Видимо, не одну меня водили за нос, но на данный момент сей факт волновал меня меньше всего.
— Собирайте шмотки и проваливайте! — на ходу переобулся женишок и со всей искренностью попытался заверить: — Лида, я сейчас все объясню! Клянусь!
Ага, да. Не виноватый я, нимбом клянусь!
Короткого смешка я не сдержала: объяснит, как же. Он и трусы-то до сих пор надеть не сподобился!
— Ну естественно, объяснишь. Куда ты денешься с подводной лодки, — почти безразлично отозвалась я.
Впившиеся в ремень пальцы стремительно немели. Несмотря на показное спокойствие, голос выдавал с потрохами: звенел и рокотал, проносясь по спальне близким громом. При иной ситуации можно было бы ставки делать на то, что пронырливые соседи уже полным ходом греют уши на чужой Санта-Барбаре, приложившись к стенам через стаканы.
Мигающий свет гирлянд бил по нервам, как оголенный провод. И если обычно акты членовредительства мне были не свойственны, то сейчас я с агрессивным упоением вдолбила выключатель кулаком. С размаху. От души. И плевать, что восстанавливать потом за мой же счет.
Ни одна из финансовых затрат не сравнится с тем, что сегодня мне самым неблагодарным образом нагадили в душу.
Хотелось разбить вообще все, что не так лежало, и финальным аккордом сломать скалку на голове Быкова, — подарок его мамочки «нерадивой хозяйке», как полу в шутку называла меня она. А лучше одну из двух — непочатую — бутылку шампанского, что приютилась в ведерке со льдом у изголовья кровати. И сразу после схватить опасливо прошмыгнувших мимо девиц и придушить, одну за другой.
3
Во мне бушевала буря.
С одной стороны, тошно было настолько, что хотелось как можно скорее со всем разобраться и покончить. А с другой — я потеряла контроль над собственными демонами, и гады внутри меня требовали перебить тут все к чертям. Желательно, об одного отдельно взятого и завравшегося до неприличия донжуана.
Шалав и след простыл. Да и кому они нужны? Сегодня с одним развлекаются, завтра клиент другой. Зарабатывают как могут, по крайней мере, не лезут ни в чей карман, не убивают, не насилуют. Как и не прыгают насильно на чужой член.
Я не знала, как быть дальше. Тело и мысли плавились в огне, и я машинально, довольно грубым и резким движением, сняла шубу. Швырнула ее на диван в зале и, сама не зная, почему, сердито протопала на кухню.
Костик наконец справился с одеждой и бежал за мной, точно собачий хвост.
— Лид, послушай… Лидусь… Лида!
— Лапы прочь!!! — резко обернулась я и со всей дури оттолкнула бывшего.
Хотя не мешало бы и леща отвесить. Смачного! Такого, чтоб зубы по полу ползал собирал. Ишь ты, чего удумал, лапищи свои грязные распускать.
И уж не знаю, от неожиданности ли, или от того, что подстегиваемый яростью мой толчок оказался сильным, но на ногах Костик не устоял. Плюхнулся на мягкую табуретку и если бы не стена в полуметре за спиной, выписал бы кульбит вместе с ней. С табуреткой, то бишь.
К мойке я больше не отвернулась. Поэтому отчетливо видела, как медленно но верно меняется в лице Костя.
Он встал с пресловутой табуретки и, как бы никуда не спеша, подошел ко мне. Почти вплотную. Гордо распрямив плечи, заложил руки в карманы спортивок.
Хочет подчеркнуть свою значимость? Поздно.
Знакомый до боли, а сейчас смешанный с запахом секса и лишь усиливающий раздражение его собственный запах я уловила непроизвольно. Пальцы за спиной сжались мертвой хваткой на краешке столешницы.
— Да ты никак охренела, мать, — нарочито спокойно и тихо проговорил он. — Один раз с бабами застукала — и не растерялась. Хотя, знаешь, очень удачный повод забыть все хорошее, что для тебя сделал. Хах!.. А соображалка-то варит. Уважаю.
— Мне почти жаль тебя разочаровывать, но взаимностью ответить не могу. — Я нервно усмехнулась и после слабо закивала: — Ну и свинья же ты, Быков.
Слово и вправду не воробей. Оно вылетело гораздо быстрее, чем успела сообразить. Стоило только поднять голову и встретиться с ненавистными карими глазами.
На скулах Костика заходили желваки. А я вдруг осознала, что если до сих пор при любой ссоре бросала все силы на то, чтобы унять свой характер и огибать острые углы широкой дугой, то сейчас внутренне подначивала себя. Настраивала на диаметрально противоположное поведение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты забавно сопишь, — как-то недобро и невпопад усмехнулся он. Повергая меня этой своей репликой в еще большее изумление. Хотя миг назад казалось, что дальше уже некуда.
Я моргнула несколько раз кряду.
— Это все, что тебя волнует сейчас? Ты правда считаешь, что ничего особенного не произошло, или меня за круглую идиотку принимаешь?
Он помолчал, выдерживая тяжелый взгляд. Недовыдержал. С неохотой разлепил плотно сомкнутые губы.
— Перефразирую с твоего позволения. Получилось некрасиво, согласен. Но я не вижу резона поднимать истерику.
«Некрасиво»?! Он серьезно? Нет, кто-то в данной ситуации точно потерял всякие берега!
— А как еще, черт возьми, на это реагировать?! — вспылила я. — По головке погладить?! Леденец вручить?! Или, может, подсобить? Резинку по члену раскатать? Умница, милый, продолжай в том же духе?! Считаешь, что раз когда-то помог со средствами для отца, так теперь тебе все дозволено? Как бы не так. Не знаю и знать не желаю, как долго это продолжалось, но — все. Конец. Баста, нахуй!
Во-первых, я вернула ему все, до копейки. Всю ту сумму, на которую он раскошелился для отца. Для проведения операции и поддержания достойного уровня реабилитации.
А во-вторых, я не девочка с улицы, и унижать себя не позволю. Неважно, по какой причине. Слава богу, живу в собственной квартире, способна себя обеспечить и не смотрю на всяких там бабников с протянутой ладошкой, не заглядываю им в рот. А ипотека…
Справлюсь. И не такое переживала.
Кстати, за все три месяца ипотеки Костя лишь единожды сподобился разделить сумму напополам. Да и то в первый месяц, дабы пыль в глаза пустить, мол: видишь, я тоже в договоре не для одной полноты комплекта значусь.
А пока пыль, или, вернее, песок оседал, он успешно зарылся в бархан, обезопасив тем самым себя от будущих излишних телодвижений.
Знаете, самый опасный момент для принятия важных решений — состояние счастья. Я же как чувствовала, что не стоит соглашаться на его условия о том, что я буду выплачивать ипотеку, а он — обеспечивать семью и откладывать на лучшее будущее! По крайней мере, пока не поутихла радость от получки премии.
А я согласилась. Дура. И не только с ипотекой — я много где шла ему на уступки, порой откровенно наступая на горло собственным принципам. Семьи хотела. Нормальной. Но кто бы знал, что градаций у этой самой «нормы» ничуть не меньше, чем у того же «денег нет», а желание мое отнюдь не обоюдно.
Да что уже локти кусать о собственной слепоте. Теперь я все одно вынуждена расхлебывать последствия.
— Тебе не идет роль стервы, — поморщился Костик.
— А тебе не идет главная роль в ЖМЖ, — мгновенно парировала я. — Выглядишь наинелепейшим образом. Это ж надо было додуматься совместить куни, минет и отжимание! «Тирлим-бом-бом», ёпрст, — фыркнула и со злостью постучала я по столешнице. — Только с поправочкой на то, что в голове вместо мозгов у тебя явно нечто иное.
Понятия не имею, что именно поумерило его пыл, но произошло это буквально на глазах.
— Сама виновата, — уже более нормальным тоном сказал Быков. — Какого черта было заявляться без предупреждения?
Пф! Можно подумать, это в корне бы поменяло положение дел. Максимум, отсрочило бы неизбежное, и это было ясно как божий день. Но я решила собрать всю волю в кулак и — раз уж пошла такая пьянка — говорить до конца.
— А ничего, что я писала тебе? И что ты как бы ответил?
— Когда? — натурально удивился Костя, а я не выдержала:
— Ты издеваешься? Хотя, чего я спрашиваю.
Благоневерный сбегал в спальню за мобильником, и, принеся его, открыл чат в мессенджере. Принялся едва ли не тыкать экраном мне в лицо, доказывая, что ничего я, коварная плутовка, ему не писала. Я в ответ показала свой телефон. Ошарашенный взгляд растерянного Костика надо было видеть! Как бальзамом на душу плеснули, честное слово, и я не сдержала злорадства:
