— Катерина, пересядь. Тебе придется заняться системой обороны. Так как прорываться будем днем, то нас наверняка обстреляют зенитчики. Как только взлетим повыше, включишь защитное поле… Ну, что, готова?
Катерина кивнула.
Тогда Григорий Арсеньевич надавил на другую кнопку пультика, и часть купола диска над головой стала прозрачна, а потом где-то далеко загудели пневмотяги. Крыша помещения стала складываться, словно гармошка. Если честно, то это была, пожалуй, одна из самых опасных операций. Больше всего барон боялся, что механизм за долгие годы испортился и не сработает должным образом, но демоны все делали делали, как говориться, «на века».
Неожиданно в открывшемся отверстии показалось две головы. Патрульные оставшиеся на крыши с удивлением рассматривали открывшееся помещение и диск. Лица их вытянулись от удивления. Потом один из них что-то закричал, но Григорий Арсеньевич звуков снаружи не слышал. Он видел лишь как медленно открывается и закрывается рот человека, и даже попытался понять, что тот кричит, но так и не разобрал. На пульте один за другим загорелись изумрудные огоньки — диск готов к полету.
Перевести рули в вертикальное положение, дать вертикальное ускорение. Рывок и они вылетели из Ангара, на несколько мгновений зависнув над крышей. Наверху над головой раскинулось бездонное серое небо, словно нарисованное на огромном куске ватман, а под ними во все стороны протянулись обледеневшие крыши замороженного, задавленного блокадой Ленинграда. Вдали в серой дымке возвышался потускневший купол Исакия, черным казался шпиль Адмиралтейства и повсюду висели небольшие аэростаты.
Григорий Арсеньевич с ловкостью дал рычаги на себя. Управлять диском было ненамного труднее, чем трактором. Главное подняться на высоту более километра, а там нужно лишь указать нужную точку на объемной карте близлежащего пространства. Конечно, существовали и другие более удобные способы для маневрирования и управления кораблем, не даром в диске было семь кресел, но Григорий Арсеньевич предпочитал не заморачиваться, к тому же сам он подробностей управления всеми приборами не знал, а хоть и понятные надписи над каждой ручкой, кнопкой и переключателем не слишком облегчали задачу.
На прозрачной крышке диска заискрились вспышки. Вначале Григорий Арсеньевич не понял в чем дело, а потом догадался: по ним стреляют. Конечно, обычные оружейные пули не могли пробить удивительный металл, но, с другой стороны кто его знает… «Лучше не рисковать», — решил Григорий Арсеньевич и еще раз взглянул на Катерину. Та, похоже, не заметила вспышек, она любовалась панорамой города.
— Готова? — поинтересовался Григорий Арсеньевич.
Девушка встрепенулась, словно до этого была глубоко погружена в себя.
— А?
— Я спрашиваю: готова?
— Да, да, конечно, — затараторила Катерина.
— Тогда вперед! И помни: стрелять только в крайнем случае. Во-первых не стоит сбивать наших, а во-вторых не нужно демонстрировать, на что способен этот аппарат.
— Вы уже говорили об этом…
— Говорил… Главное, чтобы та запомнила, — и, взявшись за рычаги, Григорий Арсеньевич заложил крутой вираж, а потом уже где-то над Невой, он краем глаза заметил вспышку — огонь столбом ударил в небо.
— Что это, Григорий Арсеньевич?
— Вот и погибло наше Убежище.
— Но…
— Нам нужно лететь дальше Белый город ждет нас, — и насвистывая «На сопках Манчжурии», Григорий Арсеньевич повел Диск вверх, поднимаясь по широкой спирали.
Город уже стал набором кукольных домиков — объемной картой, нанесенной на гигантский живой глобус, когда откуда-то снизу наперерез метнулось два истребителя. По скорости они не могли сравниться с диском, но тот мог набрать нужную скорость лишь в верхних разряженных слоях атмосферы. Быть может, это можно было сделать и много ниже, но Григорий Арсеньевич об этом ничего не знал.
А истребители догоняя открыли огонь. Прозрачный колпак превратился в настоящее соцветие рассыпающихся искр.
Какое-то время Григорий Арсеньевич и Катерина сидели молча, а потом неожиданно девушка вскрикнула:
— Посмотрите! Он что с ума сошел.
Григорий Арсеньевич изогнувшись посмотрел на приборную доску перед девушкой. Трехмерный экран синего свечения ясно показывал траектории истребителей и диска, и совершенно ясно было, что одна из боевых машин развернувшись, летит прямо на диск.
— Решил пойти на таран! — фыркнул Григорий Арсеньевич.
— И…
— Я с эти разберусь. Ты лучше держись покрепче.
Щелчок и перед Григорием Арсеньевичем возникла та же картинка, что и перед Катериной. Если честно он ожидал чего-то подобного, не могло выйти так, чтобы все получилось гладко, наверняка Судьба вопреки всему подстроила им какую-то каверзу. И вот теперь навстречу им несся истребитель. Григорий Арсеньевич был далеко не уверен, что диск выдержит такое столкновение. Единственный способ уклониться от столкновения, в последний момент поставить диск «на ребро». Маневр рискованный, но в данном случае риск оправдан. Григорий Арсеньевич впился руками в рычаги управления так сильно, что костяшки пальцев побели. «Секунда… еще секунда… Вот оно», — он всем своим весом навалился на рычаги, и почувствовал как пол уходит у него из-под ног…
Глава 1
ГДЕ-ТО В ПРИБАЛТИКЕ
Лето 1942
Парашюты рванулись,Приняли вес.Земля колыхнулась едва.А внизу — дивизии«Эдельвейс»И «Мертвая Голова».
М. Анчаров «Баллада о парашютах»
В этот раз с самого начала все пошло наперекосяк. Во-первых Шлиман настоял на группе, а с группой Василий Кузьмин никогда не работал, во-вторых пришлось впервые в жизни прыгать с парашютом, а прыжок выходил затяжным. Не всякий опытный парашютист решился бы на такое. И в-третих — погода. Над Балтикой бушевал шторм. Летчики не хотели поднимать машину в воздух, но был приказ сверху и тут хоть кол на голове чеши, а пришлось подчиниться.
А что самое главное: ему категорически не понравилась «команда» — хмурые, угрюмые люди, больше смахивающие на уголовников, а не на героев-диверсантов. Встреть он такого в темной подворотне, шарахнулся бы. Да и имен никто кроме их начальника Павла Александровича Кашева не имел. Гвоздь — здоровенный, сутулый детина с выпирающей вперед нижней челюстью и лбом, как у питекантропа. Бешенный, чаще его называли просто Бесом — маленький вертлявый цыганчик с золотой серьгой в ухе. Сема сам себя шире, но не толстый, а широкосный, руки как ноги нормального человека, ноги — столбы. За спиной у него поговаривали что он с одного удара быка остановить может, и, судя по размеру кулаков, этому верилось. Сам же Кашев выглядел и вовсе непримечательно: обычное лицо, обычные глаза, маленькие круглые очечки — сельский учитель, да и только. Такого увидишь на улице и тут же забудешь, о том что видел.
Сам же Василий всеми силами рвался в Ленинград. Он хотел разыскать Катерину, которая, только появившись, тут же вновь пропала. Он хотел защищать город, ставший ему родным и ныне задыхающийся в тисках блокады. О жизни в осажденном Ленинграде ходили чудовищные слухи, и тем не менее город держался… Однако сколько Василий не рвался на берега Невы, начальство решило по другому. Проверки, переподготовки… Как будто он мог разучиться стрелять или забыть приемы джиу-джитцу. А теперь эта усадьба в Прибалтике — штаб квартира Балтийского отделения Аненербе.
Что знали в штабе об этой усадьбе? Почти ничего. Раньше считали те места гиблыми на манер Помераневских болот. Там частенько пропадали люди, да и с капищ язычников, что местами возвышались на островках посреди топей, и свечение исходило, и музыка дьявольская порой доносилась. Потом еще при Екатерине Великой построил там усадьбу один барин — отпрыск знаменитых Херасковых. И тут уж началось вовсе несусветное. Первые несколько лет барин прожил в имении, словно какой отшельник, а потом, как помер, всякое злое началось твориться в округе. То младенца скрадут, то урожай неведомо отчего враз сгинет, то среди скота падеж. А потом слух пошел, что не умер барин вовсе, а живет себе в заколоченной усадьбе и Зло на округу наводит. Приехали ревизоры из Петербурга, ходили, бродили, так ничего и не нашли, но нечисть с того времени поутихла. Однако стоит только молодой матери зазеваться, ее ребенок тут же исчезнет, или пастух недоглядит — у всех коров молоко кислыми будет. В общем нечисть говорят озоровала там аж до войны, но по тихому озоровала. А как немцам эти места отошли, то в усадьбе тут же обосновались эмиссары Аненербе. Вот и хотело начальство товарища Шлимана это гадское гнездо разворошить и заодно узнать, чем там господин Вилигут и иже с ним занимаются. Ну, а кто Вилегута лучше всех знает — Кузьмин. Конечно, если бы был жив Григорий Арсеньевич — ныне Шлиман и остальные считали его мертвым — то речь о кандидатуре начальника разведотряда не шла бы…
