Рядом с окном была пожарная лестница, ведущая на крышу.
Размахнувшись, Григорий Арсеньевич со всего маха ударил в стекло. Она разбилось, но не вылетело. Осколки повисли на полосках бумаги. Выругавшись Григорий Арсеньевич начал вынимать осколки, а потом, повернувшись осторожно залез на подоконник. На мгновение он посмотрел вниз. Пятый этаж, если поскользнуться, то костей не соберешь, и, тем не менее, нужно было торопиться.
Высунувшись из окна, Григорий Арсеньевич ухватился за перекладину лестницы. Металл показался ему ледяным — буквально обжег сквозь вязанные перчатки. Тем не менее, промедление было смерти подобно. Рывок и барон оказался на пожарной лестнице, а потом быстро полез наверх. Лучше оказаться на крыше, прежде чем патруль найдет разбитое окно.
Он едва успел.
— Стой! Стрелять буду.
Еще пара перекладин.
Бах! Бах! Одна из пуль ударила в жесть крыши и, взвизгнув, ушла рикошетом. Григорий Арсеньевич перевалил через край крыши. Что ж, пол дела сделано, теперь главное не поскользнутся и не упасть. Осторожно скользя и широко расставив руки, чтобы сохранить равновесия, Григорий Арсеньевич устремился к краю крыши. Там маленькая лесенка вела на его дом, чья крыша была чуть ниже. Он уже почти добрался до цели, когда вокруг него вновь засвистели пули. В этот раз барону пришлось остановиться и охладить пыл преследователей. Пара выстрелов заставила их притормозить. Григорий Андреевич специально стрелял поверх голов — если бы он хотел, он бы с легкостью снял бы первых двух патрульных, выбравшихся на крышу.
Спустившись на крышу «своего» дома более плоскую, чем предыдущая, Григорий Арсеньевич быстро пробежал в двери, откуда лестница вела на чердак. Он хорошо слышал грохот шагов и крики преследователей, но и не думал останавливаться. Вот чердак… пятый… площадка между четвертым и пятым. Сунув руку под декоративную лепку он сдвинул несколько витков узора. Со скрипом в нише открылась потайная дверь.
Несколько шагов, дверь захлопнулась, и Григорий Арсеньевич оказался в полной безопасности Убежища. Тяжело вздохнув, он оперся спиной об закрывшуюся дверь потайного хода. Несколько минут он стоял, прислушиваясь. Вскоре в парадном загромыхали чьи-то шаги, потом раздались голоса.
— Посмотри на четвертом!
— Нет здесь никого!
— Куда он делся?
— Может он уже на улице?
— Да не успел бы… если только головой вниз меж пролетов сиганут. Нет, он где-то тут, спрятался, гад, нутром чую.
Еще раз вздохнув, Григорий Арсеньевич убрал пистолет и направился по коридору к центральной комнате Убежища. Тут все было знакомо и привычно.
Катерина уже ждала его. В мужском галифе и кожаной куртке с меховой подкладкой она выглядела очаровательно, а короткая стрижка «под Гавроша», пусть даже выполненная весьма неумело — парикмахерское дело не было коньком Григория Арсеньевича, превратила Катерину в настоящую «пацанку».
— Что там? У нас неприятности?
— Пока нет, — Григорий Арсеньевич обвел взглядом опустевшую нишу продуктового склада. — Однако это была последняя ходка. Теперь кроме запаса НЗ у нас ничего не осталось.
— И?..
— Пора отправляться дальше. Мы же прибыли сюда не для того, чтобы подкормить голодных. Идет война, и мы, особенно я, как офицер СС, послаблений от местной власти не получу. Да и ты приговорена к расстрелу…
— Но ведь вы с ваши сверхспособностями могли бы помочь…
— Поджечь еще один немецкий танк? И дальше что? Танковую дивизию я не остановлю, и осаду с Ленинграда мне не снять, даже если использовать мощь диска… Так что тут нам делать нечего. Другое дело Белый город. Почему вас с Василием пытались туда отвезти? Что там происходит? Мне кажется, что это наиболее важная из ныне существующих загадок… Что за сила обосновалась в Белом городе?
— Но ведь нас похитили, когда мы были в Мире Снов. Может все это простой кошмар и только…
Григорий Арсеньевич отмахнулся.
— Ерунду говоришь. Ваше похищение произошло против желания Ктулху, что само по себе настораживает. Если мы пешки в его игре, то этот ход он явно не учел. А как такое может быть с Богом, тем, кто все видит и все знает: как прошлое, так и будущее? Значит существует некая сила, противостоящая ему, и это не слабые и разрозненные Старцы, ни жадные Ми-го из Гоцлара, а кто-то иной, более изощренный и более опасный… Впрочем, чего сейчас ломать голову и строить беспочвенные догадки. Диск нас ждет.
— Но…
— Катенька, не бойся. Ты уже побывала и в Антарктике, и в глубинах Тихого океана. Смерть должна была забрать тебя сотню раз, и тем не менее на тебе не царапины.
— Но…
— Поверь мне, я уже бывал в Белом городе и ничего со мной страшного не случилось, так что вперед!
С этими словами Григорий Арсеньевич пересек Убежище — небольшое помещение без окон, расположенное между зданиями так, что об его существовании невозможно было догадаться, если только не начать сносить квартал. Тут можно было отсидеться долгое время, так как имелось все необходимое: запасы продуктов, дистиллированной воды, и все остальное, что только могло понадобиться человеку. Даже был собственный генератор электричества, работающий на керосине… Появилось это убежище лишь в далеком восемнадцатом. На мгновение барон закрыл глаза и память вернула его в те далекое годы. Он вновь увидел людей марширующих с красными флагами. Вновь город грязный, серый, хмурый, погрузившийся в пучину межвластия.
— Пойдем. Мне еще предстоит подготовить диск к полету.
— Но ведь вы возились с ним больше недели?
— Поверь, если у нас что-то откажет на полпути, мы ничего не сможем сделать.
Решительным шагом он прошел к двери в дальнем конце убежища. За ней располагалась комната такого же размера, как Убежище, однако большую часть пространства занимал огромный круглый предмет, похожий на диск дискобола или на две суповые тарелки, стоящих на трех тонких ножках.
Сняв с полки два летных шлема, Григорий Арсеньевич стянул ушанку, и водрузил один шлем себе на голову, второй протянул Катерине.
— Не станем медлить, — и, взяв с той же полочки, где раньше лежали шлемы маленькую коробочку с несколькими кнопками, Григорий Арсеньевич шагнул к таинственному диску. Его большой палец вдавил одну из кнопок, и тут же загудели сервомоторы. Часть диска съехала в сторону, открыв доступ во внутреннюю кабину. — Прошу, мадам, — и Григорий Арсеньевич галантно шагнул в сторону, жестом предлагая Катерине подняться на борт. — Садитесь, устраивайтесь пристегивайтесь… Ну а я присоединюсь к вами через минуту другую.
Развернувшись Григорий Арсеньевич вернулся в Убежище, на ходу срывая с себя шинель и стягивая толстые свитера один за другим.
Неожиданно внимание его привлек стук в потайную дверь. Патруль понял, что он ушел через тайный ход и начал простукивать двери. «Ничего, даже если они найдут дверь, им понадобиться не меньше часа, чтобы ее открыть. Вряд ли у них с собой есть взрывчатка, а без нее железную плиту, загораживающую выход не сдвинешь. В любом случае, самое время делать ноги». Подойдя к небольшой цистерне с краном — хранилищу керосина, он запалил фитиль. «Дай бог, чтобы они не успели сюда вломиться», — подумал барон. В любом случае нужно было замести все следы, чтобы власти никак не смогли идентифицировать тех, кто прятался тут. Кроме того, огонь средство универсальное: он уничтожит все следы не только их, но летающего диска.
Облачившись в точно такую же куртку, что и Катерина, Григорий Арсеньевич вернулся к диску.
— Что там происходит? — с тревогой спросила Катерина, кивнув в сторону Убежища.
— Похоже, они обнаружили наше логово, вот только войти не могу. Однако придется лететь днем, без проверки, а это не лучший вариант.
Тем не менее, поднявшись по крошечной лесенке, Григорий Арсеньевич устроился в удобном кресле — предназначенные явно не для людей кресла моментально принимали форму тела. Григорий Арсеньевич пристегнулся и только потом закрыл «входной люк» — отъехавшая в сторону часть диска, встала на свое место. Зашипели вакуумные присоски — началась герметизация.
Григорий Арсеньевич внимательно оглядел кабину. Она рассчитана была на семь пассажиров, но ныне пять кресел пустовали. На самом деле для управления Диском было достаточно и одного человека, но существовало множество подсистем, для управления которыми требовались отдельные операторы.
— Катерина, пересядь. Тебе придется заняться системой обороны. Так как прорываться будем днем, то нас наверняка обстреляют зенитчики. Как только взлетим повыше, включишь защитное поле… Ну, что, готова?
Катерина кивнула.
Тогда Григорий Арсеньевич надавил на другую кнопку пультика, и часть купола диска над головой стала прозрачна, а потом где-то далеко загудели пневмотяги. Крыша помещения стала складываться, словно гармошка. Если честно, то это была, пожалуй, одна из самых опасных операций. Больше всего барон боялся, что механизм за долгие годы испортился и не сработает должным образом, но демоны все делали делали, как говориться, «на века».
