— Это Пархоменко Василий Николаевич, — тем же замученным голосом сказал мужик, — мне бы все же название услышать… И завтра зайдите ко мне в любое время с одиннадцати до трех, надо будет переговорить по вашим обязанностям у нас. Уточним кое-что.
Ого! — подумал я. Большая птица почтила меня своим звонком…
— Здравствуйте, Василий Николаевич, — покладисто сказал я, — речь шла о докладной записке о новинках техники, нашей и зарубежной, и как они могут повлиять на экономику СССР.
— Спасибо, Павел Тарасович, — Пархоменко сегодня был невероятно вежлив. — Завтра вас жду. Доброго вечера!
Галия уже успокоилась, поняв, что звонок не имеет к ее родственникам в Святославле никакого отношения. Но ей все же стало любопытно.
— И кто звонил, что хотел?
— Да мой начальник в Верховном Совете, глава секретариата, — ответил я. — Один раз с ним всего общались, и был он тогда весь такой напыщенный и надменный одновременно. А сейчас вот звонил, и очень даже вежливо со мной разговаривал. Есть у меня одна догадка, почему, но точно не скажу, во что все это выльется…
В субботу в девять утра я уже стоял у проходной Камвольной фабрики на Яузе. Дежурный охранник позвонил куда-то и очень скоро появился Воздвиженский. Увидев меня он, очевидно, растерялся.
— Доброе утро, Глеб Николаевич. Я Ивлев, — представился я.
На его лице отразилось недоверие, изумление, потом недоумение. Так и не понял, что его больше смутило, мой возраст, он явно ожидал кого-то более серьезно выглядящего, или то, что мы уже знакомы.
— С чего начнём? — спросил он меня.
— Давайте, с очистных, — решил я. — Надо закрыть этот вопрос в первую очередь. А то фабрика сильно внимание к себе привлекает своими грязными стоками.
Он кивнул и повёл меня в сторону реки.
* * *
Подмосковная деревня Коростово.
Апполинария с мужем, Аришкой, Трофимом и Эльвирой укатили на центральную усадьбу на «Жигулях» Ахмада.
И только тут Никифоровна вспомнила, что не заказала им новый таз эмалированный. Вот-вот вернуться Егорыч с Родькой с рыбалки, рыбы опять целое ведро притащат, а старый таз мужчины под свои нужды строительные выпросили. И в чём рыбу чистить?
Пока Никифоровна бегала во двор, посмотреть, может ещё не уехал со двора жигулёнок, уже и рыбаки в конце улицы показались.
— Смотри, Аннушка, сколько мы рыбы наловили, — похвастался Егорыч.
— А наши уже уехали по магазинам. Забыла им таз наказать купить, — расстроенно поделилась Никифоровна. — Старая совсем стала.
— Ничего страшного, — поспешил её успокоить Егорыч. — Что, тебе обязательно с центральной усадьбы таз? У нас в Сельпо, небось, не хуже есть. Родьку сейчас пошлём, он быстро обернётся.
Никифоровна обрадовалась и поспешила в дом за деньгами. Из мелких в кошельке были только рубль и десятка. Рубля на таз не хватит, — решила она. — Придётся десятку дать.
* * *
— Вот эти два сарая надо сносить и ставить тут новый корпус под очистные, — показывал мне Воздвиженский. — Тут производственный корпус общей стеной, — показал он мне. — И бульдозер не подгонишь, надо по кирпичику аккуратно разбирать.
— И в чём проблемы? — спросил я.
— Кто будет этим заниматься? — раздражённо спросил он. — Мне что, рабочих с цехов снять? План сорвать?
— Рабочие руки, что ли, нужны? — удивился я. — И только в этом была вся проблема? Из-за этого вы два года очистные не могли запустить?
— Не только. Ещё финансирование. Людей нанять не проблема, хотя и рабочих толковых, непьющих, тоже, поискать надо. Расплачиваться потом с ними чем?
— Ну, уж не поверю, что вам не выделили средств на реконструкцию одновременно с оборудованием.
— Выделили на новый корпус. А расчистка места под него — это наши проблемы.
— Ну, давайте, будем их решать.
В голове сразу всплыло просительное лицо Лехи. Уже тягостно стало приходить на занятия — он все время с такой надеждой на меня смотрит, рассчитывая, что я заказ для стройотряда найду. Сами они что-то там, вроде, попытались найти, но как-то без энтузиазма, и ничего не вышло. А тут такой случай…
— Людей я вам приведу, сильных, непьющих, готовых работать по двенадцать часов без выходных. Они вам не то что, два сарая, всю фабрику по кирпичику разберут.
— Это где ж такие есть?
— Студенты. Им за два летних месяца надо денег заработать на год вперёд. Вот они и будут стараться на совесть. Сколько вы планировали на снос этих строений потратить?
— Разбор и вывоз обломков кирпича, я считал, фабрике обойдётся тысяч в пятнадцать.
— Из них студенты могли бы взять на себя, собственно, сам разбор и загрузку самосвалов. Сколько за эту работу дадите?
— Ну, тысяч десять, — вопросительно взглянул он на меня.
— Двенадцать, — возразил я тоном, не терпящим возражений, делая вид, что оцениваю объём работы. — Они, кстати, и новый корпус вам помогут возвести. Стены не потянут, конечно, тут каменщики нужны, но фундамент залить смогут. Быстро и чётко. Только им батька Черномор грамотный нужен.
— Кто? — не понял меня Воздвиженский.
— Инженер-строитель, который бы указания им давал, проверял и контролировал.
— Это я и сам могу, — выпрямил он спину. — Я строительный институт окончил. А до армии строительный техникум. Три лета каменщиком на стройке отпахал, любого прораба за пояс заткну.
— Слушайте, Глеб Николаевич, ну, тогда, вообще, никаких проблем не вижу. Команду из студентов я вам предоставлю. Финансирование выбьем, только, посчитайте всё как следует. Можно считать, очистные сооружения на фабрике уже стоят. Пойдёмте, теперь, производство посмотрим.
* * *
Подмосковная деревня Коростово.
Гордый Родька впервые в жизни пошёл в магазин с целыми десятью рублями в кармане. Ему доверили серьёзное дело. Он очень спешил к ближайшему магазину. Уже много раз он ходил сюда с дедушкой. Подбежал, дёрнул запертую дверь и только тут увидел табличку «Учёт». Разочарованию мальчишки не было предела. Он растерянно стоял у магазина. Тут к нему подошли трое парней-старшеклассников.
— Привет, у тебя деньги есть? — спросил один из них.
— Есть, — честно ответил Родька.
— Можешь дать? Мы вернём.
Такого мальчишка не ожидал. Но уже признался, что деньги есть, отказывать неудобно и зажимая в руке чирик, он спросил:
— Точно вернёте? Это не мои деньги.
— Точно-точно. Где ты живёшь?
Родька подробно рассказал, где он живёт и отдал деньги парням.
* * *
Москва, квартира Ивлевых.
Галия готовилась дома к экзаменам, как вдруг услышала, что в подъезде что-то происходит: послышалось многоголосое пение, заиграла скрипка… Галия открыла дверь и столкнулась на лестничной площадке с соседями, Ириной Леонидовной и Ксюшей. Они с любопытством смотрели куда-то наверх и прислушивались. Тут спустился Иван и позвал женщин наверх.
— Пошли скорей! — призывно махал он руками. — Там целое представление!
Женщины осторожно начали подниматься. Начиная с шестого этажа, лестница была уже полна народу. Соседи вперемешку с настоящим цыганским табором. Музыка, песни, скрипки, гитары. Так шумно и оживленно в подъезде еще никогда не было. Все поднимались потихоньку наверх. На восьмом этаже в двухкомнатной квартире были распахнуты настежь двери, и женщины протиснулись туда. В большой комнате не было ничего, кроме столов, стоявших буквой «Г». Стулья стояли только вдоль стен, а всё остальное пространство было свободным. На нем собирались соседи с разных этажей.
— Дорогие друзья, коллеги и соседи! — вдруг громогласно возвестил хозяин квартиры Яков. — Благодарю вас всех, что собрались на наш с Идой праздник. Сегодня мы отмечаем новоселье в этом прекрасном доме!
— О, так, у них новоселье! — воскликнула Галия, глядя на Ксюшу и Ирину Леонидовну. — А мы без подарков. Нехорошо…
— Сейчас что-нибудь придумаем, — улыбаясь, ответила Ирина Леонидовна и стала пробираться к выходу. Галия пошла за ней.
