на тренировках постоянно такую дистанцию бегала. Увы, то было в моём прежнем теле, тренированном и вооружённом. Сейчас у меня не осталось ничего, а брести по улицам большого города посреди ночи, будучи девяти или десятилетней девочкой было отличным способом помереть… снова.
Скривившись, я пролезла на водительское сиденье и вставила ключ в замок зажигания. Машина завелась легко, но ногами я едва могла дотянуться до педалей, да и то, только если сползти на самый краешек сиденья. Было чертовски неудобно и непривычно, так ещё выведя машину на проезжую часть пришлось напоминать себе ехать не по той стороне улицы.
Я старательно избегала широких дорог и загруженных шоссе, и всё равно, к тому времени, как доехала до района, где мы жили, пот с меня лил ручьями.
Квартира была на первом этаже. Ключ подошёл, и я вошла внутрь.
Я обыскала дом и забрала все ценности. Как бы ни велико было искушение остаться здесь, рано или поздно люди, напавшие на семью этого тела, обнаружат, что найдены только два трупа. Они придут за мной. И начнут поиски с этого дома, а затем прошерстят приюты и соцслужбы.
Сомневаюсь, что социальные службы смогут защитить от покушения на убийство.
Будет охерительно трудно.
В своей прежней жизни, даже в самом начале карьеры, мне хотя бы было пятнадцать. Можно было подзаработать на какой-нибудь халтурке или просто слоняться, где вздумается, не вызывая ни у кого вопросов.
Здесь у меня нет возможности снять комнату в гостинице, пользоваться помощью большей части социальных служб. Если учебный год уже начался, придётся ещё прятаться от школьных надзирателей. Я не слишком хорошо представляла себе, сколько это — четыреста фунтов, но подозревала, что не так уж и много.
В некотором роде было даже хуже, что я нахожусь в Лондоне, а не в родном городе. В Броктон Бей было полно заброшенных складов и других мест, где легко можно было спрятаться и переночевать. Лондон — город куда более зажиточный, значит, укромных местечек тут меньше.
Мне нужно было как-то узнать, кто за мной охотился, и чего они хотели. Почему они убивали детей, и что такое «маглы»?
Нахожусь ли я в прошлом собственного мира?
Судя по сложенным в стопку у порога газетам, сейчас примерно август тысяча девятьсот девяносто первого года. Ну, или хозяева дома были жуткими неряхами. Я не нашла в доме ни одной вещи, подписанной более поздними датами, так что за рабочую гипотезу приняла именно август девяносто первого.
А ещё ни в одной из газет не было ни малейшего упоминания о паралюдях. Ещё одно несоответствие — первое свидетельство о встрече с Сыном — 1982 год. С тех пор внимание газетчиков постоянно крутилось вокруг кейпов. Не могу припомнить ни одной газеты, в которой они не упоминались хоть раз за номер. Здесь же не было упоминания ни в одном номере за неделю.
Я загрузила полезными вещами самый большой рюкзак, который удалось отыскать; это был туристический ранец, по видимому принадлежавший отцу семейства. В нём нашёлся спальный мешок и другие вещи, которые должны были мне пригодиться.
В каком-то смысле, мне предстояла задача куда более трудная, чем когда-либо раньше. Никаких суперсил, никаких союзников, немного денег и кое-какое снаряжение.
Но я встречала лицом к лицу самых ужасных монстров, какие только были в моём мире. Сражалась с ними и побеждала.
Я вышла из дома в непроглядную ночную мглу.
Глава 2. Онемение
Это была долгая ночь.
Для начала я поставила себе целью забиться в какую-нибудь глухую дыру и выспаться. Это оказалось непросто. Родители девочки жили в благополучном районе для среднего класса, и мне пришлось долго кататься по незнакомым улицам, прежде, чем нашла район с большими, но запущенными парками.
Вскоре мне придётся бросить авто — пусть кредитки я и забрала из бумажника, пин-кодов к ним я не знала. Что мне, выскакивать на заправке и наличкой за бензин расплачиваться?
Прошло три часа, прежде чем мне попался на глаза заброшенный участок ливневой канализации. Это был сухой отнорок с тупиком в конце, причём выглядел он так, словно сухим стоял уже давным-давно. Одна сторона решётки была не закреплена, и у меня с помощью инструментов получилось немного отодвинуть её и протиснуться внутрь. Здесь уже можно было разбить лагерь и поспать.
Когда похолодает, жить в этом месте станет практически невозможно. Придётся искать что-то более защищённое. Но на данный момент это было лучшее, что я смогла найти.
Ночь прошла тяжело. Снились кошмары про битву с Сыном.
Проснулась я от ощущения, как что-то ползёт по моей руке. Божья коровка.
Глядя на неё, я не могла отделаться от ощущения потери, утраты части себя. Я была повелительницей насекомых, а сейчас в той части моего разума зияла пустота. Я никогда больше не смогу почувствовать рой.
Я сконцентрировалась — просто глупая фантазия, но глубоко в моей душе тлела надежда, что стоит только как следует пожелать, и моя сила вернётся к жизни.
Две долгих минуты я сидела, уставившись на божью коровку, но, как ни старалась, ничего почувствовать не смогла. Это было, как пытаться поднять что-то ампутированной рукой.
Иронично. Я бы скорее согласилась потерять руку, но оставить при себе сверхспособности. На секунду накатила сокрушительная тоска.
Если я действительно оказалась в другом мире, в другом теле, скорее всего, я никогда больше не увижу никого из тех, кого знала раньше. Ни Рэйчел, ни Лизу, ни Дину, ни Брайана. Мне придётся заново проживать жизнь с детских лет, и до тех пор, пока не узнаю, кто меня убил, я не смогу даже расслабиться и отдохнуть.
Я позволила себе молча посидеть минут десять, глядя на железные бока дренажной трубы. Но вскоре заурчавший живот напомнил, что от переживания вещей, которые я не в силах изменить, пользы не будет.
Писать под кустиком — не самое правильное решение. В будущем обязательно нужно что-то придумать. Пока же стоящих мыслей не приходило.
Следующим пунктом в моих планах значился завтрак.
Я не могла готовить еду сама — слишком велик риск. Человеческие органы чувств не слишком хороши, но дым учуют легко. К счастью, еду я захватила с собой.
Всё захваченное из квартиры я перетаскивала в своё убежище в несколько ходок, но
