Охотник вытащил лодку на берег. Потом взобрался на дерево, до развилки. Свёрток, конечно же, прихватил с собой. Здесь он его и развернул. Внутри оказалась резнина, изящно вырезанная из бивня фигурка молодой женщины. Очень красивая была фигурка: тонкая, стройная, будто прозрачная, будто готова взлететь, как пушинка. Охотник глядел и не мог налюбоваться. Хороший он резчик. Все хвалят. Красиво вырезал. Но, самое главное, кого он вырезал. Не просто ведь женщину. Жену свою вырезал. Молодую жену. Чёрную Иву. Ивушку, как он её про себя называет. А шаман велел сжечь. Не бывать такому. Никогда не бывать!
– Вот здесь и будешь теперь жить, - обратился охотник к фигурке. – Печалиться нечего. Тут ведь красиво. Река вся видна и наш степной берег за нею. Там, дальше, стойбище. Там солнце восходит. Каждое утро станешь солнце встречать. Хорошо тебе тут будет. Совсем хорошо. Не горюй. Весной дрозд пропоёт тебе сладкие песни вместо меня.
Он заботливо поставил фигурку в развилке. Немного даже поскрёб кору, углубил, чтоб фигурка держалась, чтобы ветром не сдуло, когда подует. Не должно было сдуть. Потом охотник пригнулся, поглядел вниз, дабы определить: не будет ли видно снизу, особенно с реки, с лодки. Не было видно с воды. Разве что с середины реки или дальше. Но оттуда уже только орёл разглядит. А тому можно. Орёл пускай смотрит. Пускай.
Орёл тут же и заклекотал, словно услышал. Охотник даже вздрогнул. Орёл клекотал сзади, оттуда, откуда он приплыл. Но не было видно. Сидел где-то за ветвями, на другом дереве, и наблюдал. Может быть, и за охотником наблюдал, не только за рыбой. Наверное, и за охотником.
«Пусть наблюдает», - подумал охотник. Плохого ничего он не сделал. Шамана только ослушался. Но для орла что плохого? Ничего нет плохого тут для орла. Пусть наблюдает.
Охотник слез с дерева, вернулся к лодке. Внимательно осмотрелся: не наблюдал ли ещё кто-нибудь кроме орла? Никого не было видно, даже орла, и того не было видно, невозможно было заметить, поскольку тот смолк. Но теперь высоко над водой заострённо скользила светлобрюхая скопа, высматривая себе рыбину – и орёл наверняка наблюдал уже за нею, не за охотником, потому тот удовлетворённо хмыкнул, затем глянул вверх, на развилку, где оставил свою резнину – не было отсюда видно и фигурки тоже. Вроде бы удачно всё складывалось. Вроде бы хорошо.
Можно было теперь возвращаться.
****
За три дня быстрого пути разведчики достигли окраины земли степных людей. Впереди теперь вздымались жёлтые покатые холмы, а за ними должна быть пустынь, безлюдное место, куда никто не ходил. Живут ли там дальше хоть где-нибудь люди – неведомо. Но если всё время забирать вправо, тогда через два дня пути появятся горы, там проживает родственное племя горных братьев. Если же забирать влево, тогда, рано или поздно, придёшь к маленьким людям тундры, злому, враждебному народу, который предпочитает жить в уединении, на самом краю земли, у кромки отступающих льдов. «А вот если идти прямо, упорно идти на восход, что встретишь там? – думает Сосновый Корень, молодой светловолосый охотник, с голубыми глазами, высокий и стройный. – Хорошо бы туда однажды добраться. Как-нибудь взять и сходить».
Сосновый Корень идёт первым во главе отряда из четырёх молодых разведчиков. Он вроде как главный и гордится этим, хотя, конечно же, никому не покажет своей гордости. Но вот когда они вернутся в стойбище, можно будет при случае рассказать, всем рассказать. И про то, как дошли до края земель – тоже.
Степных людей привели на эти земли ещё деды. Они пришли с благодатной полуденной стороны, где людям стало тесно. Здесь же было совсем не плохо, безбрежный степной простор по левую сторону от реки невозможно было окинуть взглядом. Степь уходила за небосклон. Это сейчас степь потихоньку отступает на восход, а тогда, говорят, были одни только травы, без единого кустика. И множество травоедов на этих травах. Всяких-всяких. И мамонтов тоже.
Сосновый Корень остановился, приставил ладонь ко лбу и стал оглядывать дальние холмы. Жёлтые холмы сверкали на солнце и, казалось, колыхались в полуденном мареве. Трава здесь полностью выгорела и рассыпалась в пыль от малейшего прикосновения. Травоедам нечего делать в таких бесплодных местах – и людям тоже, кажется, нечего делать. «Надо бы передохнуть», - подумал Сосновый Корень. Но где найти тень? Не сидеть же на солнце, на раскалённой земле.
– Сосновый Корень, наверное, надо дойти до холмов и возвращаться, - предложил Канюк, второй в их отряде. Канюк прав. Они взяли мало воды. Не рассчитали. Сосновый Корень молча кивнул головой и двинулся дальше. Незачем отдыхать. Дойдут до холмов и повернут назад.
Солнце палило нещадно, почти невыносимо. Сосновый Корень внимательно оглядывал местность, пытаясь заметить хоть какие-то признаки жизни: птицу, ящерицу, змею или хотя бы следы – не было тут никого. Только люди и солнце. И Сосновый Корень в первый раз усомнился: а не ошибся ли шаман? Но пока что очевидно, что ошибся он сам, Сосновый Корень, он рассчитывал, что они найдут воду по пути, но они ничего не нашли, и теперь им больше нечего пить. Последние капли выпили утром. И теперь всех мучит жажда. Сосновый Корень представил, как они вернутся в стойбище с поникшими головами, и другие охотники при встрече станут опускать глаза, а женщины… вот его жена, Игривая Оленуха, у неё такой бойкий язык, от неё Сосновому Корню достанется.
Сосновый Корень поморщился. Не полагается думать о жёнах, когда на охоте или в разведке, не должно думаться, но вот думается. Значит, конец. Их жёны вовсе не умрут от голода. Еды хватит в стойбище, они найдут другую добычу, кроме мамонтов. Но сейчас конец разведки. Пора им поворачивать ни с чем.
Однако Сосновый Корень всё ещё не повернул. Он вдруг вспомнил о сегодняшнем сне во время короткого ночного привала. Уже тогда приснилась жена, уже тогда всё было ясно. Игривая Оленуха насмешливо улыбалась, такая красивая, а потом вдруг сказала: «Пришлю тебе ворону». И всё. Что это значит? – думает теперь Сосновый Корень. – Какая-то насмешка? Придётся терпеть ему насмешки. Придётся.
Между тем отряд дошёл до первых холмов, и все остановились. Конечно, если подняться на холм, можно увидеть ещё вперёд, далеко – но уже хватит. У людей нет воды. Не нашли её в оврагах, как собирались. А солнце жарит нещадно, укрыться негде. И подняться на холм в такую жару совсем нелегко. На небе ни облачка, только солнце, нещадное солнце, вокруг ни звука, никакой живности – что тут разведывать? Они дошли до края земель. И пора возвращаться. Пора, - решил Сосновый Корень:
– Идём назад.
Никто не стал возражать. Все измучены жаждой, все устали не меньше Соснового Корня и все признают его главным. Никто не перечит.
