Наташу подкинуло с дивана. Закружила по комнатам, непроизвольно возникло желание сбежать от унизительной ситуации. На кухне уперлась лбом в стекло. Голова горячая, как духовка, в которой пекся гигантский пирог. В коридоре заорал Скутер: «Fire». Как в точку, но звонок идиотский. Номер незнакомый:
– Наташа, привет. Ну как? Что скажешь? – вот черт, забыла сохранить в память телефона Сашин номер.
– Ничего не скажу. Я ничего не знаю. То есть, хотела сказать, что не могу пока ничего сказать.
– Понял, пока. – Он отключился. На редкость содержательный диалог…
Медленно положила телефон на подоконник. Не сбежать, пока в ней нуждается хотя бы один человек. Теперь ясно, насколько ему важно знать, что Наташа думает. Как на лезвии бритвы, которое его режет пополам, кричит о помощи, чтобы столкнули хоть в какую-нибудь сторону. «Необходимо помочь, потому что он нужен мне».
Наташа застыла. Впервые она про себя произнесла «он нужен мне». Как это оказывается больно, потерять, так и не ощутив до конца радости обладания. Саша мог быть больше, чем проблема. Почему «мог»? Еще может быть ближе, чем сейчас. Если схитрить. Ситуация приобретала новые очертания: ребенок Ларисы и Эльвиры от Саши еще только проект. Во время свидания с откровениями, хоть и коряво, но выразил мысль, что Наташа ему симпатична, чуть-чуть… Значит, не все потеряно и не поздно сыграть в свою пользу: постепенно, в общении на тему Ларисы, убедить не делать глупостей на всю оставшуюся жизнь, приручить к своему присутствию, и начать строить отношения. Жалости к Ларисе она не испытывала после предательства многолетней дружбы. Но если ничего не получится, и у Ларисы будет его ребенок… Сможет ли Наташа спокойно смотреть, как растет малыш, так похожий на Сашу?
А ведь она всего лишь хочет быть с ним… Саша плюс Наташа…
– 2 –
Наташа медленно шла по набережной, солнце слепило яростно, не по-осеннему, выжигая глаза, заглядывая в душу и прогоняя черные мысли. Чувствовала себя почти преступницей, казалось, все вокруг знают, насколько плохая. Решила воспользоваться проблемами других людей, чтобы устроить личную жизнь.
Ночь прошла почти без сна: всю голову занимали стратегии вперемешку с фантазиями. Саша то доступен на расстоянии без единого миллиметра, то далек, как Плутон в холодном космосе над Питером. На грани сна и реальности воображение подкидывало в топку затейливые истории. Вот они с Сашей на Поцелуевом (почему-то?) мосту ссорятся из-за того, что грубо отозвался о Ларисе. Наташины пылкие и гневные проповеди о дружбе и уважении прерывает неожиданным признанием, что влюбился в Наташу в первую же встречу. Естественно, дальше живописно нафантазирован страстный поцелуй, ответное признание, клятвы никогда не расставаться и прогулка в обнимку под дождем. Из всех небылиц на тему «любви до гроба» это оказалась самой невинной, остальные химеры легко могли стать украшением бульварного романа.
С утренними лучами солнца к ней вернулся здравый смысл. Утренний кофе помог выстроить последовательный ход действий.
Отчетливо стало понятно: все-таки, как ни фантазируй, шансов нет никаких, Саше она даром не сдалась, таких у него целый вагон в день набирается. Это он ей нужен, втюрилась из-за того, что подержал за локоточки и подышал перегаром. Да и влюбилась ли? Обычное бабское влечение к симпатичному мужику. Правда, очень симпатичному… Ничего, скоро пройдет и забудется, как забывались и другие «хотелки». Не в ее стиле добиваться любой ценой желаемого, тем более мужчины. Это, как минимум, унизительно. Все, что сейчас надо, это сосредоточиться на том, что Саша от нее просит. Пообещала, а значит должна сдержать слово. На ум пришла фраза, усвоенная еще в эпоху нежного отрочества: «Делай, что должен, и будь, что будет». Надо собраться, остудить голову, в первую очередь И, по крайней мере, попытаться посмотреть со стороны, попробовать развернуть в перспективе дальнейшей жизни. Хорошо, что не своей…
Самое странное, что ни разу не возникло даже короткой мысли позвонить Ларисе и поговорить на эту щекотливую тему. Обида обидой, но решила делать дело – действуй.
– Алло, Лариса, здравствуй.
Наташа облокотилась на парапет, необходимо чувствовать опору. Некую константу в мире, который выдавал одно слайд-шоу за другим.
– Привет. – Лариса молчала. Надо что-то говорить самой. Желательно по делу.
– Я встречалась с Сашей. Мы поговорили. – Каждое слово давалось с трудом, будто Наташа прорывалась сквозь резиновую стену. «Соберись, тряпка!» – Наташа даже стукнула ладонью по щеке. – Как ты догадываешься, хочу послушать и тебя.
– А ты сможешь ко мне… к нам приехать домой? Ты же помнишь адрес?
Наташа всю жизнь провела в нескольких кварталах от набережной Фонтанки и очень не любила ездить на окраину к Ларисе, которая, жила в девятиэтажном монстре на Сиреневом бульваре среди столпотворения объектов архитектуры начала восьмидесятых. В оправдание такой удаленности от центра доказывала всем, что свежий воздух есть только в ее расчудесном Выборгском районе. Не мудрено, что Наташе удалось проморгать момент появления нетрадиционной любви в жизни Ларисы. На такое расстояние внезапно в гости не нагрянешь.
Десять минут от метро до подъезда длились столько же, сколько и восхождение на Эверест. Вопросы роем кружились в голове, «Что говорить после «здрасьте», «Что сейчас увидит», «Зачем это мне»?
Дверь открыла худенькая высокая девушка с короткой черной стрижкой, бледной кожей и множеством сережек-колец в ушах. «Это, чтобы лучше слышать тебя, Красная шапочка!» Нервно хихикнула про себя Наташа, а вслух сказала вежливое «Здравствуйте, Вы, наверное, Эльвира?». «Наверное, Эльвира» молча кивнула и сделала широкий приглашающий жест.
Проходя по коридору в зал, Наташа вспомнила, что последний раз приходила в гости к Ларисе лишь на новоселье. Ей лень ездить сюда, на окраину, поэтому Лора, идя на компромисс, либо приходила сама к Наташе домой, либо придумывала встречи в кафе, парках, на мероприятиях. Почему-то стало очень стыдно… А еще носит почетное звание «Лучшая подруга». Последние несколько лет вела себя, оказывается, как законченная эгоистка, не проявляя особой инициативы в дружбе.
Типовая «двушка» с последнего и единственного Наташиного визита сильно изменилась. Когда Лора купила квартиру, на стенах старые советские обои скручивались кулечками для семечек, мебели не было совсем. Шумно, большой компанией справили новоселье по-студенчески весело, сидя на старых диванных подушках и расстелив на полу газеты. Наташа и еще пара знакомых остались ночевать. Долго, пьяно и витиевато спорили о смысле жизни; поучали друг друга, как действовать, чтобы выжить среди ушлой молодежи, которая наступает на пятки. Сквозь крепкий туман сигаретного дыма прорастали сталактиты и сталагмиты жаркого разговора.
Года два с половиной назад Лариса что-то рассказывала про долгие переговоры с каким-то молодым дизайнером . Наташу не особо интересовало. Для нее ремонт – что-то запредельно дорогое и бессмысленное, родители все делали основательно и надолго. У Ларисы, видимо, все завершилось успешно. В отличие от в Наташиной квартиры в будуарно-викторианском стиле, с мебелью, покупавшейся по критерию «добротная», рассчитанной на столетия, Лорина гостиная больше походила на филиал «ИКЕИ».
В большой комнате все было серенько-оранжевенько. Местами, например модный диван с подушечками, на краешек которого Наташа присела, серенько-беленько. Интерьер казался фривольным и смелым. Мелькнуло в голове определение – «по-молодежному». На противоположной стене от дивана вместо телевизора висела большая картина без рамы. Абстракция. Мелькнули блики, нарисовано маслом, догадалась, не постер. Ничего себе, дорогое удовольствие должно быть. Лариса никогда не рассказывала об увлечении современной живописью, значит, принадлежит Эльвире. И вообще, с трудом воспринимается, что находится в квартире человека, которого знает, казалось бы, целую вечность. Или открываются новые грани? Или это вообще не ее жизнь, а новой подруги. Или жены?
Эльвира зашла в комнату следом, встала у дверного косяка, заложив руки за спину, и стала неотрывно смотреть на Наташу. «Это что же во мне такого особенного, что в последнее время постоянно разглядывают?» Взгляд похож на Сашин: цепкий, вызывающий, и такие же черные глаза. В качестве домашней одежды Эльвира носила джинсовый комбинезон на два размера больше и растянутую футболку серого мышиного цвета.
– А Лариса где?
– Скоро придет, она ушла в магазин, – голос у Эльвиры неожиданно для комплекции оказался глубоким и низким. – Я поставлю чай… или Вы кофе будете?
– Не важно, что хотите. – «Она в их паре мужик», подумала Наташа и не удержалась от усмешки.
– Ну да, Вы же не чаи-кофеи пришли распивать, а уму-разуму подругу учить. Да?
Это уже был вызов, – Нет, я пришла поговорить…
