— Есть кое-что ещё, — ответила она, утирая слёзы с щёк.
— Ну? — поторопил я её. — Сказала “А”, говори и “Б”. Не надо выдерживать интриг.
— А знаешь… — теперь задумчивым взглядом окинула меня девчонка. Её взгляд изменился. А она совсем не так проста, как может показаться на первый взгляд. Не нравится мне она. Есть в ней что-то кошачье. А кошки всегда себе на уме, они всегда хищницы и охотницы за чужими кошельками. Ненавижу кошек. Еле подавил желание схватить её за её чудесные белые косы и просто выкинуть за дверь на улицу. — Спроси об этом своего отца.
Я вперил в неё хмурый взгляд.
Вот как?
Кисонька решила поиграть и подёргать тигра за усы?
Минус два очка тебе, ангелочек. Точнее, псевдоангел — не верил её обманчивому наивному личику…
Женщины — зло!
Кроме моей мамы, конечно. Она — святая.
— А ты почему не скажешь мне? — уточнил я. — Ты ведь знаешь. Я вижу.
— Не хочу, чтобы ты узнал об этом от меня, — ответила она. — Это не моя тайна. И… Меня Ангелина зовут.
Ангелина?
Смешно.
Это имя подходит ей так же отлично, как и НЕ подходит. Ведь я не верил её обманчивой невинности. От Ангелов там только одно имя и есть…
— Да плевать мне, — передёрнул я плечами. — Совершенно не собираюсь запоминать тебя, малолетка. Ты напилась?
— Что? — не поняла она и почему я так резко сменил тему.
— Напилась, спрашиваю? — кивнул я на стакан с водой в её маленьких лапках и повторил я вопрос, заглядывая ей в глаза. Интересно, она глуховата или туповата? Наверное, и то, и другое… Повезло же нам с “прибавлением в семействе”... Отца ждёт ещё серьёзный и обстоятельный разговор об этом. Какого чёрта он принимает такие решения в одиночку? Сомневаюсь, что мама позволила бы приютить осиротевшего беспородного щенка какой-то случайной знакомой отца.
— А-а… — опустила она глаза на стакан в своей руке. — Да.
— Тогда вали спать, — сказал я ей. — И чтоб до утра я тебя тут не видел, поняла? С отцом мы завтра поговорим о твоём пребывании тут. Можешь собирать чемодан обратно. Размечталась тут жить она…
— Это не тебе решать, Матвей, — заявила она, с грохотом поставив стакан на столешницу буфета.
— Нет, вы посмотрите на неё, — фыркнул я. — А кому решать? Тебе? Щенкам слова не давали. Вали сказал, пока я тебя вообще не выставил вон, и тебе не пришлось бы спать на качелях в саду.
Она нахмурила свои светлые бровки, но решила не спорить со мной и ушла наверх.
Я же шумно выдохнул. Отлично просто — у неё ещё и спальня рядом с моей где-то, потому что свободные комнаты были только справа и слева от меня.
Просто чудесно.
Ну папа, удружил!
Поговорим мы с тобой завтра как мужик с мужиком!
2
Утром спустился вниз часов в одиннадцать утра.
Все проспал нафиг. Отца уже след простыл — умотал на работу.
Зато застал на кухне маму…
— Ма, ты плачешь, что ли? — спросил я, тронул ее за плечи и развернул к себе лицом. Она вся дрожала от бивших ее рыданий.
Я нахмурился. Что за чертовщина творится в нашем доме? Неужели эта девчонка виновата в том, что мама плачет?
— Матвей! — охнула она и кинулась мне на грудь. Прижалась крепче, словно я был ее единственной защитой и опорой. — Ты… Ты что тут делаешь? Ты же должен был быть еще в лагере.
Она слегка отстранилась и посмотрела мне в лицо, стирая пальцами слезы со своих щек.
— Ты уехал раньше?
— Да там тухляк, мам, — ответил я. — Зато тут меня ждало веселье.
— Ты ее уже видел, да? — остановила мама на мне задумчивый взгляд.
— Малолетку эту? — сморщился я, словно вспомнив не девушку, а мерзкого таракана. — Видел. Но не понял, какого черта она тут забыла?
Мама шумно вздохнула и спала смотреть впереди себя. Видимо, она не готова была к разговору, ведь я появился дома слишком неожиданно и тогда, когда меня не ждал никто. Мама мне рада, конечно, но к разговору о девчонке все же оказалась не подготовлена. Что же случилось на самом деле?
— Матвей, папа будет тебя ругать за побег из лагеря, — сказала она негромко, взявшись за посуду, которой занималась до моего появления в кухне. — Зря ты самовольничаешь. Тебе еще неделю до конца смены оставалось быть в лагере.
— А вы в это время потихоньку бы удочерили ее вместо меня и поселили бы ее в моей комнате?
— Матвей! — выпрямилась мать и строго посмотрела на меня. — Отец никогда тебя не предаст, ты что… Ну, просто она… Будет жить с нами. Пока не закончит школу и пока твой папа не устроит ее жизнь.
— А зачем ему вообще устраивать ее жизнь? — пожал я плечами. — Не понимаю. За каким шутом ему забота об этой сиротинке?
— Потому что… Он… — мама начала говорить, но вдруг снова заплакала.
Да что за блин? Что же натворил отец?
Неужели это его какая-то внебрачная дочь?
Мама не переживет такого предательства! Да и я — тоже. Лично раскрашу так, что мало не покажется, если он посмел мать предать! И не посмотрю, что отец родной — от души отделаю.
Пусть тогда со своим выродком вдвоем и валят из дома, а нас в покое оставят!
— Почему, мама? — спросил я тихо, но грозно. Мать услышала мой тон и отвела руки от лица.
— Матвей, только прошу тебя — давай без резких действий!
— А они понадобятся? — спросил я и сжал кулаки крепче. — Немедленно говори мне, что он сделал! Не смей защищать его! Это его дочь? Внебрачная. Он тебе изменял?
— Нет, — покачала головой мама. — Она ему не дочь. По крайней мере согласно результатам экспертизы… Мы ее провели. Но…насчет измен я не знаю, Матвей. Это все слишком сложно…
— Тогда зачем он взял этого щенка в дом, если она ему вообще никто?! — начал закипать я не на шутку. Это все похоже на театр абсурда! Такое ощущение, что все это дурной сон, я просто проснусь и пойму, что этот бред мне только показался…
— Простите… — услышал я за спиной шаги и голос главной героини всего бреда…
Нет, мне это, к сожалению, не снится.
Девушка поняла, что вторглась в кухню не вовремя и нарушила важный диалог между мной и мамой, и отступила на несколько шагов от нас.
— Ты…что-то хотела? — спросила ее мама, стараясь держать спину прямо, несмотря на то, что лицо ее было явно заплаканным.
Я же поджал губы. Так и чесались руки немедленно вытурить нахалку. Не только из кухни, но и вообще — из дома. Увезти ее куда-то в лес и там бросить. Пусть ее волки сожрут или медведь задерет. Никому она все равно не нужна!
Я уставился сам на нее словно злой волк.
Девчонка словно прочла мои не самые добрые мысли о ней и вжала голову в плечи. Она побледнела от страха, глаза ее стали просто огромными и полными ужаса. Она отступила еще на пару шагов назад.
Правильно, милая. Бойся меня.
Я тебе не друг.
Я твой самый страшный враг.
Таких ты еще не видела и не встречала.
Эта встреча тебя сильно не порадует.
Как она не радует и меня.
Я продолжал сверлить ее взглядом, пытаясь ей сказать одними глазами — пока что только глазами! — что ей лучше сейчас убраться в нору, желательно подальше отсюда!
И не возвращаться, если жить еще хочется долго и счастливо.
— Я… Извините, я зайду позже! — пискнула она и тут же ринулась вон из кухни.
Желваки на моем лице так и заходили ходуном.
Вряд ли ей тоже комфортно с нами под одной крышей. Так и зачем ей тут оставаться тогда? Может, ей в приюте лучше будет, чем здесь со мной? Точнее, я даже был уверен в этом, глядя вслед девчонке. Эта сиротка пожалеет, что посмела вторгнуться в мою жизнь и обидеть мою маму, пусть и косвенно! Я этого щенка тут не стану терпеть. Сама сбежит отсюда очень скоро, и в нашем доме снова наступит мир и покой.
Мама перестанет плакать, отец — ловить шизу, а я — беситься на этом фоне.
Удивительно, что какая-то мелкая пигалица без рожи и кожи вывела из равновесия целую семью!
Дурной талант. Нам такой не нужен в доме!
— Мама, отец тебе изменял с матерью этой дворняжки? — задал вопрос я напрямую, сложив руки на груди и строго глядя на мать. — Только не надо лгать и щадить мои чувства. Я уже достаточно взрослый, чтобы это понимать, а ложь за версту чую и ненавижу больше всего на свете. Скажи правду, мам! Я должен знать.
