Легенда гласит, что настоящая хюльдра рождается раз в тысячелетие, живет долго и уединенно и покидает своих сестер, только влюбившись в человека. Связав себя узами брака, она добровольно возвращает свою силу, взятую взаймы у природы, и воспользоваться ей вновь может, только покинув своего возлюбленного навсегда.
- А как они выглядят? – поинтересовался Мальчишка тоненьким голоском.
Черноглазый хищно улыбнулся и приложил палец к губам.
- Хюльдра – дитя леса, - продолжил он, отхлебнув виски и закурив следующую сигарету, - ее волосы светлы, словно паутина, сотканная августовским пауком. Ее глаза не темны и не светлы, но зелены, словно перепрелый мох. Ее кожа бела и нетронута солнцем, будто она все детство провела в чаще леса. Ее движения легки, а от улыбки захватывает дух.
Черноглазый на секунду зажмурился, будто внутри него провернули раскаленный прут. Открыв глаза, он опрокинул в себя остатки пойла, и, подавшись вперед, спрятал лицо в ладонях.
Сгорающий от нетерпения, Мальчишка взглянул на Старую Актрису вопросительно: ему не терпелось понять, что же такого особенного в этих хюльдрах. Та почти незаметно, покачала головой. Мальчишка понял, что торопить рассказчика не стоит.
Тем более, что торопиться им было совершенно некуда. У них была сотня вечеров до и сотня вечеров после.
***
Алиса вздрогнула и открыла глаза: стюардесса трясла ее за плечо и по-английски просила выключить лэптоп.
Она задремала над текстом для своей еженедельной колонки в женском журнале, который получился глупым до невозможности: Алиса сравнила стиль жизни потенциальной читательницы с чашками и пыталась подвести ту к выводу, что вкушать утренний кофий нужно не из щербатой лоханки из плохо обожженной глины, а из тонкого фарфора своей прабабки или хотя бы из толстостенной кружки с памятной надписью «Гарвард Ло Скул Выпуск 2005 года». Ее взгляд упал на последнюю строчку: «Все ныне существующее может быть представлено в виде блюдца».
- Чушь несусветная, - пробормотала Алиса и решительно стерла все написанное.
- Выключите, пожалуйста, компьютер, - снова, уже по-русски, попросила терпеливая стюардесса, - мы заходим на посадку.
- Да, конечно, простите, - сказала Алиса и, улыбнувшись, захлопнула крышку.
Она заправила за ухо выбившуюся из косы светлую прядь и взглянула в иллюминатор. Самолет – Аэробус А320, совершающий рейс «Город Б-Осло» – вынырнул из свинцовых облаков, и теперь пассажиры могли видеть землю, разделенную на аккуратные участочки, то тут, то там утыканную свертками со скошенной травой. Аэробус пошел на снижение.
«Наш самолет произвел посадку в аэропорту Гардермуэн. Температура за бортом 16 градусов выше нуля. Просьба оставаться на местах до полной остановки двигателей. Наш полет окончен. Желаем вам всего доброго», - произнес капитан.
Этим летом Россия горела. Из-за аномальной жары в сорок пять градусов вокруг столицы вспыхнули торфяники, и страну, вместе с ее аэропортами и прочими важными объектами, окутал плотный смог. Но Алиса твердо верила, что ее самолет сможет продраться сквозь этот удушающий туман и добраться до «земли обетованной», коей этим летом стала Норвегия: здесь шли дожди и воздух был чист и свеж.
Кроме жажды кислорода, Алиса должна была сделать еще одно дело: помирить свое благородное семейство. Ее старший брат, Василий Заваркин, смалодушничал и оставил любимую женщину, которая родила ему ребенка, мастерски укрывшись в норвежских лесах.
Алиса знала все обстоятельства его драмы и изо всех сил старалась не осуждать. Временами ей это удавалось, и даже приходила уверенность, что, будь Алиса на его месте, она поступила бы точно также.
Но иногда она его просто ненавидела. До красной пелены в глазах.
Это гадкое чувство чаще всего настигало ее в часы, проводимые с племянником. Крохотный белобрысый паренек, смышленый не по годам, будил в ней такую нежность, что она невольно недоумевала: как можно было оставить такую милую кроху?
И каждый раз Алиса осекалась, вспоминая, что ее брат никогда не видел сына даже на фотографии. Она успокаивалась и принималась делать то, что по ее мнению, должно будет исправить эту досадную оплошность.
Алиса фотографировала подрастающего Васю-младшего и методично и аккуратно подклеивала снимки в альбом, снабжая их памятными надписями. Вот мальчик делает первые шаги: на его мордашке восторг от того, что он впервые сам шлепает своими маленькими ступнями по земле. Он не видит, что сзади него стоит его мать, готовая подхватить его, как только понадобится. Ее стройные ноги в джинсах тоже попали в кадр и смотрелись очень соблазнительно.
Алиса сбилась с ног, пытаясь подыскать для Васи симпатичный альбом: достаточно милый, чтобы сойти за детский, и достаточно дерзкий, чтобы сообщить подросшему Васе, что «Заваркины – это звучит мощно!». В конце концов, она остановила свой выбор на очень мальчишеском варианте – альбоме, переплет которого украшал нарисованный мотоцикл: мощный, черный, с лакированными боками. Скорее всего, такую книжицу оценит и Вася-старший, гоняющий на похожем.
Алиса так рьяно взялась за сооружение альбома, пополняя его фотографиями каждую неделю, что через пять лет Васиной жизни он распух в огромный растрепанный талмуд и еле поместился в чемодан, собранный для путешествия по Норвегии.
Пограничник неожиданно тепло улыбнулся Алисе и поставил штамп о пересечении границы.
- Добро пожаловать в Норвегию, - сказал он по-английски.
- Спасибо, - отозвалась Алиса и направилась к стеклянным дверям, которые уже пропустили на норвежскую землю счастливцев с европейскими паспортами.
- Нас как скотину держат, - ругнулся кто-то сзади по-русски. Алиса с любопытством оглянулась и увидела своего соседа по самолетному креслу. Скривив лицо в оскорбленной гримасе, он едва сдерживался, чтобы не сплюнуть на чистый сверкающий пол Гардермуэна. Рядом с ним стоял высокий симпатичный парень с непослушными каштановыми волосами. Он откинул с лица длинную челку и с иронией взглянул на блюстителя национальной гордости, а потом на Алису, скорчив смешную рожицу. Алиса усмехнулась краешком рта и выпорхнула на норвежскую землю.
Ожидая свой чемодан на багажной ленте, Алиса решила подбить промежуточные итоги. Ну что ж… Раз: самолет не только сумел вылететь из смога, но и мягко приземлился в Осло. Два: ее распухший багаж не потерялся и не раскрылся – Алиса увидела, как он благополучно шлепнулся на ленту. Три: метеослужба не обманула, и в Осло ее встретил чудесный и освежающий дождь и прохладный, кристально-чистый воздух, который она смогла оценить в полной мере, выйдя из здания аэропорта и сделав глубокий вдох.
Увернувшись от такси по 4 евро за километр, Алиса побежала к аэроэкпрессу.
Купив билет в автомате с помощью любезной служащей аэропорта, и подождав минуты три, она с удовольствием заняла удобное кресло у окна и тут же прилипла к стеклу. Разглядывая пейзаж, она раздумывала над удивительной ситуацией: никто из мужчин, садящихся в поезд, не попытался помочь ей с чемоданом, который в аэроэкспрессах принято укладывать на стойку у входа. В городе Б полвагона с энтузиазмом выдирали ее чемодан друг у друга, не забывая посылать Алисе угодливые улыбки, и она только и успевала раздавать «спасибо» и поклоны. В Осло никто и внимания не обратил, как она, краснея и пыхтя, заталкивала поклажу на вторую полку сверху: видимо, женская самостоятельность в Норвегии приветствовалась, поощрялась и не считалась проявлением оголтелого феминизма. Алису это огорчило: ей не нравилось самой таскать чемоданы.
Алиса всегда ездила в долговременные поездки одна: ей не хотелось никому объяснять свое странное поведение при осмотре достопримечательностей, потому как Алиса относилась к тем чудакам, которые не спешат пускать восторженные слюни в музеях и возле памятников. Вместо этого она проводила время в кофейнях, украдкой покуривая там, где нельзя, залипала перед витринами с домашней утварью, натыкалась на спешащих по своим делах горожан, чтобы переброситься с ними парой быстрых слов. Ей казалось, что так она общается со страной напрямую, без переводчика, чувствует ее дух и пропускает через себя ее энергию. Ее старшая сестра Анфиса назвала ее поездки «энергетическим туризмом». Алиса так и не поняла, шутит она или говорит серьезно, но выражение запомнила. Оно настолько пришлось ей по нраву, что она даже написала статью на четырнадцать тысяч знаков для своего журнала. Материал занял целый разворот и очень понравился редактору. Оказалось, что ее начальница тоже приветствует такую «трэвэл-схему».
- Ненавижу, когда меня гоняют, как овцу на выпас, по всяким глупым галереям и колокольням, - сказала она с чувством и выписала Алисе премию.
Алиса благоразумно умолчала о том, что экскурсии ей даже по нраву, если у нее имеется возможность переодеваться несколько раз в день. Это был ее собственный аттракцион.
