Словно кровью окатило снег.
Я надел шапку. Мне было холодно, тоскливо... Хотелось проснуться.
* * *
Автобус внезапно остановился. Шофер переговорил с кем-то, кто стоял на дороге, потом обернулся к нам:
- Проверка...
Дверь открылась со скрежетом. В автобусе появились двое-трое омоновцев с мини-автоматами, один сказал: - У которых нет документов - на выход по одному. Остальным сидеть.
- Что вы такое говорите? - сказал старичок. - Я инвалид войны!..
- Значит, сидите, - тут же отозвался старший, хмыкнул, оглядел всех. Пенсионные книжки сойдут, удостоверения блокадников и прочих участников тоже...
Посмотрел на меня, кивнул. Я пошел следом за ним.
- Что случилось-то? - вдогонку спросила вдова.
- Карантин, - как-то странно буркнул старший.
На дороге стоял бронетранспортер, на обочине - бело-синий "гибэдэдэшник". Несколько вооруженных людей, некоторые в касках и бронежилетах, маячили между ними. Чуть дальше виднелся шлагбаум, за которым дорога тоже была перегорожена; там стояли машины, слышались голоса и двигались люди. А еще дальше, за реденькой цепью сосен желтым светом полыхала железнодорожная платформа. На платформе толпилось множество людей, и явственно раздавался лай овчарок.
- Паспорт, военный билет? - спросил лейтенант в камуфляже, освещенный прожектором БТРа.
Паспорт у меня был с собой: по идее, в этом и не было ничего удивительного, учитывая, что еще утром я был в самолете, перелетевшим чуть ли не пол-России.
- Старенький паспорт-то, советский, - сказал лейтенант, разглядывая паспорт. - Что, гость Питера?
- На похороны прилетел, - сказал я. - Вы же видите...
- Ну-ну, - миролюбиво отозвался он. - Ладно. Паспорт я пока оставлю у себя. А вы пройдите в автобус.
- Как же я без паспорта? Меня и в гостиницу не возьмут.
- А я и не сказал, что вы без паспорта уедете...
Лейтенант кивнул омоновцу, тот легонько подтолкнул меня к автобусу.
Потом по команде омоновца автобус подал назад, освобождая место следующим автомобилям, свернул влево и въехал на пятачок возле заправки. Пятачок уже был забит до отказа, а по периметру стояли вооруженные люди в камуфляже.
Хотелось курить. Я попросил шофера открыть двери, чтобы покурить на воздухе, но не успел выйти, как где-то за машинами рявкнул мегафон:
- Водитель ПАЗа, закройте двери! Никому не выходить! После предупреждения открываем огонь на поражение!
Пришлось курить в автобусе, пуская дым в дверную щель. Шофер, сидевший за моей спиной, положил руки на руль и сдавленно матерился, глядя прямо перед собой.
* * *
В общем-то, жить было можно. Вдова пошепталась со своими старичками - и неожиданно появилась бутылка водки. Нашлись и пластиковые стаканы, а шофер, внезапно подобрев, достал пакет с двумя мятыми хотдогами.
- Берегла водку, чтобы с землекопами рассчитаться, - сказала старушка. - А там сейчас порядки другие. Водку не берут.
- За Европой тянутся, - сказал крепкий на вид старик. - А какая тут Европа? - Он кивнул за окно и плюнул. - Ну, помянем...
Помянули.
- Я от совета ветеранов районного, - сказал он, выпив и лихо крякнув. Вообще-то я плохо знал покойного, но меня попросили... Мало нас-то осталось...
Выпили еще. Появилась вторая бутылка. Когда и она подходила к концу, а деды отогрелись и повеселели, снаружи стукнули. Шофер открыл двери, в проем всунулась веснушчатая веселая рожа в шапке с кокардой.
- Распиваете? - весело осведомилась она.
- Влезай, присоединяйся! - крикнули ему.
- Влезаю! - ухмыльнулся он.
Сержант оказался веселый. И компанию так поддержал, что третья бутылка кончилась почти мгновенно. Он мигнул одному деду, другому, шепнул что-то вдове, на белом лице которой появился слабый румянец, - и высунулся в окно:
- Эй, Саньк! Тут деды с кладбища едут. Пол-дня мерзли... На вот тебе деньги, сбегай за фуфырем... Слышь? Закуски возьми!
Однако веселость - веселостью, но секретов он не выдавал. На мои вопросы о карантине отвечал так:
- А мне не докладывают! Я срочник - поднимут ночью и поведут на амбразуры, и как звать, не спросят, так и останусь неизвестным героем...
* * *
Потом Леха - сержанта звали Лехой - исчез. Час-полтора его не было. Старички дремали, но в автобусе становилось зябко. Шофер время от времени включал подогрев.
Снова стукнули: за окном во тьме маячило веснушчатое лицо, рот до ушей:
- Короче, старичье, вас обратно заворачивают. В город никого не велено пускать.
- Куда обратно-то? - утомленно рявкнул шофер. - На кладбище?
Леха хохотнул и исчез.
- Меня дома же ждут, - сказал шофер. - Мать их так... Карантин выдумали. Хоть бы позвонить, сволочи, дали...
Вверху застрекотало. Низко-низко над нами проплыл вертолет.
Потом еще один. Повисел над шоссе, разбрасывая пятна света, взмыл выше и исчез.
Шофер только присвистнул.
- В одна тысяча девятьсот сорок втором... - проскрипел районный совет ветеранов, - на Западной Лице...
- На чем? - спросил шофер.
- Речка такая... Так вот, мы голыми руками, считай, окопались, и так, что генерал горных стрелков Дитль больше за всю войну шага к Мурманску не сделал...
Старик, проявив неожиданную прыть, внезапно оказался у дверей:
- Открой-ка, паренек... Я вас научу в разведку ходить...
Шофер открыл было рот, покачал головой.
- Открой, я сказал!
В руке у него оказалась монтировка, вынутая, видно, из-под сиденья. Он сунул ее в щель и стал выворачивать двери.
Шофер матюгнулся, плюнул:
- Да и хрен с тобой!..
Дед вывалился наружу. Некоторое время было тихо, потом раздался звонкий лехин голос:
- Дедусь, ты куда? Стоять!..
- А что мне, в кальсоны срать?? - рявкнул в ответ райсовет.
Потом послышался шум.
Шофер покачал головой.
- Хлопнут этого Дитля. Мы ж не в Ольстере - пули у них не резиновые.
Но было тихо.
А потом вдруг что-то большое и темное показалось в дверях. Мы глянули и ахнули: разведчик пер на себе оглушенного Леху!
* * *
Леху разложили на полу, привязав его собственным ремнем к ноге сиденья. В свете единственной лампы, горевшей над передней дверью, мы склонились над "языком". Оживившиеся деды отыскали остаток водки, брызнули Лехе в лицо, потерли виски. Леха открыл заячьи глаза, опушенные белесыми ресницами.
- Вы чо?.. - сдавленно спросил он. С лица его сошла улыбка, и оно может быть, впервые в жизни - приняло осмысленное выражение.
- Не шуми, - строго сказал разведчик и приставил к лехиному носу раструб автомата. - Шутить я не буду... Прогрей-ка двигатель! - велел он шоферу. И снова наклонился к Лехе: - Стрельну - никто и не поймет, где это хлопнуло, понял?
- Понял, - безропотно сказал Леха.
- А теперь отвечай на вопросы. Это что - военный переворот?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
