Отчасти это было связано с моей внешностью.
Я слишком хорошо знаю, как они мыслят.
Больше всего на свете меня огорчает осознание того, что они завидуют моему сходству с нашей матерью. Конечно, они хотели бы быть похожими на нее. Это несправедливо, что я единственная, когда мы все любили ее одинаково.
— Я не знаю, что сказать… — тихо бормочу я. — Я знаю, что мы могли бы использовать деньги, но…
— Ты думаешь? — Констанс усмехается. — Этот шторм несколько месяцев назад чуть не вывел нас из бизнеса. Мы едва сводим концы с концами.
— Ты действительно хочешь, чтобы ресторан закрылся, Нова? — спрашивает Констанс, глядя мне в лицо. — Ты собираешься позволить наследию родителей исчезнуть вот так просто?
— Нет, — шепчу я в ужасе. — Я этого не хочу. Но…
— Но ничего. — Ракель сильно толкает меня в плечо, и я изо всех сил стараюсь не вздрогнуть. — Послушай меня, маленькая Нова. Мы делаем здесь всю тяжелую работу. Ты танцуешь весь день и прекрасно выглядишь. Ты ускользаешь, чтобы поплескаться в океане, пока мы решаем, как оплатить счета. Ты у нас в долгу. Ты в долгу перед мамой и папой.
Правы ли они?
Я определенно мечтатель наяву, но позволяла ли я им брать все на себя?
Подведу ли я своих родителей, если не помогу заработать эти деньги?
Даже если это будет стоить моей девственности?
— И не забудь… — Констанс приподнимает бровь. — Мама и папа ехали, чтобы забрать тебя с урока танцев, когда произошел несчастный случай. Иначе они все еще были бы здесь. — Рыдание вырывается у меня изо рта, жар обжигает кожу моих век. Они правы. Я несу ответственность за то, что мои родители оказались на дороге под дождем в тот ужасный вечер. Я действительно обязана их наследию этой жертвой. И в долгу перед своими сестрами за то, что они потеряли своих родителей.
— С-сколько они предложили?
— Много, — говорит Ракель, обмениваясь тайным взглядом с Констанс. — Но это только начальная выплата. Мы должны воспользоваться этим преимуществом. Воспользоваться «им». Другого такого шанса у нас больше не будет.
Я качаю головой.
— Я не понимаю.
— Ты скажешь этому миллиардеру, что принимаешь таблетки. Понимаешь, Нова?
Мой лоб хмурится.
— Противозачаточные? Но… Я ничего не принимаю.
Лицо Констанс расплывается в ухмылке.
— Мы знаем. Но он бросит на тебя один взгляд и воспользуется любым предлогом, чтобы взять тебя. Девять месяцев спустя? Динь-дон. Здравствуйте, мистер Миллиардер. У меня будет ребенок, и, если ты хочешь, чтобы я молчала, я возьму хороший, с внушительной суммой чек, пожалуйста.
Ко мне приходит понимание.
— Ты хочешь, чтобы я забеременела нарочно?
— Ты же не думаешь, что такое дерьмо не случается постоянно? Ты не будешь первой золотоискательницей, которая воспользуется одним из этих богатых придурков. — Ракель тычет пальцами в воздух, между нами. — Это наш шанс жить комфортно. Жить. Чтобы это место работало так, как задумали мама и папа. Ты собираешься лишить нас этого шанса?
У меня перехватывает дыхание.
— Нет.
Глава 2
Линкольн
Я крайне раздражен.
У меня нет времени на отдых на острове.
В Нью-Йорке есть работа. Она есть всегда. Неужели мои деловые партнеры искренне ожидают, что я буду бездельничать и пить мохито в течение недели, когда я мог бы потратить это время на завоевание мира?
Водитель лимузина материализуется за моей дверью и открывает ее, отступая назад, выпятив грудь. Осторожно, чтобы не задеть мужчину, я вкладываю ему в руку сложенную стодолларовую купюру.
— Спасибо, сэр, — говорит он, подбегая, чтобы достать из багажника мой единственный чемодан. Лишь слегка интересуясь своим жильем, я поворачиваюсь, чтобы осмотреть недвижимость, которую мне посоветовали купить для моего короткого пребывания на этом забытом богом острове.
Мой личный агент по недвижимости занимался покупкой, если у меня получится вспомнить его взволнованную болтовню по телефону, недвижимость включает в себя четырнадцать спален, тринадцать ванных комнат, кинотеатр, теннисные корты, крытый бассейн, открытый бассейн и вертолетную площадку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неплохо, я полагаю.
Когда я закончу эту адскую неделю в раю, я предложу его своим зарубежным инвесторам в качестве дома на время отпуска или просто продам. В любом случае для меня это не имеет значения.
Для тебя ничего не имеет значения, кроме денег.
Так было всегда?
Я игнорирую резкий укол в горле и шагаю к дому, намереваясь распаковать свой ноутбук, как только окажусь внутри. Во время полета мне прислали электронное письмо о возможности инвестировать в новую технологию очистки воды из Германии, и сделка должна быть завершена к настоящему времени. Я уже отстал, а был в «отпуске» меньше пяти минут.
Распахнув дверь дома, вижу серию, со вкусом подобранных, светильников, которые согревают до сияния, и океанский бриз, дующий с другой стороны обширного пространства особняка, от которого мои волосы пришли в беспорядок. Закат заливает каждое окно, придавая воздуху розовато-оранжевый оттенок. Впереди, в гостиной с высоким потолком, длинные белые занавески колышутся вверх и вниз, в мраморном камине потрескивает огонь.
Как и в моем пентхаусе на Манхэттене, здесь тихо. Пусто.
Именно так, как мне нравится.
И снова в моем горле возникает неприятный комок, но я прочищаю его и вешаю пальто на удобную вешалку. Позади меня водитель лимузина ставит мой чемодан и беззвучно закрывает дверь. Когда я хотел продолжить идти, меня останавливает записка на столе у входа. Мое имя написано шрифтом на лицевой стороне, поэтому я беру ее и читаю содержимое, мое раздражение уже разгорается сильнее, когда я вижу, что оно от моих деловых партнеров.
На прошлой неделе они пришли в мой офис — в середине телефонной конференции с Японией — и потребовали, чтобы я немного отдохнул.
— Ты слишком много работаешь. Ты выставляешь нас в дурном свете, — сказали они.
Я позволил им думать, что их уговоры — это то, что убедило меня. Возможно, я даже убедил бы самого себя.
Но правда в том, что мой День Рождения был на прошлой неделе. Мне тридцать четыре.
Тот же возраст, в котором умер мой отец.
Как и у него, у меня есть только мои деньги, чтобы согреться. Но, в отличие от него, я не пренебрегаю семьей.
Мое профессиональное стремление никому не вредит. В этом разница между мной и им.
Так почему же становится все труднее и труднее отличать нас друг от друга?
Отбросив тревожные мысли, я просматриваю содержание записки.
Дорогой Линк,
Это заняло всего десять лет, но мы наконец-то уговорили тебя взять отпуск. После всех денег, которые ты нам заработал, мы хотели сделать твой отпуск незабываемым.
Что можно купить человеку, у которого есть все?
После долгих раздумий мы решили, что нашли идеальный подарок.
Она легальна, чиста и на таблетках — и она твоя на неделю.
Наслаждайся.
— КАКОГО ХРЕНА? — бормочу я, уверенный, что они шутят.
Мои деловые партнеры могут быть морально извращенными ублюдками — это то, что делает их такими хорошими операторами хедж-фондов, но они знают, что я не участвую в их внеклассных мероприятиях. Я держусь особняком. Женщины — не что иное, как нуждающиеся отвлекающие факторы, а я терпеть не могу отвлекающие факторы. Они знали это обо мне уже много лет. Они ни за что не купили бы мне женщину в подарок. Если только они не думают, что отпуск заставит меня вести себя по-другому. Хотеть того, чего я обычно не хочу. Если это так, то они глубоко ошибаются.
Из кухни доносится приглушенный стук, за которым следует какое-то неразборчивое бормотание.
Женское бормотание.
Господи Иисусе, они действительно купили мне женщину.
