отвечая его демократизму, зреющему социальному протесту.
Можно говорить о богатой сказочной традиции в это время, так как только при наличии устойчивого поэтического репертуара книжные повести могли ассимилироваться и войти в репертуар сказочников.
Произведения фольклора прокладывают дорогу к читателям через дешевые лубочные издания. Безымянные авторы лубочных листков изображали на картинках царя Салтана, бабу-ягу, чудесного казанского кота. В лубочных изданиях находим народные песни, сюжеты сказок о глупой и ленивой жене, пересказы былин о Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче. Подлинно народную интерпретацию в лубке получают повести о Шемякином суде, куре и лисе, Бове и Еруслане.
В конце XVIII в. появляются многочисленные издания, где вместе с переводными повестями публикуются сочинения, написанные в духе рыцарских романов по сюжетам былин и сказок. Такие сборники нередко включали в себя и пересказы подлинно народных сказок. Так, в сборнике В. Левшина «Русские сказки» (1780–1783) наряду с фантастическими романами помещены две сказки об искусном воре и анекдот о цыгане. Любопытно, что критика, доброжелательно встретив сборник, с неудовольствием отнеслась к публикации народных сказок. В рецензии сообщается: «Из прибавленных издателем новых сказок некоторые, как-то о воре Тимохе, Цыгане и пр., с большею для сей книги выгодою могли бы быть оставлены для самых простых харчевен и питейных домов, ибо всякий замысловатый мужик без труда подобных десяток выдумать может, которые, ежели все печати предавать, жаль будет бумаги, перьев, чернил и типографских литер, не упоминая о труде господ писателей»[5].
Но фольклорные произведения все чаще попадают в печать. В «Письмовнике» Н. Курганова (1769) опубликованы пословицы, поговорки, песни и переложения нескольких сказок. В сборниках С. Друковцева «Бабушкины сказки» (1778), «Сова, ночная птица» (1779), П. Тимофеева «Сказки русские» (1787), «Старая погудка на новый лад» (1795) и других встречаем многочисленные пересказы народных бытовых и волшебных сказок.
Особенно примечателен сборник И. Тимофеева, включающий десять волшебных сказок — «Молодильные яблоки», «Волшебное кольцо», «Сивка-Бурка», «Царевна-лягушка» и др. В них не только хорошо передана фабула, но и сохранены элементы традиционного стиля: троекратность повторов, имена персонажей, отдельные поэтические формулы: «В некотором царстве, в некотором государстве…», «Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом…» и др.
Сборники начала XIX в. (Б. Броницын «Русские народные сказки». СПб., 1838; И. П. Сахаров «Русские народные сказки». СПб., 1841) по существу продолжают традиции публикации сказок конца XVIII в. Но в них более ощутимо стремление составителей подчеркнуть народность сказок. Не случайно слово «народные» выносится в названия сборников. Броницын сообщает, что сказки его «записаны со слов хожалого крестьянина из Подмосковной, которому рассказал старик, отец его». Действительно, тексты сборников передают большей частью фольклорные сюжеты, но они по-прежнему пересказываются составителями в меру понимания ими эстетической ценности народного рассказа.
В. Г. Белинский, оценив значение этих сборников, ибо в сказках, по его мнению, можно видеть дух, ум и фантазию народа, в то же время выступил с резкой критикой самого принципа публикации, называя переделки и исправления текстов «простодушным варварством»[6].
И все же сборники сказок XVIII — начала XIX в. имеют большое значение. Дополняемые многочисленными свидетельствами современников о широком бытовании сказок, они дают довольно полное представление о жизни народной сказки в этот период. Примечательно, что среди бытовых сказок публикуются сказки антипоповские и антибарские. Такова, например, сказка из сборника Е. Хомякова «Забавный рассказчик» (1791) о том, как крестьянин у глуповатой барыни выпрашивает свинью к себе в гости, да в придачу берет у нее лошадь, а барина, который вздумал отобрать у него лошадь, награждает плетьми, «дабы впредь не гонялся за мужиком»[7]. Сказка входила в литературу, отвечая интересам читателей, и через книгу возвращалась в народ, расширяя таким образом сферу бытования.
Отношение к сказке как к развлекательному чтению постепенно уступает взгляду на сказки как на произведения, вобравшие в себя мысли и чувства народа, отразившие его историю, поэтическое прошлое. Но существующие публикации сказок не давали материала для решения этих вопросов. Нужны были новые, точные записи.
40–50-е годы XIX в. стали временем активного собирания произведений фольклора. Вместе с народными песнями записываются и сказки, предания, пословицы и поговорки. П. В. Киреевский, задумав издание полного собрания народных песен, призывает всех своих знакомых присылать ему тексты песен. Наряду с песнями поступают и сказки. Студент П. И. Якушкин, будущий писатель-демократ, деятельный участник революционного движения 60-х годов, переодевшись офеней, бродит по селам, записывая песни и сказки. В. И. Даль собирает сказки, пословицы; увлекшись богатством и звучностью народной речи, он готовит материал для «Толкового словаря живого великорусского языка».
В архиве Русского географического общества, в личных архивах многочисленных собирателей накапливаются сотни сказок, записанных непосредственно от исполнителей в разных российских губерниях. Все эти записи надо было собрать воедино, привести в систему и опубликовать, сообразуясь с требованиями науки. Этот большой труд взял на себя русский ученый и литератор А. Н. Афанасьев.
Афанасьев, увлеченный теорией мифологов, стремившихся на основе произведений фольклора восстановить древнюю славянскую мифологию, был страстно увлечен сказкой. Замыслив грандиозное научное издание по типу сборника сказок братьев Гримм, он предполагал в комментариях дать мифологические толкования к текстам, сравнить русские сказки со сказками других народов, чтобы показать древность происхождения народных сказок и единую основу фантастических образов. Комментарии Афанасьева интересны цельностью научного видения, большим фактологическим материалом, тонкостью наблюдений. Но особенно ценна работа ученого над текстами.
Располагая значительным количеством сказок (свыше 600) из архива Географического общества, записями Даля (более 200 текстов), Якушкина, а также губернских краеведов, небольшим числом собственных записей, сделанных в Воронежской губернии, и других, А. Н. Афанасьев этот обширный и довольно разнокачественный материал привел в систему, разделив сказки на три группы (о животных, волшебно-фантастические и бытовые), что позволило показать во всем объеме богатство и разнообразие сюжетов, художественных образов, традиционность стиля в каждой из трех групп. В сборнике впервые публикуются сказки с вариантами, что явилось фактом огромного научного значения. Будучи редактором издания, Афанасьев старается осторожно подходить к текстам, внося в них лишь отдельные редакционные поправки, которые не влияли бы на общий стиль произведения и характер изложения.
Сборник А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки» (восемь выпусков, 1855–1866) явился крупнейшим вкладом в науку. Сразу же после его публикации он был дважды переиздан[8]. Русская общественность единодушно признала его большую научную ценность. Н. А. Добролюбов написал развернутую рецензию, в которой высоко оценил труд Афанасьева. Вместе с тем критик указал и на недостатки сборника, основной из них — «отсутствие жизненного начала». По мнению Добролюбова, нельзя ограничиваться простой записью текстов, следует передавать «всю обстановку как чисто внешнюю, так и более внутреннюю, нравственную» [9].
С середины XIX в. сказка становится объектом специальных исследований. Представители разных школ фольклористики — А. Н. Афанасьев, Ф. И. Буслаев, А. Н. Веселовский, В. Ф. Миллер
