Но для меня это сейчас самый лучший выход — я не буду чувствовать себя виноватой перед ним, выяснилось, что все это случилось задолго до нашего исчезновения из этого мира. И ничего Сергею объяснять не буду, все и так теперь ясно.
— Ладно, Сережа, будем считать, что ты мне все рассказал, подробности мне неинтересны, я тебя благословляю на новую жизнь и можешь собирать свои вещи и переезжать к новой избраннице. Если хочешь, я сама расскажу все детям.
Мне уже не хотелось ничего ни выяснять, ни говорить, но Сергей как раз желал побеседовать на живо интересующую его тему.
— А как квартиру делить будем?
Тут уже удивилась я.
— А чего ее делить? Это квартира моих родителей, она мне досталась по акту дарения, это мое личное имущество. У тебя есть квартира твоей мамы, как-нибудь уж делите с ней.
Я повернулась и вышла. Мне это было все неинтересно,
Уже потом, в своей комнате, все хорошо обдумав, даже удивилась — я не чувствовала ни боли от измены бывшего мужа, ни раздражения от его меркантильных планов. Впрочем, Серёженька всегда был такой, влияние свекрови на него даже сейчас, в его уже немолодом возрасте, сказывалось значительно. Наоборот, чувствовала только облегчение. От того, что не я предательница, от того, что скоро все закончится, и от того, что теперь с полным основанием, могу честно сказать, что мужа у меня в этом мире нет. А вот за своего любимого Дара, я очень волнуюсь — как он перенесет мое исчезновение, разлуку со мной, да ещё и известие о моей беременности добавочный фактор для переживания.
Но пока меня больше всего беспокоил предстоящий разговор с Ниной, матерью Николая и моей двоюродной сестрой. Как она переживет Колино исчезновение? У нее и так очень тяжёлая судьба сложилась, а тут ещё это.
Много лет назад была у нее счастливая семья — любящий муж, умница сын — подросток. Все рухнуло в один момент, когда прозвучал страшный диагноз сына — лейкоз. И начались страшные дни метания по клиникам и странам. Нина даже решилась родить второго ребенка для того, чтобы иметь шанс для выздоровления старшего сына. Хотя гинекологи ей этого не рекомендовали, здоровье самой Нины тоже оставляло желать лучшего к тому моменту. Но забеременеть все не получалось, ей поставили диагноз — миома матки, вторичное бесплодие. И в довершение всех напастей — ушел из семьи муж, не выдержав всех этих тягот, сказав на прощание, что не может ждать чуда и хочет иметь нормальную семью и здоровых детей. Затем умер и Гриша, шансов у него уже не было. Похоронила сына, развелась с мужем, и через три месяца выяснилось, что "миома" ее вполне благополучно дрыгается. С ножками и ручками оказалась. (**) Нина продала квартиру в старом городе и вернулась в наш родной с ней город. Где и родила благополучно через три месяца Колю. С тех пор сын был для нее весь свет в окошке, замуж она больше не выходила. И теперь вот такое. Не знаю, что делать, что ей сказать? Правду? А не сочтет ли она меня сумасшедшей? Или ещё того хуже — напишет заявление в полицию, обвинив меня в гибели сына? Мало ли как отреагирует женщина на такое известие! И не дело это по телефону с ней говорить, надо иметь мужество встретиться с ней лицом к лицу.
Решено — сейчас спокойно завтракаю, одеваюсь и еду к Нине. А там как карта ляжет, посмотрю по обстановке. Тем более что мне обещали, что все мои способности остались при мне. Я не так часто пользовалась ментальной магией, а уж внушением и вовсе ни разу. Возможно, и придется это попробовать. Будет видно. Итак, все по плану, главное — не нервничаем, моей малышке это совершенно ни к чему.
Позавтракав, прошла в свою комнату, оделась. Про себя подивились, как странно перенёсся со мной мой гардероб — куртка, ключи, документы, деньги… ни штанов, ни кроссовок. Непонятно… хотя, что тут странного — и штаны и кроссовки банально изодрались все в мире Валента, там ведь три года прошло. Получается, то, что исчезло по какой-либо причине в том мире, здесь вновь не появляется? Из ничего не сотворишь чего? Ну вот, а как же лихие попаданки, которые прям из мирового эфиру так лихо материализуют все — от говорящего попугая до синхрофазотрона, тьфу, едва выговорила! Говорю же, неправильная я попаданка!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но тогда, выходит, надо как-то решать проблему медикаментозного ящика. Если машина пропала вместе с Колей и всем содержимым от ворот подстанции скорой, то ящик "Рыжий АПП» по любому должен остаться был у меня, я за него отвечаю, пропажа ящика — подсудное дело. Надо срочно заезжать на подстанцию и осторожно выяснить, что к чему. И по-тихому забрать из кабинки свою одежду, положить форменную, штаны возьму дома, из старых, были где-то. Кроссовки просто куплю в магазине. Да, тогда придется брать машину… пешком везде не успеть. Водитель я не слишком активный, так, периодически сажусь за руль, да и машина у меня ещё от отца моего досталась. Уже десять лет как у меня, Шевроле-Нива, в просторечье — Шнива. Ее отец купил за полгода до своей смерти, так что досталась она практически новая.
Но первым делом я заехала в ЗАГС и подала заявление на развод. Благо там работала одна из моих частых пациенток, она страдала гипертонической болезнью, и мне не раз приходилось на вызове купировать ей гипертонический криз. Она уверила меня, что все пройдет быстро, так дети у нас совершеннолетние, никто из нас не является нетрудоспособным инвалидом, дележки совместно нажитого не предвидится. Так что в течение недели развод возможен.
Я вышла из ЗАГСа, села в машину и задумалась. А собственно, как так получилось, что нет совместно нажитого? Когда вышла замуж за Сергея, то мы начали жить у моих родителей, метраж квартиры вполне позволял. Потом родители переехали в бабушкину однушку, после ее смерти, им хватало. Мы остались жить в большой родительской квартире, родители оформили дарственную на меня. Потом выросли дети, ушли в самостоятельную жизнь, где у них и появилось свое жилье. Потом родители построили дачу с весьма неплохим домиком, и опять она досталась мне. Даже вот Шнива с гаражом в придачу тоже от них. Я небольшой любитель дачной жизни, а вот невестка, жена сына, чудная девочка, кстати, та очень любит копаться во всех этих сельхозделах, вот она и заправляет на даче. Дочь тоже равнодушна к земле, так что претензий не будет, дачу я оставлю сыну. Им нужнее. Как-то так вот и получилось, что Сережа ничего и не принес для достатка семьи. Конечно, зарплата инженера на заводе не сказать, чтобы и велика была, да я и не спрашивала, в общем. Короче, сама виновата. Зато теперь он будет абсолютно свободен и весь в новом семейном счастье. И в добрый путь ему, я даже платочком помашу вослед.
Теперь по плану, подстанция.
В здание удалось пройти незамеченной почти, только пару раз кивнули встреченные мною врачи из сменных бригад. Удачно поменяв свою одежду в служебном шкафчике, унесла свою одежду в машину. Вернулась и с душевным трепетом заглянула в каморку кладовщика — аптекаря, которому мы сдаём свои чемоданы и наркоту. Ни того, ни другого я сдавать не могла, и поэтому не знала, чего ожидать. Аптекарь, увидев меня, совсем ничего не сказал этакого, только спросил:
— Тебя тоже вызвали? Слыхала, Колька пропал?
Я сделала испуганное лицо. — Как пропал?
Аптекарь, найдя свободные уши, тут же взялся просвещать меня, радуясь возможности обсудить такой животрепещущий случай с новым человеком.
— Так вот так и пропал! Он тебя как высадил у ворот, и уехал, вроде заправляться, и нет его!
— А вы откуда знаете, или видал кто?
— Ну так по камерам все видно! Вот машина подошла, вот ты с чемоданом вышла, пошла на подстанцию сдавать, вон у меня и росписи есть, что приняли от тебя и чемодан и ампулы, а машина уехала, и больше по камерам наблюдения полицейским ее нигде в городе не видно было! А Колька тебе ничего не говорил, может, собирался куда?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет, Васильич, ничего не говорил.
И я в задумчивости побрела к выходу, но была перехвачена на полпути нашей главной. Пришлось зайти к ней в кабинет. Там был следователь из полиции и ещё какой-то дядечка, вроде представили его, да я не запомнила.
