Вчера их не соединили. Телефонистка прямо сказала, что связи не будет, пусть он не мается зря, а идет домой: линия перегружена. Я бы вас соединила, сказала она, но нет никакой возможности выйти на номер. Конечно, ей легко говорить, а ему каково? Еще она сказала, чтобы он зашел через день или даже через два. Как у нее все просто! Нет, голубушка, решил он, этого никак не может быть, чтобы за целый день нельзя было ничего сделать. Завтра? До завтра еще дожить надо, а сегодня – вот оно. Ей-то что? Она ведь не знает, что там, далеко, Тео тоже волнуется и ждет этого разговора, и хочет поскорее услышать его голос. И, вполне возможно, он тоже хочет ему кое-что рассказать или, по крайней мере, спросить, как он спал, не заболел ли, не нуждается ли в чем-нибудь – например, в деньгах, как знать? Ох, что правда, то правда, деньжат у него маловато и все – на еду, книги и телефон – распределены впритычок до самой пенсии. Нет, если, не дай бог, у Тео что-нибудь случится и ему понадобится лишняя копейка, он, конечно, может оторвать от еды и послать ему немного. Он знает, что значит болеть, особенно если ты один, как кукушка. Он и сам недавно болел. Нет, ничего особенного, обыкновенный гонконгский грипп, но даже о том, чтобы спуститься в аптеку за таблетками, не могло быть и речи. Три дня он лежал, не вставая с постели, а когда на четвертый день попробовал подняться, то чуть не упал. Он не мог держаться на ногах от слабости, чаю – и того не мог согреть. К тому же он знал, что если встанет, если хоть на мгновение сбросит одеяло, хвороба снова вцепится в него, а с рецидивами лучше не связываться. Потому-то он и затаился под одеялом, закутался во что только мог, да так и лежал, с трудом переводя дыхание. Лишь на четвертый день, когда полегчало, он решился оставить свое ложе и поглядеть, что же произошло в мире за минувшие трое суток. Первым делом, конечно, следовало пойти на почту и позвонить Тео – попросить у него прощения. Еще бы! Можно ли на целых три дня оставлять самого дорогого тебе человека в неведении и замешательстве? Только представить себе, что его друг передумал за эти дни! Да, он хотел тут же позвонить и сообщить Тео о своем недомогании, которое, к счастью, уже прошло, но ты все же прости меня! Да, хотя бы извиниться надо было, а об остальном (остальное были эти сотни и тысячи мыслей и рассуждений, которые перемалывал он в бесконечные часы своей болезни), об остальном пока и помышлять нечего! Дай ему волю, он бы целыми днями болтал с Тео по телефону. Одним словом, он просто изнывал от желания поскорее встать и добраться до почты и, однако, не смог даже устоять на ногах. Болезнь лишила его сил, голова пошла кругом, он едва успел ухватиться за спинку кровати. И так еще долгие сутки. Черный день! Никогда ему еще не было так плохо оттого, что вот он здоров и все хорошо, а подняться нельзя. На пятый день он встал. Встал и пошел на почту, и говорил с Тео. Как он радовался! Господи, это даже представить себе нельзя! Словно сто лет не слышал голоса друга. Он подхалимски смеялся, он подпрыгивал и притоптывал, он так размахивал трубкой, что со стороны можно было подумать, что он тронулся. Как бы не так! Откуда им знать, этим посторонним, что он чувствовал? Он даже забыл, что говорит по телефону. Ему казалось, что он стоит лицом к лицу с Тео, со своим замечательным фронтовым другом, и, значит, стесняться совершенно нечего. Он размахивал руками, то притискивая трубку к самому уху, то отводя ее в сторону; в какой-то момент он даже положил ее на барьер и говорил так, уставясь в потолок.

А когда телефонистка напомнила, что он говорит уже восьмую минуту и что это влетит ему в копеечку, он слоено и не слышал, а просто вынул все деньги, что были при нем, и положил перед ней, прямо перед ее носом, – а сам поймал ускользавшую нить беседы и снова начал кричать и размахивать руками. Деньги? Какие деньги? Да плевать на деньги! Он четыре дня пролежал в постели! Четыре дня не говорил с Тео, так что теперь можно было позволить себе покутить. Эх, девушка, девушка! Она ничего, ровным счетом ничего не понимала в его чувствах… И точно так же она ничего не понимала вчера, когда он изнемогал от нетерпения на пороге почты. Идите домой, сказала она, все равно связи не будет. Домой! Что ему делать дома? Ждать завтрашнего дня, вечера, ночи – ах, лучше бы не вспоминать эти ночи! – и снова ждать утра, когда почта опять откроется? Здесь, по крайней мере, он был гораздо ближе к Тео, чем там, в своей комнатушке. Да разве могла эта молоденькая телефонисточка понять, какой огонь сжигал его? Здесь, на почте, он, так или иначе, ощущает присутствие друга. А дома?… И потом – ведь линия может случайно освободиться.

– Ох, папаша! – вздохнула телефонистка, когда зашло за полдень. – Не будет сегодня связи, сколько раз вам повторять! Завтра. Завтра, я вам обещаю. Идите домой!

Завтра – то есть сегодня. Сегодня он будет говорить с Тео. Это чудесно. Ну, а вчера?… Разве он мог уйти, когда его ждал далекий друг, нуждался в нем, в его теплых словах, в его голосе, в конце концов!

– Может, я тебе мешаю, дочка? – спросил он мягко. – Так я на пороге подожду. А если и на пороге мешаю, то на улицу могу выйти…

И он вышел на улицу. Там пригревало солнце, и он даже почувствовал себя лучше, чем в помещении, но на Душе было тревожно, потому что теперь он был дальше от телефона, а значит, и от Тео. Ничего, говорил он себе, если линия освободится, девушка позовет его: он давно заметил, что она с ним добра.

– Нет, папаша, – сказала телефонистка, навешивая на дверь почты большой замок. – Я же вам говорила: Завтра. – И она пошла вокруг дома, где помещалась почта, – сзади была ее квартира.

Только тогда и он ушел домой. Как у него кошки скребли на сердце, но это завтра, брошенное и повторенное телефонисткой, все же согрело его и подкрепило, он даже на миг почувствовал себя молодым и здоровым. Он выпрямился, отнял руку от стены, на которую опирался, и спокойно ушел.

И вот настало это сегодня. Сегодня он будет говорить с Тео. Но какая мучительная была ночь. Может быть, он даже скажет Тео, что неважно спал. Но сначала нужно будет узнать, как он себя чувствует, не нужно ли ему чего-нибудь (ему почему-то никогда ничего не нужно). Потом… да, не забыть о книге! Эта книга, если ее придется послать, будет для Тео прекрасным подарком. Книга вообще лучший подарок. И ничего страшного не случится, если он таки подарит ее Тео. Для настоящего, доброго, единственного друга не жаль ничего. Да, он подарит ее. Пусть у Тео на сердце станет тепло. С другом надо делиться как на войне, по-братски. А они были, есть и будут настоящими друзьями. Тот, кто не знает, что такое фронтовая дружба, пусть помолчит! Пусть скромно обойдет сторонкой двух фронтовых друзей, беседующих между собой. Им есть что сказать друг другу… Да, он подарит ему эту книгу, замечательную книгу, книгу, которая как будто написана о них и для них. Это ничего, что она не связана прямо с его жизнью или жизнью Тео, Главное, что, читая ее, сразу чувствуешь боль в сердце, а это значит, что книга – о тебе. Нет, никогда телефонистке не понять, почему он снова и снова приходит на почту, почему так спешит на небрежно брошенное ею завтра.

– Дружище, ты меня слышишь? – тихо шепчет он. – Я спешу к тебе! – И, хотя он произносит эту фразу скорее для самого себя, он все же считает нужным добавить еще несколько слов, чтобы Тео знал все. – Она обещала, что сегодня утром у нас будет связь!

Сегодня у них будет связь. Вот только время проклятое заклинило. Встал он бог знает когда, почему-то очень долго возился, а потом спохватился, что опаздывает, что уже девять часов, бросил все, наскоро оделся и вылетел за дверь. Только там, на лестнице, едва не рассадив голову о низкую притолоку, он сообразил, что перепутал стрелки часов. На лестнице стояла тьма египетская. Видать, отупев от беспокойства, от страха опоздать, он принял маленькую стрелку за большую, а большая как раз подползала к девяти. Это его и сбило. Всю ночь он спал по-заячьи, вполглаза, вертелся, вздрагивал, хныкал, а порой даже ловил себя на том, что как бы в бреду беседует с Тео. И еще эти мысли! Потому-то он, наверно, и выскочил на лестницу. Но это – как жаль, что он пришел в себя слишком поздно! – это была минутная стрелка, а часовая, помнится, застыла где-то в районе семи. Все еще спали вокруг. А теперь… который же теперь час? Темно. Скоро начнет светать, но до девяти еще есть время. Много времени. Слишком много. Может быть, вернуться, подождать, пока рассветет? Что зря болтаться на улице? Да, вернуться, посидеть у ворчащего чайника, почитать книжку или просто пожевать что-нибудь. У него со вчерашнего утра крошки во рту не было. Продежурив весь день на пороге почты, он пришел домой совершенно измученный и ему было не до еды. Он повалился в постель, на ходу расстегивая одежду, но не успел даже задремать, как начались эти кошмары… Да, пожалуй, есть резон вернуться. Но он не вернется. Знает он эти возвращения: удачи не видать – примета верная, он проверял. Если он сейчас вернется, потом уже можно и не выходить, игра, считай, сыграна. Нет, не дай бог сейчас вернуться! Да и ничего страшного не будет, если он погуляет на свежем воздухе. Правда, на улице немного свежо, прохладно, даже холодно, но не беда, скоро придет настоящее утро, выглянет солнце, станет тепло, и он почувствует себя лучше. А сейчас ему как будто в спину дует. Видно, пиджачок тонковат для таких прогулок. И угораздило же его выскочить так, налегке! Можно было хоть плащ захватить, какой он там ни есть, все же ветер в нем не так пронизывает. Однако снявши голову, по волосам не плачут. Забыл так забыл. Надо просто быстрей двигаться, пока не откроется почта. Хорошо, что в городке не так много желающих разговаривать по междугородному телефону. Не хватало еще сейчас, на заре, обнаружить у дверей почты очередь. Нет, он, как обычно, будет первым, и, значит, связь ему тоже дадут первому. Собственно говоря, больше и мечтать не о чем. Потом он вернется домой, вскипятит себе липового чаю, а еще лучше – приготовит кофе. Чашечку крепкого кофе и кусочек сахару. Да, кофе сейчас был бы кстати. Давно он его не пил: дело это утомительное. Сперва надо смолоть зерна, потом заварить порошок, потом процедить его через бинтик. Но сегодня он не поленится и сделает все это, и, забравшись под одеяло, будет наслаждаться каждым глотком, обжигающим, чуть горчащим…

1 2 3 4 5 6 7

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Алло, Тео! - Николае Есиненку бесплатно.

Похожие на Алло, Тео! - Николае Есиненку книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Другое тело - Милорад Павич - Современная проза
Шоу - Росса Барбара - Современная проза
Эдда кота Мурзавецкого (сборник) - Галина Щербакова - Современная проза
Под стук колес - Анна Турусова - Современная проза
Открытки от одиночества - Максим Мейстер - Современная проза
Прежде чем я упаду - Лорен Оливер - Современная проза
Я — это ты - Наталья Аверкиева - Современная проза
Книга иллюзий - Пол Остер - Современная проза
Просто дети - Патти Смит - Современная проза

Оставить комментарий