на которых жарят мясо, пронзил ей мочку уха.
– Женщина, присоединись к душам, что идут через лес.
– Никогда! – простонала она.
Отвечать было вовсе не обязательно, но это придавало Морригвэн мужества. А мужество требовалось так отчаянно. Палачи уже вырезали ей почки и силой запихнули их в рот человека напротив – изощренны пытки в застенках Абалона. Страх ни на миг не покидал ее. Ни на миг не покидал ни одну страдающую душу, что томилась в этом подземелье.
Голову Морригвэн закрепили в стальном обруче – теперь несчастная могла лишь дрожать, хватая ртом воздух. По тупому концу вертела ударил маленький молоточек, вгоняя острие все дальше в глубь уха жертвы. Морригвэн с трудом подавила крик. Небывалая боль разрывала мозг на части. Лесничие Иномирья отлично знали, как именно доставлять наивысшую муку. Тело Морригвэн билось в жесточайших судорогах.
Но надо держаться. Брид нужна помощь. Беспомощная маленькая девочка… Она так хорошо училась, скрывала все свои страхи под маской уверенности, столько трудилась, чтобы достичь высшего уровня, требующегося для жрицы. Нельзя подводить Брид.
Боль пронзила мозг Морригвэн.
– Сдайся, уйди – и все будет хорошо. Тебя ждет любовь, ждет блаженство.
– Никогда!
Вертел продвинулся дальше. Все тело Морригвэн раздирала безумная боль, пока наконец разум не накрыла милосердная завеса тьмы. Хотя лесничие умели причинять максимальную боль так, чтобы жертва оставалась в сознании, пробить самоконтроль старой жрицы не могли. За сто пятнадцать лет жизни она научилась впадать в состояние транса, уходить во внутренний мир, в котором душа отделяется от тела. Туда-то и отступила она сейчас.
Большую часть пыток Морригвэн переносила в таком состоянии и знала: в подвалах Абалона есть и другие, умеющие черпать силу в том же источнике. Подобное повергало палачей в замешательство – и потому они никогда не могли целиком и полностью подчинить себе человеческий дух.
Она плыла во тьме, в которой плясали и извивались полосы света. Все кругом было абстрактным и смутным. Для нее, Морригвэн, существовали вещи более важные, чем пребывание в круге жизни. Куда важнее общий круговорот: жизнь, смерть и перерождение. И так бесконечно. А ведь нашлись глупцы, нарушившие этот поток. Такие юные, такие пылкие, яростно рвущиеся к добру – и что из этого вышло! Морригвэн размышляла о них, все глубже погружаясь в спасительное забытье, дающее передышку от боли.
Великая Мать была права. Права, решив, что Ее слово на земле должны нести три женщины, три ее представительницы. Мужчины слишком жаждут славы. Они опасны. И эти застенки – наглядное тому доказательство. Как мало женщин и как много мужчин идут против круга жизни. И не потому, что женщины не способны выносить боль. Вот уж нет. Эту способность дает не физическая сила, а крепость Духа.
Вертел вытащили, и потускневший разум вновь наполнился красками. Желтоглазый лесничий отвлекся, глядел куда-то в другую сторону. Над многолюдным подземельем вдруг нависла тишина – даже стоны жертв стихли. В застенки вступила чья-то душа, новая душа, необычайно могущественная и сильная.
Тартарсус перегнулся через перила смотровой галереи. Пляшущие языки пламени осели, прильнули к углям, точно выводок дрессированных тигров при появлении своего господина. Хотя новоприбывший был невысок и хрупок, его окружал ореол величия.
– Талоркан! – склонился в насмешливом поклоне Тартарсус.
1
Каспар обхватил Май и крепко прижал к себе, телом прикрывая девушку от летящих сверху обломков. Стены подземелья тряслись. Острые камни больно барабанили по спине и плечам молодого воина.
– Выведи нас отсюда, – взмолилась Май.
– Выведу, не волнуйся, – отважно пообещал он, хотя понятия не имел, как спастись из этой ловушки – тайного лабиринта под древним замком Кастагвардия.
Земля под ногами содрогалась. Над полом клубилась удушающая пыль. Огромный пласт штукатурки сорвался с высокого сводчатого потолка и разбился о спину Руны, молодой белой волчицы. Скуля от страха, бедняжка прижалась к ногам Май.
Каспар прищурился, стараясь сквозь пыль разглядеть остальных и надеясь, что все они успели спрятаться под раскинутыми руками гигантского горовика – существа вдвое больше любого человека и с неровной, как гранит, серой кожей…
– Перрен! – завопил он, выискивая взглядом очертания исполина.
– Спар! – раздался в ответ рокочущий голос горовика.
Услышав хозяина, Трог, короткошерстый терьер Каспара, разразился ликующим тявканьем, а боевой конь пронзительно заржал.
Юноша облегченно вздохнул. Пыль постепенно оседала, и он наконец сумел разглядеть всех своих спутников. Урсула, Рейна, Элергиан и Папоротник скорчились под защитой Перрена.
– Надо выбираться отсюда, пока нас всех не завалило! – закричал Каспар.
И как, скажите на милость, ему, уроженцу Бельбидии, чужаку в болотистой и сырой Кеолотии, найти путь к бегству из враждебного, многолюдного города? Молодой воин молча и без малейшей злобы проклинал Май – ведь именно она заварила всю эту кашу. Спеша на выручку возлюбленной, он бросил свой отряд в Торра-Альте и пересек Ваалаку и добрую половину Кеолотии. И вот вместе со всеми спутниками заблудился в дворцовых подземельях, а наверху, по городу, рыщет в поисках беглецов разгневанный работорговец с отрядом солдат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
