Выпустили их хозяева с трудом и то, под честное слово, что они скоро вернуться.
Галия выбрала кухонный набор из свадебных подарков, а Ирина Леонидовна с Ксюшей тоже вышли со свёртком и поехали все вместе, в этот раз на лифте.
Они вошли в квартиру вместе с как раз подошедшей Линой. Она с любопытством оглядывалась вокруг, пытаясь понять, что происходит. Только она вошла, её сразу вытянул в центр комнаты молодой красавец-цыган, и повел танцевать. Музыка не прекращалась, шутки, смех, песни… Говорили с трудом, ничего не было слышно. Галия и соседки протиснулись к хозяйке и вручили свои подарки. Она тут же усадила их за стол. Успели посмотреть один номер, как подъехала ещё одна пара в национальных костюмах.
— Семью Данченко с новосельем! — громогласно прокричал новый гость и всучил хозяину что-то тяжёлое в коробке.
Вновь прибывшие гости выступали перед остальными гостями, которые им подпевали и аккомпанировали. Все было очень профессионально, голоса красивые и поставленные. Видно было, что никакой это не табор, а труппа, коллеги Якова и Иды по театру.
* * *
Глава 2
г. Москва. Дом Ивлевых. Квартира на восьмом этаже.
Вскоре сделали перерыв. Тихонько пела скрипка, часть гостей вышла в подъезд покурить. Молодой цыган, увлекая за собой Лину, тоже вышел на лестницу.
— А вы тоже поёте? — восхищённо глядя на него, спросила Лина.
— Он танцует! — рассмеялся один из цыган, куривший рядом.
— О, как это здорово! — мечтательно воскликнула она.
— А вы здесь живёте? — полюбопытствовал её новый знакомый.
— Да, тут, на шестом этаже, — разоткровенничалась она.
Какой парень! Как он танцует! И тот же дед плохого слова не скажет — артист!
* * *
Подмосковная деревня Коростово.
Родька пришёл домой в сильном волнении, боялся, что бабушка Аня будет ругаться, что он таз не купил.
Никифоровна поняла, что что-то не так, ещё он только порог переступил.
— Родион, а что ты с пустыми руками? — спросила она, продолжая чистить рыбу. В ведре ей это делать было неудобно, тесно.
— В магазине учёт, — ответил ей Родька.
— А, понятно. Деньги не потерял?
— Там старшим ребятам очень деньги нужны были, — ответил Родька. — Они пообещали завтра вернуть.
— Ты что, деньги отдал? — удивлённо уставился на него Егорыч.
— Тише-тише, старый, не шуми, — зашептала Никифоровна. — Мал он ещё, не понимает.
— Что за ребята хоть? — спросил дед. Родька пожал плечами.
— Парни какие-то, лет на пять старше меня. Не видел раньше никого из них…
— Родион, — поднялась Никифоровна и подошла к нему, — понимаешь, нельзя отдавать деньги чужим людям. Лучше, если никто чужой, вообще, знать не будет, что у тебя есть деньги.
— Но я же не мог им сказать, что у меня нет денег, — возразил мальчишка, — когда они знали, что они у меня есть.
— Но почему? — удивилась Никифоровна, подумав, что Родька, просто, врать не хотел.
— Ну, не мог же я в магазин прийти без денег, — ответил он.
— И то правда, — горько усмехнулся дед, переглянувшись с Никифоровной. Та только руками беспомощно развела.
Они ещё долго шептались между собой, вроде, даже немного спорили. Родьке было очень неуютно, и он удрал во двор.
* * *
Обошли с Воздвиженским производственные цеха. Он неплохо разбирался в технологическом процессе.
— Так я же сколько лет здесь уже работаю, — ответил он, когда я обратил его внимание на это. — Всё оборудование знаю, и организация ремонта на мне и запчасти.
— А технологи у вас толковые? — поинтересовался я. — Способны новую продукцию освоить? Предложения по оптимизации производства дать?
— Их тут целая команда. Есть и толковые.
— Нам бы определиться с обновлением оборудования, — задумчиво проговорил я. — Надо с вашим главным технологом встретиться, и всей его командой.
— В понедельник она будет на работе, приезжай, всё устроим.
— Хорошо, во второй половине дня подъеду, — ответил я. — А вас попрошу к тому времени прикинуть слабые места, через которые фабрика деньги теряет. В планах есть переход на хозрасчёт. А кто лучше вас фабрику знает? Надо составить список всего, что требует внимания или ещё только потребует в ближайшие годы. Если окажется, что тут всё оборудование надо менять, то будем выбирать первоочередные задачи, менять постепенно. Но у нового руководства должна быть объективная картина перед глазами.
— Хорошо, сделаю, — пообещал он.
Мы плодотворно пообщались и расстались вполне доброжелательно. Зря Воздвиженского директором не назначили, он фабрику, как свои пять пальцев знает.
Не заметил, как на фабрике часа четыре провёл и поехал в Кремль. Пархоменко уже заждался, наверное.
Едва вошел в его приемную, как секретарша, выглядевшая лет на пять старше, чем когда я ее в прошлый раз видел, сверкнула в меня глазами как-то очень недобро. Но тут же перестроилась на ходу. И, натянув притворную улыбку, сказала:
— Павел Тарасович? Проходите, Василий Николаевич вас ждет!
Никого больше в приемной не было, понятное дело, суббота все же. Не понравилась мне реакция секретарши — явно ей что-то про меня Пархоменко плохое наговорил, раз так на меня реагирует. Правда, с чего бы мне другого ожидать? Я так понимаю, Межуев сделал какой-то ход, и явно выиграл, раз Пархоменко стал живо интересоваться деталями докладной записки, что тот поручил мне сделать.
Вошел внутрь, поздоровался:
— Добрый день, Василий Николаевич!
Тот поднял глаза от бумаг на столе. И надо же, как и его секретарша, выглядел очень изможденным. Даже воротничок рубашки у него был один запачкан, чего я от него никак не ожидал. Весь же из такой себя франт был, когда я у него на встрече был. Что тут у них тут такое было? Неужто за рабочую неделю так упахались?
— Присаживайтесь, Павел Тарасович! — притворился он тому, что рад видеть меня, намного более умело, чем его секретарша. Глаза светятся вниманием ко мне, вокруг них такие добрые морщинки, словно у бабушки, что рада видеть любимого внука.
— Спасибо! — вежливо ответил я, присаживаясь за стол для совещаний.
— В общем, такое дело, сразу мы не разобрались, но теперь все выяснили. Вам больше нет необходимости работать у Марка Анатольевича, теперь у вас будет свободный график посещений, с одной обязанностью — готовить раз в две недели докладную записку о новинках отечественной и зарубежной техники. Собственно, так она и будет называться.
Он сделал паузу, выжидая моей реакции.
— Хорошо, — кивнул я. Похоже, мои ожидания подтвердились — Межуев навел тут порядок. Не ошибся я — власти у него навалом. Интересно, чем он так Пархоменко пронял? Но никакого торжества во взгляде я себе не позволил. В принципе, сам блатных никогда не любил, которые распальцовкой занимаются, и сам таким не собираюсь выглядеть. Работать я буду честно, ну а что сидеть постоянно в четырех стенах не буду, как остальные сотрудники, так это вовсе не означает, что я меньше пользы принесу, с моим-то знанием того, что будет иметь пользу для науки и техники, а что тупиковый вариант развития.
— Учитывая, какой цейтнот был, первый доклад мы сделали за вас, и уже отправили товарищу Межуеву, — буднично сказал Пархоменко, словно так оно и нужно, и протянул мне канцелярскую папку, завязанную на бумажные веревочки, — вот ваша копия, ознакомьтесь.
Ну что сказать… Кто-то, может быть, и обрадовался бы, что доклад, который я не подготовил из-за их противодействия, вместо меня сделали. Но не я. Я привык отвечать за то, на чем есть мое имя. А тут отослали доклад, даже не дав мне на него посмотреть. Нехорошо…
Но устраивать скандал по этому поводу несерьёзно. Покажусь блатным и капризным, собирающимся наводить здесь свои порядки, опираясь на Межуева. А я не собираюсь. Не в моем это стиле, скандалить и злоупотреблять связями. Так что говорить Пархоменко ничего не буду. Просто в этот раз позвоню Межуеву, и разъясню, что это доклад готовил не я. Независимо от того, понравится он мне или нет, когда я с ним ознакомлюсь.
