буду. Электриком, правда, я тоже так думал, и уже двадцать лет работаю.
– Ах, вы электрик! – говорит Семён. – Вы-то мне и нужны.
– Розетки менять?
– А как вы угадали?
– Да я, – говорю, – "Поле чудес" с десяти лет смотрю, я и не такое угадываю. Дома или даче?
– Зачем на даче? На вокзале. Вы сейчас возьмёте отвёртку и со слова "Начали" будете чинить розетку.
– В смысле, делать вид, что чиню?
– Нет. По-настоящему. Только не чинить, а спалить всё к чёртовой бабушке. Мне начальник вокзала нахамил только что. Представляете?
Я говорю:
– Плохой человек он.
– Крокодил горбатый, – говорит Большедворский. – Сделайте так, чтобы у него свет погас.
В общем, взял я отвёртку, кто-то крикнул: "Мотор! Начали!" Люди сразу пошли кто куда по сигналу. Я посчитал до десяти, как меня просили, и воткнул отвёртку в розетку так, чтобы короткое замыкание было.
Ну и как коротнуло, конечно, пыхнуло, жаром руки обдало. На стене розетка выгорела, отключился автомат где-то в щитке. И свет погас.
Кто-то кричит: "Стоп! Снято!" А потом: " Второй дубль!"
Я говорю:
– Какой второй дубль? От розетки чёрное пятно осталось.
А мне Большедворский:
– Не переживайте, Максим. Сейчас придут настоящие электрики, а не актёры, и починят всё. А вы потом опять коротнёте.
Я говорю:
– Так я и есть настоящий электрик.
– Не смешите меня, – отвечает Большедворский. – А задание вы поняли правильно. Хорошо сыграли.
И пошёл Большедворский в чёрной шапочке своей с Петром Шустрым чай пить с пряниками. Я видел: эти пряники только что мимо меня пронесли.
Вот так и происходит на съёмочной площадке: кто-то чай с пряниками пьёт, а кто-то электриков играет.
6
В кино всё ненастоящее. Ненастоящий вагон ненастоящего поезда качается от ловко подложенного под сцепное устройство бруса, прожектора создают иллюзию мелькания света за окном, кружась на месте, люди пьют лимонад вместо чая в кружках с подстаканниками, говорят без слов, живут по команде режиссёра.
А у костюмеров пальто сделаны из бумаги.
Я спросил:
– Почему из бумаги? Они же одноразовые.
– Ну и что? Бахилы тоже одноразовые, а вы их используете, пока не порвутся.
– Так и порвутся пальто. А если дождь пойдёт?
– Обязательно пойдёт. Вы же на три дня записывались? На третий день и пойдёт.
– Но я на такое не договаривался.
– А никто не договаривался. Меня вообще муж на полчаса из дома выпустил, а я третий день вам костюмы подбираю.
– Ну хоть в помещении водой поливать будут?
– Конечно. В автомойке на Курской. Дверь откроют и будут поливать. Чтобы снег на вас летел.
– Так мы же вымерзнем, как мамонты.
– Это и будут снимать.
– Как актёры массовых сцен замерзают?
– Нет. Мамонтов. Рога и хоботы вам дадут ещё.
– Где вы видели мамонтов с хоботами и в пальто?
– А это не важно. Всё равно компьютерной графикой всё поправят. Главное – эмоции, чтобы вы мёрзли и мучались. Остальное – графика. И дождь графикой сделают, и снег, и мойку. И даже Курскую в компьютере нарисуют. В кино всегда так: сначала снимают долго на натуре, а потом всё – в мусорку и в компьютере рисовать. А пальто вы наденьте. Из бумаги оно или нет, а всё теплее будет. Не в одном же пуховике ходить.
Надели мы, все сорок пять человек, пальто из бумаги и пошли мамонтов играть. Ненастоящих. В кино вообще всё понарошку. Мёрзнешь только по-настоящему. И мокнешь. А некоторые вообще на снегу лежат и мёртвых людей изображают. Потому что кино требует жертв. Пусть даже понарошку и из бумаги. А так хотелось чтобы и снег был не настоящий, и холод. И вообще пускай уже дадут костюмерам хорошие тёплые пальто из непромокаемой ткани. И на выходные домой к мужу отпустят. По-настоящему.
7
Сегодня рекламировали магазин варёной рыбы.
Он так и называется "Московский рыбный магазин варёной рыбы". Сокращённо – МОРЫНВАР.
Люди в рекламу собрались киношные. Трёх знакомых увидел. Здороваться не стал. Среди них один москвич был, который ворчит всё время и ходит в модных костюмах фиолетовых. Здесь полмосквы этих пингвинов фиолетовых. Мода такая. И кеды с длинными носками разноцветными, чтобы из брюк торчали и цветами радуги переливались. Но это другая мода. Она к фиолетовыми пиджакам никакого не имеет отношения.
В общем, не стал я с Антонианом здороваться. И с женщинами двумя тоже. А то нехорошо получится: Антониана не узнал, а их узнал. Будто с местными не здороваюсь – только с приезжими.
Разделили нас почему-то на две группы. Тех, кто понаивней, в одну большую группу собрали, а толстых тёток с большими грудями в другую сторону отвели. У них группа поменьше.
Я, конечно, в первой группе оказался. Антониан пытался влезть во вторую. Чепчик на голову надел, руки под куртку засунул пониже горлышка, выпятив их, будто это грудь женская необъятная.
Его мигом вычислили, к нам отправили, шарик белый дали с чешуёй на нём нарисованной и огромную хозяйственную сумку, из которой торчит хвост рыбы варёной. А сбоку надпись большими буквами с названием нашего работодателя.
Поднял я сумку с трудом и поволок ко входу в супермаркет. Нам сказали с шариками и сумками по первому этажу ходить и лица счастливые делать, показывая видом всем, что мы такие счастливые, что рыбы купили сразу варёной и нам не надо два часа у плиты стоять и запахи неприятные нюхать.
А супермаркет огромный, как все супермаркеты в Москве. По нему идёшь, идёшь бесконечно, а там: отдел мороженого метров пятьдесят, отдел крабовых палочек такой же, отдел горошка зелёного – для каждой мелочи свой отдел и ассортимент из десятков наименований. Их если просто читать, день понадобится. А нам ходить по этому супермаркету.
Волоку я сумку по коридору, потому что в магазины запретили заходить, и улыбаюсь. А рядом худенькая девушка волочёт сумку, шариком размахивает и тоже улыбается. А улыбка у неё такая вымученная, ненастоящая. Оскал, а не улыбка. Тащит сумку, надрывается. А за ней Антониан цаплей в своём костюме фиолетовом шагает и рассказывает:
– Раньше здесь чистое поле было. Прямо посреди Москвы. А сейчас супермаркет отгрохали. И стоматологию построили за углом.
Девушка скалит ему зубы и сумку волочит по земле.
– А давайте я шарик ваш понесу. А то мне сумки не досталось. Буду с двумя шариками ходить. Вдруг в два раза больше заплатят?
Девушка отдала ему шарик и дальше сумку тащит. Ногами упирается, босоножками перебирает, дышит рывками, старается. Антониан рядом идёт и рассказывает:
– В Москве везде раньше чисто поле было, а сейчас домов понастроили, метро запустили, даже ракеты с ВДНХ отправляли. Сразу в космос. Вы на ВДНХ бывали?
Девушка кивает Антониану, а он грудь вперёд выставляет от гордости и поглядывает вокруг себя, словно король, и шариками помахивает.
И тут подбегает к нему бригадир Лёня и говорит быстро:
– Не ходите парами. Умоляю. Иначе – всё.
Подбежал и убежал сразу.
Я волоку свою сумку один, так что мне
