А серенький попугай смотрел только на мальчика, только на него и насвистывал песенку про верного Жако.
Наконец капитан достал потертый плоский кошелек.
Жако подошел к дверце и, как только она открылась, прыгнул на руку своему новому хозяину.
— Жако! Жако! — крикнул попугай и наклонил голову, чтоб мальчик его почесал.
— Спира, — засмеялся тот и двумя пальцами почесал Жако.
— Спи-ра! Спи-ра! — весело повторил попугай.
Так они познакомились.
Малыш видел, как Спира нес серого Жако, а тот не утихая пел свою песенку. Фелюга подняла косой желтый парус с огромной коричневой латкой и вышла в океан. Малыш долго смотрел ей вслед.
Ему было грустно. Уже никогда не увидит он веселого серого попугая, не услышит голос смелого Жако, который спас его от Зеленого Разбойника. Жако, наверное, привык заступаться за маленьких и слабых. Малыш этого не забудет.
Все дальше и дальше уплывал желтый косой парус, пока совсем не исчез в синем мареве.
Прощай, прощай, Жако!..
Разбойник тоже смотрел вслед фелюге и что-то сердито бормотал. Но вел себя тихо: боялся бамбуковой тросточки торговца. А когда к клетке подошли еще два моряка, совсем притих. Его не стало слышно.
Один из моряков, беленький и длинноносый, держал в руке клетку. Он посмотрел на Зеленого Разбойника и сказал:
— Я обещал братику привезти попугая. Вот этот, зеленый, мне нравится. Спокойная рассудительная птица.
— Знаешь, Федор, а мне почему-то этот зеленый тихоня не по душе, — сказал другой моряк.
— Ну что вы, Василий Васильевич! Он милый, добрый… Я его куплю.
Василий Васильевич пожал широкими плечами, на которых были три золотые нашивки, и взял у Федора клетку, чтобы тот мог расплатиться с торговцем.
Торговец, получив деньги, грубо схватил попугая за шею и бросил в клетку. Василий Васильевич не успел прикрыть дверцу, как Зеленый Разбойник попытался вылететь и, вероятно, удрал бы, если бы торговец не поймал его за хвост.
Разбойник вывернулся и схватил Василия Васильевича за палец, потекла кровь.
— Пусти, — спокойно сказал Василий Васильевич.
Но Разбойник не раскрывал клюва. Только когда торговец поднял бамбуковую тросточку, попугай нырнул в глубину клетки.
— Неприятный тип, — произнес Василий Васильевич, перевязывая платком прокушенный чуть ли не до кости палец.
Федор взял клетку, и моряки пошли по причалу.
Продавец, довольный быстрой и выгодной продажей птиц, начал собираться домой.
— А этого грязнулю назад понесешь? — спросил его торговец фруктами.
— А куда его денешь? Только место в клетке занимает. Я бы ее помыл в море, чистой понес домой, — ответил тот, с неприязнью глядя на малыша.
— Так выкинь его в море. Все равно никто не купит. И суп из него не сваришь. Выбрось!
Продавец фруктов, подняв свою корзину, пошел вдоль берега, предлагая морякам плоды манго, ананасы, бананы и душистый инжир.
Торговец птицами задумался. И малыш понял, что от него хотят избавиться. Плавать он не умел. Да и может ли удержаться на воде птица с перебитым крылом?! Добрый смелый Жако! Если б он был здесь, то помог бы малышу. Обязательно помог. Но уже давно не видно на горизонте косого паруса фелюги.
— Только место занимаешь, а пользы от тебя никакой, — сердито сказал торговец, открывая дверцу. Он наклонил клетку над водой. Над зеленой, глубокой водой.
Малыш не хотел, чтоб его топили.
— Ка! — в страхе закричал он, прощаясь с солнцем и небом. Он вцепился клювом в прутья клетки и повис над водой.
Торговец погрузил клетку в море. В нос, уши, в рот малыша попала вода, горькая, соленая. Он захлебнулся, но клюва не раскрыл, держась им за клетку.
Вдруг чья-то сильная рука выхватила клетку из моря.
— Зачем птицу топишь? — возмущенно крикнул моряк в белой рубашке и синих брюках.
— Не купили у меня товар, — угодливо поклонился продавец.
— Так отдай попугая, раз он тебе в тягость.
— Кому отдать?! Кому он нужен, калека?
— Я возьму.
— Бери, бери, — обрадовался торговец. — Три доллара — и бери.
— Ты что, с ума сошел?! И денег у меня таких с собой нет. Ты же только что хотел утопить птицу!
— Хотел. Покупателя не было. Есть покупатель, значит, надо продать. Три доллара.
— Говорю ж тебе: денег нет! — Моряк, чтобы убедить торговца, похлопал себя по карманам, показывая, что они пусты.
Торговец стал медленно опускать клетку в воду.
Малыш догадывался, о чем спорят двое людей. Глядя на моряка, он жалобно закричал:
— Ка! Ка!
Но что мог предпринять моряк в чужой стране, где иные законы, где торговцам разрешают делать с товаром, что им захочется, даже если этот товар живой?
И когда малыш подумал, что никто ему не поможет, сейчас он утонет, моряк потянул клетку к себе:
— На, душегуб, забирай. — Он сорвал с руки часы.
Торговец сунул их за пазуху, вытряхнул попугая из клетки прямо на песок и побежал. Наверное боялся, что моряк передумает.
Прежде чем завернуть за угол, торговец оглянулся, показал пальцем на моряка и что-то крикнул торговцу фруктами. Они оба громко захохотали.
А моряк и не смотрел в их сторону. Он осторожно поднял малыша, посадил его на свою широкую ладонь. Мокрый, с грязными перьями, которые прилипли к телу, малыш был похож на общипанного цыпленка.
— Теперь ты в безопасности, — сказал моряк. Он пошел, осторожно ступая, чтобы не тревожить раненую птицу.
Малыш приободрился. Твердая, покрытая мозолями рука, на которой он сидел, была надежной и доброй. Попугай посмотрел на белую полоску, которая осталась на руке от часов, наклонил голову и легонько коснулся клювом этой полоски.
— Давай знакомиться, — предложил моряк. — Я — Ваня. Понимаешь? Ва-ня. Да не дрожи. Никто тебя не обидит. А как тебя зовут?
От благодарности и любви к этому сильному человеку, который вовремя пришел на помощь, малыш потерся щекой об его ладонь. Но что он мог ответить, если сам не знал, как его зовут. Он был еще очень маленький. Отец с мамой называли его просто малышом. Но это же не имя!
— Мне восемнадцать лет, и я плаваю на теплоходе «Карпаты» мотористом, — говорил Ваня. — А кто ты? Как твое имя?
— Кикикау-а! — выкрикнул малыш. — Кикикау-а! — радостно повторил он, удивляясь, как хорошо это у него получилось. Ведь он еще совсем маленький, а попугаи начинают разговаривать уже взрослыми.
— О, какое у тебя красивое имя, Кикикао! Скажи еще раз! — попросил Ваня.
— Кикикау-а! Кикикау-а! — радостно повторял малыш. Он сам себе придумал имя. Слышите, как оно весело звучит.
Глава 4. Первое знакомство
— Мы с доктором помазали ему ранки, выкупали, и попугайчик уже третий час спит, — шепотом рассказывал Ваня.
Кикикао тихонько приоткрыл один глаз и едва не вскрикнул от удивления: рядом в высоком колпаке стоял Федор, тот самый моряк, что купил Зеленого Разбойника. В каюте было еще несколько моряков.
— А ты видел, Иван, какого красавца я везу своему брату? — спросил Федор.
— А я Марийке подарю Кикикао, — сказал Ваня.
— Постыдился бы сестренке дарить такую образину! — Федор оглянулся на моряков. — Я своего Зеленого дешево купил, а он за этого обскубанного цыпленка часы отдал.
Федор насмешливо шмыгнул своим длинным носом.
— Так иди и любуйся на своего красавца. Нечего смотреть на моего попугая, — сердито отозвался Ваня.
Кикикао стал медленно выбираться из полотенца, в которое был завернут после купания. Теперь перышки у малыша стали белыми, как снег, и чуточку отливали голубизной, будто перламутр. Около ушей рос бледно-желтый пушок и как ожерельем охватывал шею. А длинный хохолок напоминал шапочку Буратино. Но когда Кикикао его поднимал, то на голове словно возникала золотая корона.
Кикикао развернул веером круглый с бледно-зелеными перышками хвост, поднял хохолок и стал наступать на Федора. Как он смеет насмехаться над Ваней и над ним, маленьким Кикикао!
Все ахнули: таким красивым был попугай. Он важно шествовал по столу прямо на обидчика.
Тот отодвинулся, и все засмеялись. Кикикао подошел к Ване и влез ему на плечо.
— За ухо схватит! — крикнул Федор.
Но Ваня только усмехнулся. Он знал — теперь они с малышом друзья навсегда.
— Ты говоришь, что он отвечает на вопросы? — и Федор крикнул малышу, будто тот был глухим: — Как тебя зовут? Как твое имя?
Кикикао молчал. Он не хотел разговаривать с насмешником.
— Скажи, маленький, как тебя зовут? — ласково спросил Ваня.
— Кикикау-а! — радостно воскликнул малыш. Он уже знал, что Ване нравится, когда последний звук он произносит нараспев.
— Вот это попугай! Красивый, умный, — говорили моряки.
