Дверь приостановилась. Мешки под глазами на землисто-сером лице казались складками на съежившемся воздушном шаре, висящем в просвете. Тодд улыбался.
- Из Патэна вы бежали перед приходом русских. Добрались до Буэнос-Айреса. Говорят, там вы разбогатели, вкладывая вывезенное из Германии золото в торговлю наркотиками. Неважно. С пятидесятого по пятьдесят второй вы жили в Мехико. А потом...
- Мальчик, у тебя не все дома. - Скрюченный артритом палец описал несколько кругов у виска. Но при этом слишком уж явно задрожали губы.
- Что было с пятьдесят второго по пятьдесят восьмой - не знаю, - продолжал Тодд с еще более лучезарной улыбкой. - Никто, я думаю, не знает, во всяком случае, ни слова не просочилось. Но перед тем как власть на Кубе захватил Кастро, вас обнаружили в Гаване, вы работали консьержем в большом отеле. Вас потеряли из виду, когда повстанцы вошли в город. В шестьдесят пятом вы вынырнули в Западном Берлине. И там вас чуть не взяли за жабры. - Последнее слово у него прозвучало особенно сочно. При этом пальцы сжались в кулаки. Взгляд Дюссандера невольно упал на его руки, подвижные, сноровистые, руки американского мальчишки, созданные, чтобы мастерить гоночные лодки из мыльниц и модели кораблей. Тодд отдал дань тому и другому. Всего год назад они с отцом построили модель "Титаника". На это у них ушло четыре месяца, модель и по сей день стоит в отцовском кабинете.
- Я не знаю, о чем ты, - сказал Дюссандер. Без вставной челюсти вместо слов во рту у него получалась каша, и это не нравилось Тодду. Выходило как-то... неубедительно, что ли. Полковник Клинк в фильме "Молодчики Хогана" и тот больше походил на нациста, чем Дюссандер. Но в свое время этот тип выглядел, конечно, будь спок. В статье, напечатанной в журнале "Менз экшн", автор назвал его "Упырь из Патэна". - Убирайся-ка ты лучше подобру-поздорову. Пока я не позвонил в полицию.
- А что, и позвоните, мистер Дюссандер. Герр Дюссандер, если вам так больше нравится. - Улыбка не сходила с его губ, обнажая великолепные зубы, по которым три раза в день проходилась зубная щетка и паста с богатым содержанием фтора. - После шестьдесят пятого вас уже никто не видел... только я, когда два месяца назад узнал вас в городском автобусе.
- Да ты помешанный.
- Так что если хотите позвонить в полицию, - продолжал с улыбкой Тодд, - валяйте. Я подожду на крыльце. Но если вам не к спеху, то почему бы мне не войти? Посидим, поговорим.
Несмотря ни на что, в голове Тодда шевелился червячок сомнения. А вдруг ошибка? Это тебе не упражнение в учебнике. Это настоящее. Вот почему он почувствовал огромную радость (лёгкую радость, как он уточнит для себя позднее), когда Дюссандер сказал:
- Ты, конечно, можешь зайти на минутку. Просто я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, понятно?
- Еще бы, мистер Дюссандер, - сказал Тодд, переступая порог. Дюссандер закрыл за ним дверь, словно отрезав утро.
В доме пахло затхлостью и спиртным. Такие запахи иногда держались по утрам и у них дома, после вечеринки накануне, пока мама не открывала настежь окна. Правда, тут было похуже. Тут запахи въелись и все собой пропитали. Запахи алкоголя, подгоревшего масла, пота, старой одежды и еще лекарств - ментола и, кажется, валерьянки. В прихожей темнотища, и рядом этот Дюссандер - втянул голову в ворот, этакий гриф-стервятник, ждущий, когда раненое животное испустит дух. Сейчас, невзирая на двухдневную щетину и обвислую дряблую кожу, Тодд явственно увидел перед собой офицера в черной эсэсовской форме; на улице, при дневном свете, воображение не бывало столь услужливым. Страх, точно ланцет, полоснул Тодда по животу. Лёгкий страх, поправится он позднее.
- Имейте в виду, если со мной что-нибудь случится...
Дюссандер презрительно отмахнулся и прошаркал мимо него в своих шлепанцах, как бы приглашая за собой в гостиную. Тодд почувствовал, как кровь прихлынула к щекам. Улыбка увяла. Он последовал за стариком.
И вот еще одно разочарование, которого, впрочем, следовало ожидать. Ни тебе писанного маслом портрета Гитлера с упавшей челкой и неотступным взглядом. Ни тебе боевых медалей под стеклом, ни почетного меча на стене, ни "люгера" или "Вальтера" ни камине (и самого-то камина, сказать по правде, не было). Все правильно, что он, псих, что ли, выставлять такие вещи на обозрение. Тодд не мог внутренне согласиться с этим резоном, и все же трудно было вот так сразу выкинуть из головы то, чем тебя пичкали в кино и по телевизору. Он стоял в гостиной одинокого старика, живущего на худосочную пенсию. Допотопный "ящик" с комнатной антенной - концы металлических рожек обмотаны фольгой для лучшего приема. На полу облысевший серый коврик. На стене, вместо портрета Гитлера, свидетельство о гражданстве, в рамке, и фотография женщины в чудной шляпке.
- Моя жена, - с чувством произнес Дюссандер. - Она умерла в пятьдесят пятом... легкие. Не знаю, как я пережил это.
К Тодду вернулась его улыбка. Он пересек комнату якобы затем, чтобы получше рассмотреть женщину на фотографии, а сам пощупал пальцами абажур настольной лампы.
- Перестань! - рявкнул на него Дюссандер. Тодд даже слегка отпрянул.
- Отлично, - сказал он с искренним восхищением. - Сразу чувствуется начальник. А кстати, это Ильза Кох придумала делать абажуры из человеческой кожи?
- Я не знаю, о чем ты, - сказал Дюссандер. На "ящике" лежала пачка "Кулз", без фильтра. Он протянул пачку.
- Хочешь? - Его лицо исказила жутковатая ухмылка.
- Нет. Это может кончиться раком легких. Мой папа раньше курил, а потом бросил. Даже вступил в общество некурящих.
- Ну-ну. - Дюссандер как ни в чем не бывало извлек спичку из кармана халата и чиркнул ею о пластиковую поверхность "ящика". Затянувшись, он сказал:
- Лично я не вижу причин, почему бы мне сейчас же не позвонить в полицию и не рассказать, какую чудовищную напраслину тут на меня возводят. А ты видишь? Только отвечай быстро, мальчик. Телефон в прихожей. Представляю, как тебя выпорет отец. Неделю будешь подкладывать под себя подушечку.
- Мои родители всегда были против порки. Телесные наказания не решают проблемы, а только усугубляют ее. - Внезапно глаза Тодда заблестели. - А вы их пороли? Женщин? Раздевали их догола и...
Дюссандер издал какой-то сдавленный звук и направился в прихожую.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
