— А как ты думаешь, сколько нас здесь? — спросил новый приятный голос из-за моего плеча.
— Какое это имеет значение, раз все вы женского пола?
Где-то возле моих ног хихикнула еще одна девушка.
— По-моему, это единственное, в чем ты можешь быть уверен, несмотря на темноту.
— Не помню, чтобы когда-то испытывал затруднения при распознании отличительных признаков пола.
И тут у меня пропала возможность продолжать эту пустую болтовню, потому что четыре пары рук принялись массировать и пощипывать мое тело, а девица, которая затеяла всю эту возню, припала своими губами к моим и принялась выделывать своим языком такое!..
Несколько часов спустя я обнаружил, что лежу плашмя в луже пота, окутанный все той же проклятой темнотой.
— Хватит! — взмолился я. — Я всего лишь скромный адвокат, привыкший к размеренному образу жизни, а не сексуальный гигант.
— О, Гарри, какое же ты потрясающее животное! — перекрывая грохот музыки, воскликнул женский голос совсем близко.
— Не останавливайся на достигнутом, приятель! — крикнул мне Гарри где-то рядом. — В другой комнате еще есть девушки.
— А где же парни, которые должны быть с ними? — простонал я, пытаясь приподняться на локтях. Но попытка закончилась безуспешно, и снова моя голова бессильно упала на пол. Я лежал, не в силах шевельнуть рукой — даже если бы мне вдруг пришлось защищаться от нападения орды амазонок — пожирательниц мужчин.
Вдруг до меня дошло, что музыка смолкла, — раньше я не замечал этого из-за звона в ушах.
— Здесь только я один, — хмыкнул Гарри, — да еще один тип по прозвищу Вялая Земляника. Однако он куда-то забился, наверное, чтобы очухаться; я что-то давно его не слышу!
— Ты хочешь сказать, что все эти девочки.., я хочу сказать, ты живешь здесь с.., что они и ты... — И я обессиленно застонал.
— Все дело в животном магнетизме, — довольно пояснил Гарри. — Я похож на обезьяну, но это вовсе не означает, что девочкам это не нравится. Как раз наоборот.
— Во всяком случае, ты не жадный, — выдохнул я. — И сколько их?
— На данный момент со мной живет восемь девочек. Буду рад видеть тебя здесь в любое время, приятель. Это внесет некоторое разнообразие, и я, может быть, не так быстро надоем им — понял?
— Я изо всех сил пытаюсь переварить это, — честно признался я, — однако никак не могу.
— Все очень просто, — продолжал объяснять Гарри низким хриплым голосом, время от времени прерываясь, чтобы судорожно глотнуть воздух. — На одну четверть я черной масти, а на три четверти — белый. Если верить одному антропологу, которого я когда-то читал, то чернокожие являются наиболее легко приспосабливающимися человеческими существами, а европейцы в физиологическом отношении ближе всех к обезьяне. И, как я понял, этой добавкой к моей крови оказалось достаточно, чтобы у меня появились атавизмы далеких предков, а вместе с ними — гипертрофированная сексуальность. Это, скажу я тебе, совершенно беспроигрышная комбинация!
Как бы в подтверждение истинности признания, чей-то голос произнес:
— О, Гарри, я умираю... О Господи, я и вправду умираю... О, Гарри-и-и-и...
— Только скажи мне, где можно найти Сандру Стилвелл, и я поползу зализывать свои раны, — слабым голосом взмолился я.
С полминуты Гарри не отвечал, потом спокойно произнес:
— Ну ладно, парень. Я верю, что ты тот, за кого себя выдаешь. Какое-то время она жила здесь. Сюда ее привела одна из моих девочек. Только она оказалась воплощенной невинностью, да и слишком вдобавок образованной — и вдруг попала к нам. Я для нее животное, поэтому она не запала на меня, а предпочла этого клоуна, корчащего из себя духовного отца, и сейчас живет в коммуне, в нескольких милях от города. Я нарисую тебе карту и объясню, как найти это место.
— Спасибо, — поблагодарил я, снова приподнимая голову и сжимая пальцы. Кажется, силы возвращались — по крайней мере, я мог свободно пошевелить руками и ногами.
— Принесу тебе карандаш, Гарри, — пробормотал приглушенный голос. Потом стало слышно, как девушка, сказавшая это, поползла на четвереньках по ковру.
Несколько секунд спустя этот звук прекратился и раздалось какое-то невнятное восклицание.
— На что ты наткнулась, детка? — окликнул ее Гарри. — Мебели здесь нет, а остальные девочки отправились в ванную или на кухню.
— А может быть, одна из них не выдержала? — зловеще предположил я. — Может, мы заездили ее насмерть?
— Ну уж нет, приятель. Эти девочки из тех, кого я называю двужильными — сечешь, о чем я? — И Гарри хихикнул.
Я прекрасно все понимал. Но сама мысль об этом бросала меня в дрожь.
— Гарри-и-и-и! — неожиданно завопила девушка. Ее крик на высоких нотах походил на истерический визг.
Откуда-то ни с того ни с сего у меня взялись силы, и за долю секунды я вскочил на ноги. Гарри проделал это еще быстрее.
— Спокойно, детка! Сейчас я зажгу свет, — встревоженно сказал он.
Мгновение спустя комнату залил тусклый свет лампы под красным абажуром. Освещение было никудышным, однако его вполне хватало, чтобы рассмотреть, что в комнате было четыре человека: трое из них раздеты — Гарри, я и невысокая, крепко сбитая блондинка с коротко стриженными вьющимися волосами. На полу неподвижно лежал рыжеволосый парень в джинсах и рубашке цвета хаки. Он скрючился на ковре, а рядом с его раскрытой ладонью валялся шприц.
— Вялая Земляника? — спросил я, вопросительно посмотрев на Гарри.
— Да, — печально подтвердил тот. — Я не сказал тебе, что он наркоман.
— Был наркоманом, — уточнил я. — Он как тот акробат, который сорвался с трапеции.
— Точно. Когда он появился сегодня, я еще подумал, что он неважно выглядит. Но что тут можно поделать? Невозможно остановить человека, которого это засосало.
— Тебе придется вызвать фараонов, — заметил я. — Здесь есть что-нибудь такое, о чем стоит позаботиться до их приезда?
Гарри с благодарностью посмотрел на меня.
— Спасибо, что напомнил. Некоторые девочки слишком молоды, чтобы связываться со всем этим. Им лучше смыться.
— Действуй, — ободрил его я. — И не забудь одеться, раз уж ты влип.
— Ты не останешься?
— Я ничем не смогу помочь копам, а мне не хочется засвечиваться в этом деле. Ты справишься сам.
— Ладно, еще увидимся.
Шаркая ногами, Гарри побрел из комнаты. Я посмотрел на блондинку, которая скрестив ноги сидела на полу и не сводила глаз с трупа. Она кусала ногти и все еще пребывала на грани истерики. Почувствовав мой взгляд, девушка подняла глаза.
— Он был никчемным парнем, — с тоской заметила она. — Но все равно, это слишком дерьмовый способ расправиться с жизнью. Ты расскажешь его друзьям?
— Друзьям?
— Ну да. Ты же собираешься наведаться к Сандре и ее племени, а он был одним из них. — И девушка начертила мне предстоящий маршрут.
Глава 2
Я мирно брел по тихому тенистому лесу, когда с внезапностью звуковой волны, ударившей по моим ушам, неподвижный воздух рассек воинственный индейский клич. Инстинктивно нырнув за ближайшее дерево, я, словно ополоумевший от страха медведь, обеими руками вцепился в шершавую красную кору.
Между сосен, прямо на меня, размахивая ржавым томагавком, несся босой парень с развевающимися черными волосами, схваченными индейской повязкой и выглядевшими так, будто их регулярно мазали куриным жиром. Одет он был в грязные потрепанные штаны и не менее грязную замшевую рубаху.
Испустив вопль, я присел и приготовился к схватке. Конечно, я не стал бы причислять себя к знатокам индейских единоборств, однако рассудил, что вполне смогу справиться с этим бледнолицым краснокожим. Во-первых, он был дюймов на восемь ниже меня и на сотню фунтов легче, а во-вторых, явно страдал от прогрессирующего недоедания.
Вдруг парень резко остановился и опустил руку с томагавком. На его лице появилась несколько настороженная, но приветливая улыбка.
— Эй, приятель, в чем дело? Не усек, что это приветствие краснокожего?
— Вообще-то я всегда считал, что индейское приветствие обычно состоит из дружественного “хау” и предложения выкурить трубку мира. При чем здесь топор? — Слегка успокоившись, я выпрямился.
Парень улыбнулся до ушей.
— Я собирал дрова. Понимаешь, приятель, у нас сегодня рагу из кролика.
— Похоже, оно тебе не помешает, — хмыкнул я. — Как часто ты ешь? Раз в неделю?
Отряхивая бахрому от налипшей грязи, он пожал плечами.
— У краснокожего нелегкая жизнь. Постоянно. Приходится отвыкать от всех этих изнеживающих привычек — детских бутылочек и мягких сисек с молоком, которыми повязало нас общество. Но тогда не остается ничего, кроме того, что всегда было у индейца.
— Рагу из кролика?
Словно одобряя мою понятливость, парень кивнул.
— Если удастся его поймать.
— А почему бы не попросить настоящих индейцев научить вас, как жить на подножном корму? Так, по крайней мере, не будет грозить вымереть с голоду.
