Рейтинговые книги
Читем онлайн Улыбки уличных Джоконд - Александр Михайлович Пензенский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 59
* *

– Дорогому гостю мое почтение! – Голос Аркадия Дмитриевича Иноверцева, «хозяина» Рождественской полицейской части, гремел радушно, рукопожатие было долгим и крепким, но в прищуренных глазах читался вопрос: «На кой черт вас, Владимир Гаврилович, в мою отчину принесло?»

С трудом высвободив правую руку из могучей длани Иноверцева, Филиппов уселся в кресло для посетителей, достал из кармана еще влажную бледно-желтую книжечку.

– Аркадий Дмитриевич, взгляните, из ваших особа? – Он протянул собеседнику заменительный билет, раскрытый на странице с фотографией. Тот взял документ двумя пальцами, развернул к свету и прищурился еще сильнее.

– Блюментрост, – пробормотал он, вчитываясь в слегка размытые буквы. – Наша. Из новеньких. Из Новгорода пожаловала в начале года, очень хорошо ее помню. Примерного поведения, хм, ну если можно так выразиться, учитывая, так сказать, специфику ремесла. Это ее выловили из речки нынче?

– Ее. – Филиппов закурил, разогнал ладонью дым и сочувственно покачал головой. – Что же это делается-то? В пяти минутах от полицейского участка так не по-христиански умерщвляют барышню, хоть бы и сомнительного образа жизни? Ах, да вы же подробностей еще не знаете. – Иноверцев развел руками и для убедительности еще покачал головой. – Дюжина ножевых ран. Чуть не освежевал какой-то изверг бедняжку. И все прямо под боком у полиции.

И без того сощуренные веки Аркадия Дмитриевича почти сомкнулись:

– Так ведь сами видели, Владимир Гаврилович, у нас же тут одни стены да заборы, не чета вашим местам. С одной стороны лавра огородилась, чисто кремль. С другой – склады. Я вовсе ума не приложу, как туда, – он подсмотрел в билет, – Анну Михайловну занесло. Обычно-то барышни наши вокруг Знаменской площади[1] промышляют, там многие и комнатки свои имеют, да и не шибко дорогих гостиниц хватает, которые по часам номера сдают. Не иначе как клиент попался не сильно денежный, не пожелал по летнему времени за номер доплачивать.

– Понятно. – Филиппов затушил папиросу и поднялся с места. Встал и Иноверцев. – Мы вот как поступим, Аркадий Дмитриевич: я к вам в огород лезть не стану, не переживайте. Но живодера этого нам сыскать нужно предельно споро. Так что вы остальных барышень, которые у вас на учете состоят, опросите крайне внимательно и пристрастно: с кем их товарка вчера вечером уходила, когда ее и кто в последний раз видел, где, одну ли? Были ли постоянные поклонники? Не было ли среди них господ с садистическими склонностями? Ну да не мне вас учить, не первый год службу справляете. И о результатах безотлагательно меня извещайте. Договорились?

Прощальное рукопожатие было не в пример мягче, но пожалуй что искреннее.

Глава 2. Сон и явь

Константин Павлович Маршал шел по пустынной набережной Невы мимо длинной, высокой стены из оштукатуренного камня. Поверх этой ограды, нависая тяжелым шатром над стелящейся вдоль нее дорожкой, перешептывались с рекой темные липовые ветки. Странно, он бывал здесь и раньше, но ему казалось, что забор вокруг Никольского кладбища был чугунный, а не каменный. В глубине огражденной территории как-то истерично заголосили церковные колокола Александро-Невской лавры. Константин Павлович хотел было перекреститься, но устыдился этого невольного желания – человеком он себя считал прогрессивным и к религии и ее служителям относился скептически.

Спрятав правую руку в карман, подальше от соблазна, он перебежал проезжую часть и остановился над рекой. С Невы пластался белый рассветный туман, и поверх молочной воды тихий женский голос разливал какую-то слезливую песню о нелегкой девичьей судьбе:

Мне, младой, тошным-тошненько, грудь-сердечушко болит,

Грудь-сердечушко болит, бело личико горит.

Про меня, красну девицу, худа славушка прошла,

Будто я, красна девица, полюбовничка нашла.

Невидимая певица выводила куплет за куплетом, жалуясь на горькую долю деревенской девушки, обманутой заезжим городским волокитой. Константин Павлович достал папиросы, чиркнул о коробок, затянулся, проводил глазами улетающую в Неву спичку, скользнул взором по мелким речным волнам. Взгляд его споткнулся о какую-то цветную груду тряпья, бившуюся о дощатый причал. Между лопаток пробежали мурашки от нехорошего предчувствия. Маршал нахмурился, сделал еще одну затяжку и медленным, осторожным шагом двинулся в сторону этого непонятного объекта. Песня приближалась – похоже, певунья сидела у самой реки. Спустившись по скрипящим ступенькам, он ступил на покачивающийся и пружинящий под его шагами понтон, подошел к самой кромке воды и заглянул за край настила. Оттуда, обрамленное колышущимися в неспокойной воде распущенными волосами, ему неестественно широко улыбалось молодое женское лицо. Глаза были блаженно закрыты, рассеченные от уха до уха губы шевелились, тщательно выговаривая рифмованные строчки:

Ах, любовь, любовь-злодейка, всю волюшку отняла,

Всю волюшку отняла, нагуляться не дала…

Низкое просыпающееся солнце ударило по глазам Маршала, отразившись от дешевой стеклянной брошки на груди ундины, он дернул головой – и проснулся.

По мокрой подушке полз солнечный зайчик, в открытые настежь окна влетал далекий колокольный перезвон, с кухни доносилось шкворчание, сопровождаемое тихим пением – Зина готовила завтрак.

Константин Павлович натянул на лицо одеяло, вытер липкий пот, отгоняя остатки кошмара. Вчера, проводив Филиппова в Рождественскую часть, он еще попросил фотографа сделать несколько крупных кадров истерзанного лица убитой. Родилась у него по этому поводу одна идейка. Само собой, и сам насмотрелся. Отсюда и сны.

А идея была в следующем. Предстоял долгий и рутинный опрос гулящих барышень. Публика эта хоть от полиции и сильно зависящая и порой вынужденная делиться интересующей правоохранителей информацией, но инициативой в этом самом сотрудничестве не сильно-то отличающаяся. А фотографии ужасной улыбки бывшей товарки должны были поспособствовать их откровенности.

Маршал сел, потянулся, а потом резким прыжком выскочил из кровати. Упал на руки, несколько раз быстро отжался от пола, взялся за гири. Когда чугунные шары громыхнули об пол, обозначив набатом окончание утренних упражнений, из столовой раздался Зинин голосок:

– Константин Павлович, завтрак на столе.

Он накинул халат и быстрым шагом прошел в соседнюю комнату, надеясь застать там сладкоголосую певунью, но в прихожей уже хлопнула дверь. На белой скатерти стоял кофейник, плетеная корзинка манила свежей сдобой, и что-то еще пряталось от глаз, прикрытое салфеткой. Но даже сквозь плотную ткань пробивался аромат, от которого рот Маршала наполнился слюной. Он судорожно сглотнул и сдернул салфетку. От тарелки поднялось облачко пара, еще сильнее обдав дивным запахом Константина Павловича и открыв взгляду какой-то невероятный омлет с разноцветной овощной начинкой. Откуда Зина выискивала свои рецепты, опытный сыщик не сумел выяснить даже после того, как их отношения вышли за рамки, принятые между прислугой и работодателем.

Молодой человек

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 59
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Улыбки уличных Джоконд - Александр Михайлович Пензенский бесплатно.
Похожие на Улыбки уличных Джоконд - Александр Михайлович Пензенский книги

Оставить комментарий