Когда Лариса приехала, Наташа решала проблему: как сделать, чтобы пробор с сединой был не так заметен в густых каштановых волосах. За месяц ни разу и не вспомнила, что надо записаться в парикмахерскую. Все тридцать шесть лет, прожитые в тяжелых умственных упражнениях, отсвечивали лунной дорожкой на голове. Пришлось зачесать волосы назад, надеть ободок и на этом успокоиться.
Такси, ожидавшее у подъезда, покрыто мелкими капельками дождя. Питерское ночное небо всем видом показывало, осень наступила, несмотря на самое начало сентября. Подруга ждала на заднем сиденье автомобиля серьезная и сосредоточенная. «Не лучше, чем небо», – улыбнулась про себя Наташа, – «беспросветные думы одолели. О судьбах человечества, не меньше». Но не стала говорить вслух. У Ларисы есть очень редкое в двадцать первом веке качество – искренность. Все происходящее с ней или с кем-нибудь другим, она проживала отчаянно, по-настоящему и глубоко. Если в такие минуты полного погружения в ситуацию показать беспечное отношение, то можно очень сильно обидеть. За долгие годы дружбы Наташа научилась сначала выяснять, в чем дело, а потом уже давать какую-либо оценку.
– Белинского, 9, пожалуйста. – Лариса повернулась к Наташе и, совершенно неожиданно хлопнула по коленке и расхохоталась. – Ободок! Что я вижу!? Опять покрасить «свои года» забыла? Ну ты, мать, даешь, совсем одичала. А вот пиджак нравится. – Она крепко обняла Наташу, – Соскучилась я по тебе, дружочек. – И, то ли всхлипнула, то ли хихикнула.
Наташа отстранилась и посмотрела пристально Ларисе в глаза, охватило тревожное предчувствие, что-то происходило в душе подруги Такое, чего раньше не замечала. В голову полезли разные мысли, может болезнь? Из-за любви Лариса так раньше не переживала.
В присутствии таксиста поднимать серьезные темы душа не лежала. Его и так веселило: «престарелые девчонки «на дискотэку поихалы». Еле поместившийся за рулем мужичок, с виду напоминавший румяного Колобка в кепке, совершенно не смущался делиться мнением по поводу их ночного «выхода в свет». Активно используя фрикативную «гэ», рассказал, как в молодости хулиганил в станице на «дискотэках у клубе» и таких, только моложе, щупал. Объяснил, почему надо сидеть дома, мужиков охаживать, а не на ночь глядя, песок трясти. Пока Лариса упражнялась в остроумии с таксистом, Наташа, кусала губы, сдерживая протест. Подумалось, если бы даже… Представить только, что дома действительно остался любимый и любящий мужчина… Слабо представляется… Привычка жить одной и решать все самостоятельно допускает такую мысль лишь по теории вероятности. Но, все же! Поехать в клуб с подругой – эта ситуация в ее семье должна быть вполне реальной.
Таксист не угомонился до самого конца мучительной поездки, Наташа, сунув Ларисе деньги, с облегчением выскочила под моросящий дождь. Еще бы немного, и слова, кипящие внутри как лава, прожгли бы понаехавшему мужичку засаленную кепку вместе с лысиной.
Почему-то некоторые знакомые дамочки, выйдя замуж, активно пропагандируют домостроевские устои, по которым живут и якобы радуются. Должна современная женщина служить мужчине? Ребенку? Семье в целом? Служить?! Хорошо, перефразируем, «сохранять ячейку общества». Вопрос лишь в цене. Не покажется ли со временем, что потраченные в семье годы, не стоят того, от чего пришлось отказаться? Не просто на задний план, а прямо в утиль идут увлечения, саморазвитие, дружеские связи. Когда начинает замужняя дама рассказывать «как дела», то стандартно выделяются два периода: «до» и «после» свадьбы. Второй период начинает дробиться в зависимости от количества мужей. И от количества детей. Если бы я вышла замуж, подумала Наташа, то жизнь не стала бы делиться на какие-то периоды. Теория про две половинки, образующие целое – намного ближе. Главное в семье – доверие. Надо позволять каждому иметь личное пространство и развиваться так, как требует душа… Дополняя друг друга, а не отгрызая свободу любимого человека в личных целях.
«The Hat» встретил разгулом мелодии и затылками посетителей. На сцене музыканты уже вошли в штопор: клавиши фортепиано, казалось, вылетают из-под пальцев сосредоточенной Дины Синеглазовой. Трубач, выкатив глаза, пытался успеть продудеть феерические пассажи. Наташа втянула с наслаждением сигаретный дым, смешавшийся с ароматом крепкого алкоголя. Нервы, гудевшие, как высоковольтные провода, начинали стабилизироваться, перестраиваясь на позитивный лад. Лариса сдержала обещание: не растворилась в толпе, хотя энергично отмахивала приветствия знакомым, а крепко держала за руку. Найти свободное место в баре – сложная задача. Вечер пятницы у многих вызывает непреодолимое желание пообщаться с себе подобными и выгоняет из благоустроенных норок. Через несколько «извините» и столько же стукнутых локтей, спин и прочего, Наташа практически с разбегу воткнулась в Ларису, с наполеоновскими бровями оглядывавшую помещение. Народ стоял группками, отбивая ритм ногами и руками, стряхивал пепел по-студенчески «одна тарелка – восемь вилок» в заботливо выставленные барменом пепельницы. Наташа пробралась к барной стойке, достала наконец-то сигарету и закурила. Лариса встала за спиной, по-прежнему с грозным видом полководца. Надо принимать меры.
– Лорик, здесь так хорошо. Скажи, что тебе заказать? Чем расслабляться будем?
– Давай виски двойной, льда поменьше.
Синеглазова начала играть грустную пронзительную мелодию. У Наташи подступили слезы. Вот всегда так. Вроде и реветь не собираешься, а если трогательно-печальное слышишь или видишь, спазм в горле и подборок начинает предательски дрожать. Все-таки нравится в «Шляпе». Не поклонница джаза, не знает названий всяких музык и от этого еще лучше: все в новинку, как в первый раз – через душу.
– Ларис, вот скажи, почему? – Музыка не давала разговаривать, поэтому приходилось повышать голос, чтобы быть услышанной. – Вы с таксистом ржали, а я готовилась ему глаза выцарапать. Кто сказал, что надо сидеть дома мужниной женой и борщи варить? Почему он так считает? И, что самое обидное, это не только его мнение, это общепринятое…
Наташа в поисках поддержки взяла Ларису за плечо, посмотрела в глаза и приготовилась продолжать монолог дальше, но та резко оборвала:
– А кто сказал «борщи варить» плохо? Почему ты так категорична? Посмотри на нас. Когда сорок стукнет, что делать будешь? На Манхеттен поедешь искать клюшек, которые «Секс в большом городе» устроили и после сорока счастливо замуж повыходили с перерывами на климакс? И ты им веришь? Опомнись, мы здесь, в России, старые девы уже в тридцать шесть. Секс редким пунктиром по жизни не в счет. Дни испаряются, а мы превращаемся в печеное яблоко. И даже таксисты ржут. Не надо обижаться, он лишь выразил мнение всех русских мужчин! Лучше на себя обидеться надо так, чтобы захотелось нормальной бабой стать, а не трусливой феминисткой.
– Лорик, стоп, тебя куда-то понесло! – Наташа даже забыла стряхнуть пепел, он упал на руку и покатился в рукав пиджака. Как назло, пока вытряхивала, музыканты закончили играть и, аккурат перед аплодисментами, Наташа выкрикнула на весь бар. – Мы – не старые девы!
Аплодисменты все-таки раздались, их сопровождали нестройные смешки, адресованные явно не на сцену. В одном углу жизнерадостно заржали. Трубач сделал поклон в сторону Наташи с Ларисой, подошел к микрофону:
– Милые девушки, если кто подумал, что сия прозвучавшая композиция посягает на вашу свободу, приношу извинения! Надеюсь, следующая позволит расслабиться и настроиться на более позитивный лад…
Раскаленными углями заполыхало лицо. Лариса, выпучив глаза, закрыла рот рукой, чтобы не заржать. С полминуты смотрели друг на друга, пока не зазвучала музыка. Потом стало немного отпускать. Лариса сделала большой глоток виски, по старой привычке разгрызла льдинку. Наташа, уставившись в полированную столешницу барной стойки, разглядывала мелкие царапинки. Стыд и паника не давали поднять глаза и посмотреть по сторонам. По ощущениям, вся уже светилась, как китайский фонарик. Настолько ободрали глаза любопытствующих как выглядит «не старая дева». Замечательные по глупости каламбуры полезли в голову: «Не всегда приятно быть гвоздем вечера, можно по неосторожности пригвоздить себя». Лариса нарушила нестройный ход мыслей:
– Ната, давай пока тему закроем. Непростой разговор, не для бара, по крайней мере… Опа… вечер обещает быть интересным… – И тут Лариса как-то странно посмотрела на Наташу, рот стал расплываться в неприлично хитрой усмешке, бровь поднялась дугой.
Наташа почувствовала, чьи-то руки легли на плечи и начали отстукивать ритм музыки. Пока тушила сигарету, совершенно нахальным образом руки переместились к локтям. Неторопясь повернулась, приготовившись выразить большое «фу» тому, кто посягает на личное пространство, и оказалась практически в объятиях мужчины. Как и полагается в романтических лавстори – незнакомого и ужасно симпатичного. В жизни все герои резко приобретают плоть и реальность, бумажные развевающиеся кудри остаются вместе с доспехами и конем под обложкой, и приходится узнавать, что принц чешется, икает и, когда не совершает подвиги, то ни чем не отличается от хмурого соседа, которого встречаешь по утрам на лестничной площадке спешащим на работу. Пахнуло приличной дозой спиртного, герой романа оказался небритым дней пять и одет в джемпер кислого зеленого цвета. Спасла от немедленного изгнания светлая улыбка, которая разгоняла по свободному от щетины пространству совершенно очаровательные морщинки.
