– Вот, если бы эта ночь не заканчивалась никогда! – мечтально вздохнул Арнольд Давыдович…
– А она и не закончится никогда, – убежденно сказала Маргарита, – она останется навечно в наших сердцах!…
– Ты говоришь о ночи как о покойнике! – засмеялась Стелла…
– Да, я люблю сравнивать все мертвое с живым, как свет с тьмою! – вздохнула Маргарита…
– Боже, какая она необыкновенная! – и Цикенбаум опять обнял Маргариту…
– Боже, какая она умная, – усмехнулась Стелла…
– Не обращай на нее внимания, она просто завидует твоему таланту! – усмехнулся Цикенбаум, глядя на нас со Стеллой…
– Нет, я не завидую, я даже сочувствую! – улыбнулась Стелла…
– Отчего же?! – удивилась Маргарита…
– Наверное, от того, что все талантливые люди очень одиноки!
– Фи, какая глупость! – поморщился Цикенбаум…
– Нет, она права, – печально поглядела на всех Маргарита…
– И ты хочешь сказать, что тебе и со мной одиноко?! – обиделся Цикенбаум…
– Нет, просто я думаю, что ты никогда не сможешь понять мой внутренний мир!
– Достаточно, того, что я чувствую тебя как женщину! – крикнул Цикенбаум, и его крик эхом прокатился по горным отрогам Карадага…
– Безумец! – вздохнула Маргарита и поцеловала Цикебаума, зажмурив от счастья глаза…
И мы со Стеллой тоже слились в дивном поцелуе…
– Вот, скажи, почему мне так с тобой хорошо?! – обратился к Маргарите Цикенбаум…
– Наверное, потому что я очень чувственная женщина!
– Я тоже очень чувственная женщина! – крикнула Стелла с вызовом…
– Нет, я чувственная! – крикнула Маргарита…
– А я тебе говорю, что я! – крикнула Стелла…
– Эй-эй! Вы только не подеритесь – испугался Цикенбаум….
– И зачем ты взял Стеллу?! – обратился он ко мне…
– А ты зачем взял Маргариту?!! – удивился я…
– Потому что нам с ней хорошо! – крикнул Цикенбаум.
– Вот и нам тоже с ним хорошо! – крикнула за меня Стелла…
– Это просто какое-то безумство, – вздохнул я…
– Кажется на нас так действует Карадаг, – взволнованно прошептал Цикенбаум, – вы не чувствуете, как кружится голова…
– Чувствую! – сказала Маргарита, поеживаясь в его объятиях…
– И я чувствую! – сказал Цикенбаум…
– Кажется, вы просто перепили! – засмеялась Стелла…
– Нет, я сейчас точно отрежу язык этой дерзкой девчонке, – рассердился Цикенбаум…
– Не обращай на него внимания, он, кажется, действительно перепил, – шепнул я Стелле…
– Чего вы там шепчетесь как шпионы! – крикнул Цикенбаум, вырываясь из объятий Маргариты…
– Угомонись, они просто объясняются в любви, – дернула его за руку Маргарита…
– Вот так всегда, одни объясняются в любви, а другие в головокружении, – жалобно поглядел на нее Арнольд Давыдович.
– Не завидуй, мы тоже сейчас будем объясняться с тобой в любви! – притянула его к себе за галстук Маргарита…
– Профессор, а почему у вас галстук одет поверх футболки?! – засмеялась Стелла…
– Чтобы вы не забывали, что я профессор, – обиделся Цикенбаум…
– А если я забуду, то вас кондратий хватит?! – не унималапсь Стелла…
– Слушай, уйми, свою девчонку, а то я не знаю, что с ней сделаю! – топнул ногой профессор…
– Стелла, уймись! – попросил я…
– А если не уймусь, что тогда будет?! – еще громче засмеялась Стелла…
– Кажется, у нее истерика, – вздрогнула Маргарита, и днйствительно через какое-то мгновение Стелла разрыдалась…
– Я же говорил, что на нас Карадаг так действует! – нахмурился Цикенбаум…
Но я его не слушал, а обняв утешал плачущую Стеллу…
– Ну, что с тобой, скажи, – просил я…
– Ничего, отстань! – ревела Стелла, внезапно отбиваясь от меня кулаками…
– Позвольте я ее успокою, – сказала Маргарита и подойдя к Стелле обняла ее и стала что-то шептать на ухо, а потом неожиданно поцеловала в губы…
– Это все Карадаг действует! – прошептал мне Цикенбаум…
– Да уж, – вздохнул я… А потом резко подошел к ним, и оттолкнул Маргариту от Стеллы, – я ее сам как-нибудь успокою!
– Как хотите! – усмехнулась Маргарита и опять бросилась в объятья к Цикенбауму…
– Это просто какая-то сумасшедшая ночь! – улыбнулась на меня сквозь слезы Стелла…
– Я люблю тебя! – прошептал я…
– А я тебя люблю сильнее! – закричала Маргарита…
– Может, мы уже разойдемся по парам, – вежливо кашлянул профессор, к тому же я думаю, что все ценное мы уже друг другу сказали!
– Действительно, кажется, пора расходиться по парам, – заметила Маргарита, еще крепче обнимая Цикенбаума за шею…
– Да, уж, моя дорогая, пойдем, я послушаю твои замечательные стихи, – и они ушли за Чертов Палец…
– Почему ты плакала?! – спросил я Стеллу…
– Потому что я очень много думала о себе!…
– И что ты думала?
– Просто я думала, почему ты до сих пор никак не сделаешь мне предложения!
– Но мы же всегда можем это сделать потом, – задумчиво поглядел я на море…
– Как бы это потом не превратилось вро всегда, – грустно вздохнула Стелла…
– Ну, что ты в самом деле, здесь так здорово, красиво, а ты ищешь проблемы! Кстати, а что тебе шептала Маргарита?!
– Она призналась мне в любви! – неожиданно улыбнулась Стелла…
– В Любви?! – ошарашено выдохнул я…
– Но она же поэтесса, и ей просто по природе необходимо все время в кого-то влюбляться, – простодушно заморгала глазами Стелла…
– Надеюсь, ты в нее не влюбилась?!
– А тебе-то что?!
– Как что, я же люблю тебя!
– Ну, ладно, не обижайся, —нежно обняла меня Стелла, но стоило мне ее поцеловать в шею, а потом в губы, как она вся сразу же обмякла, а я хищным зверем тут же проник в ее сладостное лоно… Она дышала глубоко и часто, и временами шептала: милый, как хорошо мне с тобой…
И снова проваливалась в забытье… А внизу о камни плескались морские волны, и чудилось будто это бывшие до нас здесь люди оплакивают навеки свою светлую и великую Любовь… Мы провели незабываемую ночь на Карадаге, а утром мы со Стеллой были уже не такими близкими и родными как ночью… Что-то изменило ее облик…
А когда они с Маргаритой обнялись, поцеловались и даже расплакались, то мы с Цикенбаумом даже как-то встревожено переглянулись … Что-то действительно с нами со всеми случилось и мы были уже не такими, как были вчера ночью у Чертова Пальца… И обратной дорогой, уже не Цикенбаум, а Стелла несла на себе Маргариту…
– Тебе не кажется, что они как-то странно изменились, – шепнул мне Цикенбаум…
– Да уж, – согласился я с ним, глядя, как Стелла страстно целует сползшую с нее Маргариту… И так всю дорогу они целовались, когда Стелла делала передышку…
– Это все Карадаг! – убежденно прошептал профессор, – это он на нас так действует…
– Не знаю, не знаю, – вздохнул я…
– И о чем вы там шепчетесь? – засмеялись две влюбленные женщины, но мы мудро промолчали…
И так всю дорогу мы с Арнольдом Давыдовичем шли понуро позади них, и молчали, лишь иногда тихо насвистывая себе под нос марш Мендельсона…
Ярко горело солнце, на морских скалах сидели стаи бакланов, дул легкий бриз с моря и вроде бы светлая радость заполняла нас, даже не взирая ни на какие странности, которые в нас пробуждал огромный и величественный Карадаг…
Красавица местного разлива
– Это красавица местного разлива, – шепнул мне Цикенбаум.
– Угу! – кивнул я головой. Мы опять сидели на берегу Оки и пили водку под еще дымящийся шашлычок.
Перед нами сидела необычайная красавица, которая была уже чересчур пьяна и сыпала исключительно ненормативными междометиями…
– У, водка, нах, шашлычок, зае, ваще! – при этом она еще умудрялась пить и закусывать почти одновременно…
– Слушай, – шепнул я Цикенбауму, – неужели у вас такие девы учатся?!
– И не говори, прям, не девы, королевы! – усмехнулся Цикенбаум…
– Вы, чё, там шепчетесь, нах?! – она даже кинула в нас пустой бутылкой, которая просвистела над головой профессора Цикенбаума.
– Ты чего с ума сошла?! – возмутился Арнольд Давыдыч…
– Неча была спаивать, ученый, бля-нах! Или сексу, нах, захотелось?! – с нахальной улыбкой она сорвала с себя платье и, закрыв глаза, целеустремленно растянулась на травке в одних изумрудных стрингах…
– Да уж! Последний курс! – вздохнул смущенно Цикенбаум…
– Неужели она уже на последнем курсе?! – удивился я…
– А, что ты хочешь, сейчас молодежь повсюду деградирует, они кроме общения в инете и в своих аськах ничего не знают! Давай, лучше выпьем! – Цикенбаум с огорчением поглядел на нашу спящую красавицу и разлил водку по стаканчикам, и мы молча чокнулись…
– Да уж! А вот раньше бывало, сидишь с какой-нибудь студенткой, а она тебе «Незнакомку» Блока по памяти читает или Марину Цветаеву! – неожиданно оживился Цикенбаум…
