– Куда без очереди прешься? – вызверилась на парня тетка в блузке со стразами.
– Я с корешем, – ответил тот, не поворачивая головы.
Егор хотел сказать, что видит парня впервые, но сумел выдавить из себя лишь невнятное мычание. Ослабевшие ноги так и норовили подогнуться. Все вдруг стало безразлично.
– Нажрался, стервец, – весело объявил парень публике. – На пять минут одного оставил, и все, в хлам. – Он тряхнул обмякшего Егора. – Алкаш ты, алкаш… Договаривались же, до дома ни капли!
Выговаривая Мултусову, он выдернул его из очереди и, не позволяя присесть на асфальт, потащил к Г-образной скамейке под навесом. Место в очереди было тотчас занято другими, а об их существовании забыли.
Все, на что был способен Егор, – это вцепиться мертвой хваткой в ручку чемодана. В глазах у него потемнело, окружающие превратились в безликие силуэты. Он почувствовал, как его усадили на скамью, избавили от мобильника и похлопали по плечу.
– Держись, братан, сейчас я тебе газировки подгоню.
Голос принадлежал все тому же парню, но доносился из полной, непроглядной темноты. Чужие сильные пальцы разжали кулак Мултусова. С усилием сфокусировав зрение, он увидел спину низкорослого накачанного человека, забравшего чемодан. Потом поле зрения заполнило длинное лицо с крупными зубами.
– Ты, главное, сиди, не падай, – сказало лицо. – Вот, на столбик плечиком обопрись. Дамочка, присмотрите за корешем, я за водичкой сбегаю. Эк его развезло на солнцепеке… Не спи, кореш! Я мигом.
Других слов Мултусов в этой жизни уже не услышал. И света в конце тоннеля не увидел. Был мрак, мрак и остался. Навеки.
Глава 2
Будем знакомы
В прихожей Максимка уперся и заявил, что гулять в коричневых шортах не пойдет, только в зеленых.
– Это почему же так? – присев на корточки, осведомился Мошков.
– Зеленый цвет военный, а коричневый – какашечный, – заявил сын.
И смотрел нахально, с вызовом. Думал, отец не найдет, что на это возразить. Ошибался пятилетний интриган. Володя Мошков никогда за словом в карман не лез, не тот у него был характер.
– Хорошо, так и постановим, – согласился он. – Только впредь никакого шоколада и эскимо. Они же коричневые. И бублики твои любимые… У них тоже цвет подозрительный.
– Ладно, могу и в этих. – Максимка критическим взглядом окинул свои короткие штанишки. – Они не так чтобы очень коричневые…
Мать, украдкой наблюдавшая за ними из гостиной, одобрительно улыбнулась. Ей нравилась манера общения сына и внука. Ее Володя никогда не давил на Максика и не заискивал перед ним. Они были почти на равных: два друга – один постарше, другой поменьше. Маргарита Николаевна полагала, что это самая удачная модель из всех возможных. Ее муж, Никанор Кузьмич, был с этим согласен, хотя в свое время проводил в семье линию жесткой диктатуры. Старость смягчила его, сделала добрее. Они неплохо уживались вчетвером.
Когда-то у Мошкова была жена, но она бросила его после того, как он, сбив автомобилем человека, угодил в колонию за неумышленное причинение тяжких телесных повреждений. Вернувшись из заключения, он узнал, что Элла недолго была матерью-одиночкой. Однажды она оставила Максимку переночевать у родителей, да так и не объявилась больше. Звонила пару раз, обещая приехать, и голос ее звучал не вполне трезво. Мошков вычеркнул ее из своей памяти. Жил с отцом и матерью, растил сына, крутил баранку. Он работал дальнобойщиком, поэтому не мог позволить себе самостоятельную жизнь. Кто-то должен был присматривать за Максимкой во время рейсов. С этим прекрасно справлялись отец и мать Мошкова.
Он был привлекательным мужчиной – черноволосый, поджарый, острый на язык, временами дерзкий и всегда бесстрашный. Многие женщины с радостью вышли бы за него замуж, но в этом вопросе Мошков был крайне разборчив. Он не хотел своему сыну традиционной мачехи из сказок и искал жену, которая бы полюбила Максимку не меньше, чем его самого. Пока что такая на жизненном пути Мошкову не попадалась. Одни чрезмерно сюсюкали, другие высокомерно косились. Он расставался с ними без сожаления. Максимка нуждался в настоящей любви, в настоящей материнской заботе. Подсовывать ему суррогатную мать не годилось.
Когда они гуляли вдвоем, женщины нередко бросали в их сторону заинтересованные взгляды, пытаясь определить, есть ли у них шансы. Черные глаза Мошкова и блуждающая на губах улыбка манили их, как огонь бабочек. Максимка уже научился различать такие взгляды и, столкнувшись с ними, дергал отца за руку, чтобы тот уделял ему все внимание.
Так мальчик поступил и на этот раз.
Они сидели в сквере на скамейке неподалеку от фонтана, наполняющего теплый сентябрьский воздух водной пылью. У их ног бубнили и толкались ненасытные голуби.
– Папа, – сказал Максимка, – у меня глаза какие – серые и зеленые?
Это был банальный ход. Услышав вопрос, Мошков понял, что поблизости находится интересная женщина. К некрасивым Максимка не ревновал. Похоже, успел изучить отцовский вкус.
– Глаза у тебя серо-зеленые, – определил Мошков. – Ну-ка, посмотри выше… еще выше…
У него тоже имелись собственные маленькие хитрости. Пока сынишка таращился в небо, Мошков успел рассмотреть незнакомку. Она сидела напротив, предусмотрительно сдвинув гладкие круглые колени. Босоножки и загорелые ноги казались одним неразрывным целым. На женщине был желтый сарафан, подобно желтому глазу светофора гласивший: «Внимание! Приготовиться!» А дальше – «зеленая улица» или «стоп», это уж как она сама решит.
Незнакомка была хороша собой: отличная фигура, правильное лицо, русые волосы, собранные на макушке. Точно такие волосы были у ее сына, мальчугана лет четырех, занятого раскопками посреди газона. Незнакомка слегка улыбнулась, как бы говоря: «Вот какие у нас замечательные сыновья, и примерно одинакового возраста, так что между нами есть кое-что общее. Привет!»
Мошков вежливо улыбнулся в ответ и переключил внимание на сына.
– Глаза у тебя не просто серо-зеленые, а с искоркой, – сообщил он. – Важно сохранить их на всю жизнь.
– Глаза?
– Искорки.
– Зачем? – спросил Максимка.
– Потому что без них взгляд потухнет и перестанет различать волшебство, – с серьезным видом пояснил Мошков.
– А оно разве существует? – усомнился Максимка.
– Если замечать, то да.
Заинтригованный Максим отправился на поиски волшебства, но задержался возле газона, на котором возился сын незнакомки. И неудивительно. При раскопках использовался красный грузовик с настоящей буровой установкой. Как тут пройти мимо? Максимка и не прошел. Постоял в пяти метрах от мальчика… в трех… в одном шаге…
Закончилось это, как чаще всего случается в человеческом обществе, борьбой за сферы влияния и попыткой передела собственности. Короче говоря, Максимка захотел поуправлять чудо-грузовиком. Законный владелец делиться не пожелал. В результате Мошков и женщина в желтом вынуждены были покинуть зрительские места, чтобы вмешаться в конфликт.
Мальчику по имени Николка внушалось, что с ближними нужно делиться. Максимка выслушал короткую, но доходчивую лекцию о том, что брать чужое без спроса нехорошо. Закончилось все примирением, и мальчишки углубились в игру, подключив к раскопкам бульдозер Максимки. Родители улыбнулись друг другу, обменялись несколькими ничего не значащими фразами и уселись на одну скамейку.
Молодую женщину звали Варей. Вблизи она понравилась Мошкову еще больше. От нее хорошо пахло, у нее были красивые глаза, приятный голос и ухоженные руки. Они поговорили о погоде, политике, пристрастиях и переключились на сыновей.
– У вас один? – спросила Варя.
За этим очевидным, высказанным вслух вопросом крылось множество других: «Женаты ли вы? Счастливы ли в браке? Считаете ли себя хорошим отцом? А мужчиной? Сколько зарабатываете? Я вам нравлюсь? Хотели бы вы за мной приударить? Что было бы, если допустить – только на минутку! – что я ответила на ваши ухаживания?»
– У Максима нет ни брата, ни сестры, – сказал Мошков. – Так что приходится уделять ему много времени. В садик не отдали, за ним мои родители присматривают, когда я в отъезде. Мы вместе живем.
Что означало приблизительно следующее: «Жены у меня нет. Так что я в свободном полете. Привык заботиться о сыне сам. Работа имеется. Я вообще положительный. И в жизни, и в постели. Не желаете проверить?»
– С родителями? – обрадовалась Варя. – Я тоже. У вас квартира большая? Своя комната у мальчика есть?
«Она будет моей», – подумал Мошков. Варю многое интересовало, хотя о себе она рассказывала скупо, отделываясь общими фразами. Это только возбуждало любопытство.
– Вы где-то поблизости живете? – небрежно поинтересовался Мошков. – Раньше я вас не замечал.
– А что, я такая заметная? – улыбнулась Варя.
Похоже, это была не ложная скромность, а предложение сделать комплимент. Так Мошков и поступил.
