Очутившись в здании, я остановилась и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.
«Нет, ничего плохого не случится». Машина могла принадлежать отцу.
«Тогда где же Джозеф, его верный водитель?»
Я поднялась по лестнице к своей квартире на втором этаже и оглядела коридор, но не заметила ни Джозефа, ни отца. Здесь совсем никого не было.
Впрочем, у отца имелся ключ, потому он мог ждать меня прямо в квартире.
Но что-то не так. Я весь день это чувствовала.
«И что бы то ни было, мне не сбежать».
Я осознала это с предельной ясностью, когда прошла дальше по коридору и заметила, что дверь моей квартиры приоткрыта. Щель была небольшой – нельзя сказать, что дверь распахнута настежь – а внутри горел свет. Кто бы там ни находился, этот человек не хотел меня удивлять.
Приоткрыв дверь, я не вошла, так и замерла на коврике, осматривая прихожую своей крошечной квартиры.
Свет лился из спальни.
Глубоко вздохнув, я все же шагнула внутрь, но не стала закрывать за собой. На комоде лежала связка ключей и пара поношенных черных кожаных перчаток.
Когда я ощутила аромат лосьона после бритья, то замерла.
Нет, это не папа.
Словно подслушав мои мысли, из спальни в прихожую вышел мой единокровный брат Абель. Остановившись, он склонил голову набок и оглядел меня, явно не впечатленный.
– Разве у тебя нет зонтика? – спросил он. Его первые обращенные ко мне слова за целый год.
Я сняла портфель с плеча, положив его на пол, а затем расстегнула пальто, стараясь сохранять спокойствие. Или хотя бы скрыть внешние проявления нервозности.
– Что ты здесь делаешь? Откуда у тебя ключи?
Он вышел на свет и улыбнулся. Абель ничуть не изменился. Его улыбка больше походила на насмешку, а глаза с неодобрением следили, как я снимала промокшее пальто и вешала его на спинку стула.
– Я тоже рад тебя видеть, сестренка, – Абель прошел мимо меня на кухню и достал бутылку виски, которую я держала для папы. Открыв крышку, он принюхался, а потом достал из сушилки чистый стакан и налил себе немного. – Думаешь, тебе стоит выпивать? – спросил Абель, поворачиваясь ко мне и прислоняясь к стойке.
– Это не моя бутылка, а папина. Так что ты здесь делаешь?
– А я не могу навестить свою сестру?
Я не стала утруждать себя ответом. Наши с Абелем отношения находились на отметке «ненависть». Он терпеть не мог меня, а я – его. И так повелось с первого дня нашей встречи. Он просто придурок.
– Почему ты так поздно? – спросил он злым тоном. Подойдя к столу, я заметила, что брат просматривал мой ежедневник и записи с уроков. Интересно, что он хотел там найти?
– Я работала. Абель, зачем ты приехал? – просила я, закрывая ежедневник. Он все равно ничего бы там не обнаружил, потому я не волновалась. Я знала правила и саму себя. Как бы сильно мне ни хотелось сказать, что меня не волновали ни они, ни последствия, но это было бы ложью.
– Библиотека закрылась час назад. Хочешь сказать, ты просто сидела там после закрытия?
– Это называется «уборка». И откуда тебе вообще известны часы работы библиотеки? Ты следишь за мной? Я здесь с папиного благословения, и ты это знаешь...
– Надеюсь, ты не лжешь, Айви. Не дай бог я узнаю, что ты была на свидании.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он допил виски из стакана и поставил его в раковину, прежде чем пройти в гостиную.
– Ты поэтому просматривал мой ежедневник?
– У меня плохие новости, – усмехнулся он и пожал плечами. – И хорошие. Какие хочешь услышать первыми?
Гнетущее ощущение, преследовавшее меня весь день, вернулось. Чтобы не упасть, я уперлась рукой в спинку стула.
Это не ускользнуло от внимания Абеля.
– Не смей падать в обморок, мать твою. Я же сказал, что все не так уж и плохо.
– Что случилось?
– Папа заболел.
Абель никогда не был близок ни с кем из членов семьи, но его тон все равно показался мне необычным. Хоть нас и не связывали тесные узы, однако это не повод для злорадных и даже счастливых ноток, проскользнувших в его голосе.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю о том, что у него был приступ...
– Приступ? Сердечный...?
– Дай мне закончить, – отозвался он, опускаясь на диван и кладя руку на спинку. Пальцем другой он коснулся небольшой дырки в подушке. Оставленной там, очевидно, сигаретой. – Ты куришь, Айви? – шокировано спросил Абель.
– Мебель досталась мне вместе с квартирой. Эта дырка уже была там. Так что случилось с папой? – я достала портфель и стала рыться в нем, ища сотовый.
– Ничего у тебя не выйдет, – произнес Абель, увидев телефон у меня в руке. – Папа сейчас не может ответить на звонок, – передразнил он стандартную фразу для автоответчиков, но каким-то странно жутким голосом.
– Да что с тобой? – я нажала на кнопку, чтобы позвонить папе, и меня тут же перевели на голосовую почту. Я попыталась набрать номер Эванжелины, но с тем же успехом. Наконец, я стала дозваниваться до мамы, но услышала лишь гудки.
Абель поднялся на ноги, выхватил у меня телефон своей большой ладонью, сбросил вызов и положил мой сотовый к себе в карман.
Я посмотрела на старшего единокровного брата. Он был почти на десять лет старше меня, рожденный от первой жены отца, и всегда ненавидел меня с сестрами, которые появились на свет во втором – признанном – папином браке.
– Он в коме, – на его лицо набежала тень. – Там проводят разные тесты, но пока обнадеживать нечем.
– Что? Как? Когда?
– Два дня назад.
– И ты сообщаешь мне только сейчас? Где он?
– В больнице. Где ему еще быть?
– В какой?
Он посмотрел на меня, как на идиотку. Да, значит, в той самой больнице, куда ходили все члены «Общества».
Повернувшись, я поспешила в спальню, чтобы собрать кое-какие вещи. Мне нужно ехать домой. Я должна. Боже, я и не думала, что когда-либо вернусь туда по своей воле.
– Разве ты не хочешь услышать хорошие новости? – спросил Абель, встав в дверном проеме.
Я бросила на него взгляд, когда он небрежно прислонился к косяку.
– Нет, не хочу. Папа в больнице, и мне нужно ехать к нему. Выяснить, что произошло. Ты ведь мне не расскажешь, так?
