После коротких раздумий, я спросил:
– Как тебя зовут, паренек?
– Сеня, – коротко ответил тот, немного успокоившись.
– Слушай, Сеня, – начал я, – перестань плакать. Успокойся и пойдем со мной.
– Куда?
Правильный вопрос. И куда собственно мы пойдем? Не мог же я его таскать с собой, но и бросить здесь тоже.
– Домой.
– У меня нет дома.
Сказано это было с такой интонацией, что я невольно содрогнулся.
– Не говори так, я помогу тебе найти его, – я и сам поверил в то, что говорил. – Ты из какой общины?
Сеня непонимающе посмотрел на меня, размазывая грязными ручонками слезы по лицу:
– Что такое «община»?
Тут настала моя очередь потеряться.
– Ну, – попытался я яснее сформулировать мысли. – Это люди, которые тебя окружали.
– Я жил один, с мамой.
– Не может быть…
Мальчик кивнул.
– А мама где? – спросил, не придумав ничего лучшего.
Глаза мальчика сузились в две щелки, рот округлился и надсадный вой прорезал тишину. Честно, но я пожалел о своей дурацкой манере задавать вопросы прямо в лоб. В определенных случаях это прокатывало, но явно не сейчас, в общении с малолетним ребенком.
– Не реви, – попросил, попутно еще раз отругав себя. – Покажи где, я пойду посмотрю.
Мальчик дрожащей ручонкой указал мне направление. И я пошел. Внутренний голос, ранее апеллировавший к чувству долга, теперь настойчиво призывал к благоразумию. Возразить было нечего. Но Сеня продолжал всхлипывать за моей спиной. Я не мог остановиться, хотя отчетливо осознавал, что совершаю большую глупость.
Дом почти полностью развалился. Уцелел только первый подъезд, остальные два лежали в руинах. Двери распахнуты, точно ожидая гостей. Именно туда я и направился.
Меня встретила темнота и затхлый запах запустения. Немного постоял в дверях, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, и направился дальше – вверх по лестнице. Под ногами хрустело битое стекло и осколки кирпича, заставляя кривиться от гадливости и настороженности при каждом шаге. Не хотелось афишировать свое присутствие, только если кто-то и ждал меня, он точно знал о моих перемещениях. Это «окрыляло». Нет, если все обойдется, я выскажу все и маленькому паршивцу, и его непутевой мамаше тоже.
Будем надеяться, что лимит моего везения не исчерпан.
Заглянул в первую квартиру: двери давно отсутствовали, и практически вся обстановка тоже, из мебели остался только ржавый остов металлической кровати, да перевернутый вверх ножками почти превратившийся в труху стул. Пусто.
Хорошо, попробуем поискать у соседей. Здесь двери все еще висели на петлях, а в остальном та же картина полного запустения.
Я начал сомневаться в правильности места поиска, но решил, что пока не обойду все квартиры – не уйду. Любое дело надо доводить до конца.
Осмотрев весь подъезд снизу доверху, я с чистой совестью, направился обратно, намереваясь узнать у мальчика точное местонахождение их жилища. Уже в дверях заметил под лестницей какой-то темный провал, и нет, чтобы проскочить мимо по дурацкой привычке везде совать свой нос, осторожно подошел к нему.
Вход в подвал.
Сыро и беспросветно.
Вряд ли два беззащитных человека поселились бы в таком месте.
Еще раз упомяну, что у меня есть привычка все доводить до конца. Другой бы на моем месте плюнул и прошел дальше, а я – нет, полез в эту чертову дыру, на свою голову.
Включил подствольный фонарик и полез. Что я там хотел найти – не знаю. Разве приключений на одно место, именуемое «пятой точкой», что-то она у меня нервно подзуживала, явно предчувствуя скорое развитие сюжета.
Еле живой фонарик мерцал, и света от него хватало только на то, чтобы не споткнуться об остатки сгнивших труб или не вляпаться в какую-нибудь гадость.
Медленно продвигаясь вперед, я старался не упустить любую мелочь, способную помочь в поисках (нашелся, блин, сыщик недоделанный), и так увлекся, что совершенно забыл об опасности, могущей подобраться сзади (эх, плохо я учился в школе егерей).
Первое правило любого поисковика, работающего в заброшенных районах – не расслабляйся! Никогда и ни при каких обстоятельствах! Превратись в ком оголенных нервов. В такие моменты ты словно способен видеть кожей как кинестетик. Но что-то не сработало. Вероятно, так повлиял на меня, выбив из рабочей колеи, вид брошенного, беззащитного паренька? Впрочем, все это отмазки, попытка найти себе оправдание. За ошибки нужно платить.
И я заплатил за свою беспечность. В последний момент я уловил движение воздуха за спиной, но…
Сильный удар сзади, отправил меня в глубокий нокаут, погрузив в непроглядную тьму.
Очнулся с чугунной головой, привкусом крови во рту (разбил губу и прикусил язык при падении) и тяжелой, саднящей болью в области затылка. Хорошо меня приложили, грамотно. Убить не убили, а выключили надолго – на дворе была уже ночь. К гадалке не ходи – обчистили до нитки. Вот тебе и славный егерь – купился на старый, как мир, душераздирающий трюк с малолетним ребенком, и попал в засаду. Как сопливого кадета на тренировке уделали. Только на тренировке после подобного конфуза последовали бы нравоучения наставника с детальной проработкой каждого моего шага и объяснениями, где именно я совершил ошибку, а в довершение обязательное дружеское похлопывание по плечу с уверениями, что все получится в следующий раз, и новый заход на тренажере. Сейчас второго захода у меня не будет. К сожалению, тренировка только имитирует реальную ситуацию, вернее даже ее возможность. В жизни, как правило, все проще и грубее и если что-то случилось, то обратного хода уже нет. История, как известно не терпит сослагательного наклонения, и говорить себе «надо было быть умнее» – бесполезно.
Жаль.
Хотя бы потому, что другой возможности проявить свою смекалку у меня попросту уже может и не представиться.
Эх, Сеня (или как там тебя зовут на самом деле?), сидишь ты, поди, сейчас в какой-нибудь норе, в своем клане, и жуешь мой шоколад, честно заработанный на «подставе».
Рад был бы ошибиться, но жизнь сурова, и все получилось именно так, как я и предполагал, – у меня больше не было автомата, вещевого мешка с пайком, кепки, и самое главное – сумки с ценной корреспонденцией и деньгами.
Попал, блин!
В нашем клане ко многому относятся спокойно (жизнь такая штука, что может обернуться по-разному); многое прощается – не прощаются только две вещи: убийство егеря (потому-то я и жив до сих пор). Убийцу егеря обкладывают со всех сторон и линчуют. И утрата имущества принадлежащего Главной Государственной Общине. Тут отвечает уже сам егерь.
Главная Община – это некий анклав, созданный из нескольких уцелевших после многочисленных кровопролитных конфликтов сообществ, решивших, что жизнь в союзе и помощь друг другу увеличивают шансы на выживание и способствуют поддержанию цивилизации пусть на таком примитивном уровне, но все же заметно высшем, нежели первобытнообщинный строй. К сожалению не все это понимали, отказавшись от вступления в союз. Позже, из зависти к процветающему соседу, они устраивали набеги с целью грабежа. Главная Государственная Община, организовав под эгидой законно-избранного пресвитера общий фронт, легко подавила несогласных с существующим строем мятежников. Это была последняя, крупная военная операция в пределах города. Что творилось в других местах, нетрудно предположить по отрывочным сведениям, доходившим по радио, – везде то же самое, с небольшими вариациями. И только далеко на севере из костяка бывших военных была создана мощная тирания, где объединенный генералитет ставил четкие задачи и легко захватывал близлежащие территории. Но чем там закончилось дело, никто не знал, поскольку радио попало под запрет, и город оказался в полной изоляции.
Практически полностью разрушенный, брошенный людьми город, ушедшими на уцелевшие окраины, стал прибежищем банд наемников, выживших из ума, одиночек-отшельников и малочисленных религиозных сект. А также вышедших из ближайших тогда еще не выжженных одуревшим солнцем лесов диких зверей. Быстро мутировавших и наводивших страхи на любого выходившего за обжитые пределы. Им вполне успешно составляли конкуренцию обычные для любого города бродячие собаки, кошки, хозяева канализации и трущоб крысы и более экзотические животные, разбежавшиеся в свое время из зоопарка.
Все это вкупе доставляло большие неудобства для связи между объединенными общинами, разбросанными друг от друга на большом расстоянии, порою измеряемым несколькими десятками километров.
Тогда-то и был организован клан егерей, членом которого мне недавно посчастливилось стать. Клан связывал отдельно расположенные общины, следил за соблюдением законности и правопорядка, осуществлял перевозку ценностей ГГО и отвечал за доставку почты. Словом – на него была возложена большая ответственность.
